Инженер Петра Великого 2 (СИ). Страница 38

Падение Нарвы послужило мощным катализатором. На фоне этого поражения идея «третьей Нарвы» — реванша, отвоевания крепости — стала национальной идеей. Но для этого требовалось безусловное технологическое превосходство. Знания, полученные из дневника Смирнова, которые Польхем и его коллеги из Бергсколлегии уже начали творчески перерабатывать и адаптировать к шведским условиям, должны были быть немедленно внедрены в производство. Каждый узел, каждая технология, описанная русским мастеровым, рассматривалась под микроскопом на предмет ее использования для усиления шведской военной машины.

В этой накаленной обстановке активизировались и тайные переговоры с английским посланником, лордом Эшфордом. Падение Нарвы, ставшее наглядной демонстрацией возросшей русской мощи, усилило опасения Англии по поводу русского доминирования на Балтике. Лондон, опасающийся появления нового сильного морского игрока, становился более сговорчивым в вопросах негласной поддержки шведских усилий. Финансовые вливания потекли в шведскую казну, а английские агенты получили указание содействовать шведам в поиске «нейтральных» специалистов, способных «ненавязчиво» навредить русским промышленным проектам.

Таким образом, уже существовавшая стратегия получила более острое обоснование и дополнительный импульс. Инсценировка «несчастных случаев» на Охтинском заводе, основанная на знании уязвимостей русского производства (во многом почерпнутых из дневника Смирнова и проанализированных Польхемом), должна была стать еще более изощренной. Ведь речь шла о том, чтобы заставить Петра I сомневаться, выиграть время для собственного технологического рывка, необходимого для военного реванша. Каждая «случайная» поломка на русском заводе, и «неудачный» эксперимент Смирнова должен был давать шведским инженерам и промышленникам драгоценные месяцы для создания оружия, способного вернуть Швеции утраченные позиции.

В кабинетах Королевского дворца кипела невидимая работа. Граф Пипер, несмотря на внешнее спокойствие, чувствовал, как нарастает давление. Отсутствующий король Карл XII требовал побед, а не объяснений поражений. Народ роптал из-за тягот войны. А тут еще этот русский царь со своими непредсказуемыми реформами и внезапными технологическими прорывами. Необходимо было действовать быстро, точно и, главное, скрытно.

Шведская агентурная сеть в Московии, и без того одна из самых эффективных в Европе, получила новые, детальные инструкции. В центре внимания — Охтинский завод и лично Петр Смирнов. Дневник русского мастерового стал своего рода дорожной картой для диверсантов. Польхем, обладая уникальным инженерным чутьем, мог с высокой точностью предсказать, где именно в производственной цепочке Смирнова возникнут проблемы, какие материалы окажутся наиболее уязвимыми, какие эксперименты с наибольшей вероятностью приведут к аварии, если им «немного помочь».

Уже в самом начале, как был получен дневник, удалось провернуть первое дельце. Смирнов в своих записях подробно описывал трудности с получением качественного огнеупорного кирпича для плавильных печей и свои опасения по поводу их прочности при высоких температурах. Это стало прямым указанием для шведских агентов: подкуп должностных лиц, отвечающих за поставку материалов, мог привести к тому, что на завод попадет партия заведомо некачественного кирпича. Или, используя доступ к уже строящейся печи, можно было внести «незначительные» конструктивные изменения в кладку в самом уязвимом месте — там, где подводятся фурмы для дутья. Расчет был прост: при первой же серьезной, высокотемпературной плавке, особенно если она будет связана с ответственным заказом (как, например, отливка ствола для крупнокалиберного орудия), такая печь не выдержит. Прорыв расплавленного металла, пожар, срыв производства — все это можно будет списать на «русскую некомпетентность» или «сложность технологии».

Точно так же анализировались и записи Смирнова о его экспериментах с новыми пороховыми составами для гранатных запалов. Его опасения по поводу нестабильности некоторых смесей, его поиски безопасных флегматизаторов — все это давало пищу для размышлений. Достаточно было через подкупленного подмастерья или нечистого на руку аптекаря, снабжающего лабораторию Смирнова реактивами, подменить один из компонентов на более активный или, наоборот, «загрязнить» исходные материалы так, чтобы реакция пошла непредсказуемо. Взрыв в лаборатории, который чуть не стоил Смирнову жизни, вполне мог быть результатом именно такой тонкой диверсии, обставленной как трагическая случайность при работе с опасными веществами.

Деньги, щедро выделяемые английской стороной через подставных коммерсантов, шли на подкуп нужных людей, на организацию каналов поставки «специальных» материалов, на вербовку исполнителей из числа недовольных или просто алчных русских чиновников и мастеровых. При этом старались не оставлять прямых следов, действовать через несколько рук, чтобы в случае провала нити не привели в Стокгольм или, тем более, в Лондон.

Параллельно с организацией диверсий на русских заводах, в Швеции кипела работа по форсированной модернизации собственной военной промышленности. Кристофер Польхем, возглавив негласный «мозговой центр», координировал эти усилия. Его гений позволял не просто копировать русские находки, а развивать их, создавать на их основе более совершенные технологии. Цель была догнать, обогнать московитов, создать оружие, которое обеспечит шведской армии решающее превосходство в будущих сражениях, включая планируемый реванш за Нарву. Каждая тонна новой, улучшенной стали приближала этот день.

Вся эта многосложная, тайная деятельность преследовала несколько взаимосвязанных целей, которые в свете нарвского поражения приобрели для Швеции характер жизненной необходимости.

Во-первых, тактическая, неотложная цель: немедленно нейтрализовать намечающийся технологический рост России, который так ярко продемонстрировало падение Нарвы. Нужно было остановить или хотя бы замедлить производство Смирновым его опасных новшеств. Одновременно, используя полученные из его же дневника знания и гений Польхема, следовало форсировать модернизацию собственной военной промышленности. Швеция должна была создать превосходство в вооружении, чтобы иметь возможность взять реванш, отвоевать Нарву и переломить ход войны в свою пользу. Каждая «авария» на Охте давала шведским заводам драгоценное время.

Во-вторых, стратегическая, долгосрочная цель: подорвать саму веру царя Петра I в возможность успешной системной модернизации России по европейскому образцу. Нужно было не просто остановить Смирнова, а убедить русского монарха, что его амбициозные проекты по созданию передовой промышленности обречены на провал из-за «русской отсталости», «нехватки умельцев» или даже «противодействия высших сил». Цель — заставить его отказаться от наиболее опасных для Швеции (и ее негласных английских союзников) начинаний, которые могли бы изменить саму производственную культуру России. Пусть русские успехи останутся на уровне единичных «самородных» прорывов, не перерастая в отлаженную, эффективную систему. Пусть царь Петр тратит силы и ресурсы на борьбу с последствиями «несчастных случаев», а не на планомерное развитие.

И, в-третьих, геополитическая, решающая цель: вернуть Швеции контроль над Балтикой, который пошатнулся после потери Нарвы. Не допустить превращения России в мощную индустриальную и морскую державу, способную диктовать свои условия в регионе. Затормозить ее развитие, отбросить назад, чтобы Швеция сохранила свое доминирующее положение и смогла диктовать условия мира на своих условиях. В конечном счете, речь шла о выживании Швеции как великой европейской державы.

Но еще большее потрясение испытали шведы, когда разобрались в идеях инженера, которые касались военного дела. Здесь уже генералы сначала посмеивались, но когда включили воображение о том, как можно было бы использовать преимущества в технологическом развитии — новая военная тактика сама напрашивалась. И жизнь Смирнова теперь стоила сущие гроши.