Развод. Предатели (СИ). Страница 51

— Через месяц.

— Ч…что? — он аж заикаться занял.

— Весной они всегда там. Отдыхают на вилле.

— Какая к чертовой матери вилла?!

Он и помыслить не мог о том, чтобы вот так свалить на несколько месяцев, не думая ни о текучке, ни о бизнесе в целом. Даже уезжая куда-то на неделю, он был на связи и всегда держал руку на пульсе. А тут…

У него даже слов не было. Это что вообще за беспечность? Что за идиоты так делают?

— Почему никто из них не отвечает? Или на виллах не предусмотрена нормальная связь?

— Не могу ответить на этот вопрос, — все так же невозмутимо отбила чертова секретарша, — меня с собой в отпуск не берут. Но мы раз в неделю списываемся по корпоративной почте. На этой неделе связь уже была, но, если хотите, на следующей я могу передать, что вы звонили.

Обалдеть…

У него тут полный бедлам, а она собралась что-то передавать.

— Мне не нужна следующая неделя. Мне надо сейчас!

— Ничем не могу помочь. Мне строго настрого запрещено беспокоить хозяев в неоговоренное время.

— Тогда дайте мне почту или номер, по которому вы контактируете, и я сам с ними свяжусь.

— Сожалею, но нет.

—Да, почему? — взорвался он.

— Согласно закону о неразглашении персональных данных я не имею права сообщать третьим лицам личные сведенья…

— Скажите, чтобы срочно связались со мной! — гаркнул он, скидывая звонок.

Это просто бред какой-то!

Разве так бизнес ведут? Заключают долгосрочные обязательства, а потом сваливают на неопределенный срок греть задницу где-то на солнечных побережьях?

И что за бред про персональные данные? Он же не просит номера карт, пароль от сейфа и размер причиндал. Ему просто нужен банальный номер телефона. Как еще, мать вашу, он может с ними связаться? Слать письма до востребования? Голубей? Совиную почту?

Ждать, пока там кто-то отдохнет и накупается, Ланской не мог. Поэтому позвонил кое-кому с просьбой выяснить, куда укатили его дорогие партнеры, а заодно получить те самые, заветные номера, которые отказалась давать непробиваемая секретарша.

Хрен им, а не безмятежный отдых на побережье! Он тоже не лыком шит.

Попутно он пытался дозвониться до Бориса. Этот тунеядец должен был приехать еще в начале недели, но его по-прежнему не было. Все какие-то отмазы: то швы, то капельницы, то золотуха, то понос!

Ланской уже, не сдерживаясь, орал на него в трубку, а тот все мямлил, просил подождать и как будто специально мотал ему нервы отсрочками.

— Я уволю тебя! Слышишь? Мне плевать что у тебя там болит, не болит, твои операции, недержание и прочая фигня. Уволю к чертям собачьим, если не явишься завтра! И в этом городе тебя даже на кассу не возьмут! Ты меня понял?

— Понял, Николай Павлович. Постараюсь приехать как можно быстрее.

— Живо, мать твою!

Без Бориса было тяжко. Как-то так вышло, что самая важная документация была на нем и у него, и без его непосредственного вмешательства все стопорилось. Новый сотрудник, этот дебил Леня, вообще ничего не мог сделать. Бегал с папками, как дурак с патефоном, а толку ноль! Только затягивал своими косяками общий процесс.

Взвинченный до предела Ланской уже думал, что ему придется заночевать в офисе, но поздно вечером, когда на улице стояла темень, а в пустых кабинетах сотрудников гуляло одинокое эхо, позвонил Артем.

Увидев физиономию среднего сына на экране, Ланской скрипнул зубами. Если этот недотепа опять с какой-нибудь фигней, то он за себя не ручается…

— Слушаю!

— Пап, — сконфуженно промямлило в трубке, — тут это…такое дело…

— Ближе к делу! Мне некогда!

— В общем, я в участке…

Вряд ли речь шла о каком-то приусадебном хозяйстве.

Да твою ж мать. Да что это вообще за на фиг-то такой? Все одно к одному.

— Чего ты натворил? — едва сдерживая ярость, пророкотал Николай.

Он спокойно относился к тому, что Артем был пустомелей. Смирился с тем, что толку из него не выйдет, потому что на уме только девки, тачки и вечеринки. Но полиция…

— Я…это…

— Хватит мямлить!

— Я нарушил правила дорожного движения.

— И тебя из-за этого загребли в участок?

— Мы с парнями кое-что отмечали и…

— Ты сел за руль в нетрезвом виде?!

Тяжкий вздох и потом убийственное:

— Да. А еще я забыл рюкзак с правами в универе…

Ланской с силой сдавил переносицу. Кто бы знал, как сильно ему хотелось сейчас взять ремень и высечь этого дурака, который пьяным и без документов сунулся в машину. Наверняка, еще права качал…

Оставить бы его в участке. Пусть бы посидел в обезьяннике, подумал о своем поведении, глядишь бы мозги на место встали. Однако Ланской не мог себе позволить такой роскоши. Подобные проблемы могли пагубно сказаться на его деловой репутации.

— Жди. Скоро буду.

— Да я как бы никуда и не тороплюсь, — усмехнулся Артем, не понимая, что его дебильные шуточки сейчас не уместны.

В участке Ланскому пришлось изрядно покраснеть. Дело Артёма забрал себе старый приятель — Олег Самойлов, с которым Николай был знаком еще со времен университета, но от этого было не легче.

— Любуйся!

Ему показали записи с камер, на которых было прекрасно видно, как машина Ланского-младшего, бездарно петляя и выскакивая на встречу, несётся по дороге. Потом разворачивается, едва не снеся вереницу мусорных баков, катит обратно.

Меньше чем за пятнадцать секунд этот дурак дважды чуть не попал в аварию. Первый раз, когда едва не задавил бродячую собаку, неспешно перебегающую улицу. Пронесло – вильнул, выскочив на тротуар, чуть не задел двух пешеходов. На перекрёстке проскочил в миллиметре от внедорожника. Еще бы чуть-чуть и хана!

Потом влетел на парковку у торгового центра и принялся нарезать круги. Дрифтер хренов!

Когда автомобиль остановился, из салона вывалились две кучерявые шаболды, Артем и еще какой-то парень. Звука не слышно, но и без него было ясно, что они ржут как дебилы и что-то орут, размахивая полупустыми бутылками.

Затем на парковку въехала патрульная машина. Девки побежали, неуклюже вскидывая копыта, незнакомый парень тоже отвалился, зато Артем надул грудь, как петух, и вальяжной походочкой двинулся навстречу.

Ну и огреб.

Николай видел, как сын сначала спорил, откровенно нарываясь, а потом оказался мордой на капоте.

— Вот такое представление, — сказал Самойлов, — езда в нетрезвом виде и без документов, нарушение правил, создание аварийных ситуаций, конфликт со стражами порядка. Это не только лишение прав.

Ланской шумно выдохнул и потер физиономию. Как его все это задолбало. Вот просто по самую маковку.

Это позор.

Не просто позор. Позорище!

— Я понимаю.

— Что делать-то будем? — угрюмый взгляд, в котором так и читалось: ну давай, отмазывай своего никчемного молокососа. Доставай кошелек, тряси бабками. Ты же всегда так делаешь.

Николай вдруг подумал, а что бы Вера сделала в такой ситуации? Наверняка бы тоже отстаивала интересы непутевого сына, но и безнаказанным бы его не оставила. Она бы точно хотела, чтобы тот вынес хоть какой-то урок из этой ситуации.

Почему он вообще думал о бывшей жене? Зачем?

— Ну так, что, Николай?

— Сам понимаешь, дело заводить нельзя. Это в первую очередь по мне ударит.

Самойлов хмыкнул, как бы говоря, «ну кто бы сомневался». Ланского это зацепило, затронуло какие-то струны глубоко в душе, поэтому он добавил:

— А прав лишай.

— Не обрадуется такому раскладу.

— Мне плевать, — жестко сказал Ланской. — Пусть пешком ходит, пока дурь из башки не уйдет.

Ему пришлось сидеть в машине на парковке минут пятнадцать, прежде чем из участка вышел Артем.

Потрепанный, осунувшийся, с дикой головной болью, он плюхнулся на пассажирское. Салон сразу наполнился характерным запахом перегара.

— Ну давай, ругай.

— А смысл? — Ланской окатил его холодом, — ты все равно ни хрена не поймешь.

У среднего сына в голове всегда был ветер. Хотя, казалось бы, четвертый курс, пора уже за ум браться. Но нет. Шальные гулянки, мяч и девки – это единственное, что волновало великовозрастного детину.