Развод в 40. Я не прощу измену!. Страница 4

– А мы от папы ушли! – громогласно заявляет Кирюшка во всеуслышание.

Челюсть подруги падает на пол, закатывается под стеллаж.

– Чего? – бормочет обескураженно, переводя взгляд с меня на сына и обратно. – Ты…от Володи? Ушла? Спустя… сколько вы там женаты?

– Двадцать лет.

– Охренеть! – выпаливает подруга и прикрывает рот ладошкой, скосив взгляд на Кира. – А когда?

– Только что, – бесхитростно бурчит сын. – Он ударил маму и меня, и мы убежали.

Глаза Наташи округляются и грозятся выпасть из орбит. А я молча кладу в тележку бутылку вина. Подумав, добавляю еще одну.

– Зайдешь в гости?

– Ага, – в прострации кивает подруга, и мы движемся к кассам.

***

– Ну, Володька и козел! – припечатывает Наташа, откупоривая штопором бутылку вина. Ставлю на стол нехитрые закуски, на которые хватило денег. – Простишь?

– Такое не прощают.

– Слава Богу! – подруга выдыхает и разливает вино по бокалам. – И это правильно, Жень. Измена – это жестокое предательство. Я бы тоже мужа не простила. Даже если бы у него все было по пьяни.

– Это осознанное предательство, – добавляю, накладывая макароны и сосиски и относя в гостиную, где Кирюша смотрит мультики.

– Спасибо, мамочка. Мои любимые макароны! Как же я скучал! Мммм, как вкушно…

Треплю вьющиеся вихры, с грустью глядя на сына. Он столького был лишен из-за глупых запретов Володи.

Как, например, с макаронами и сосисками: они были под запретом в нашем доме. Мой муж не жаловал «плебейской» еды. Объясняя тем, что наелся ее в голодные времена.

– Что думаешь дальше делать? – осторожно интересуется Наташа, когда я возвращаюсь и обессиленно опускаюсь напротив.

– Наверно, для начала нужно на развод подать…

– Звучит как тост, – подруга ободряюще улыбается и осторожно касается моего бокала своим. Отпиваю и в прострации смотрю в одну точку на столе. Силы резко покинули меня, и я только сейчас осознаю, что произошло.

– Мне обязательно нужен будет юрист. Я в этих делах ничего не смыслю. Уверена, Володя будет вставлять мне палки в колеса, чтобы я осталась ни с чем. Или, – ужас накрывает, и я в панике перевожу взгляд на подругу. – Он запросто может опуститься до того, чтобы шантажировать меня сыном…

– На кой черт ему это нужно?

– Бизнес. Деньги, – усмехаюсь, вспоминая, как Володя сам мне однажды это объяснял. – Он не захочет делить нажитое, хоть по закону мне и причитается половина. Да и женатый партнер всегда выглядит выгоднее и надежнее, чем разведенный. Статистика показала, что разведенным и изменникам отказывают на тридцать процентов больше, чем верным и стабильным семьянинам. Володя в своих кругах очень надежный партнер. Рано женился, сделал себя сам, поднялся и прочно обосновался…

– Вот только с гнильцой оказался этот святоша…

В отчаянии роняю голову на руки.

– Господи, как жить дальше… У меня ни денег, ни работы… Да у меня даже сменных трусов нет! Хорошо, хоть половина этой квартиры мне принадлежит, и мама съехала на территорию своего сожителя…

– Ну, допустим с работой я тебе помогу! – Наташа весело подмигивает.

– Как?

– Есть у меня одна идея…

– Я работала в последний раз двадцать лет назад, – от осознания свалившейся реальности мне хочется выть и драть волосы на голове. – У меня ни опыта, ни стажа, я ничего не умею!

– Не прибедняйся, – одним взмахом руки Наташа останавливает мои стенания. – Ты очень талантливая! Вспомни все те платья, юбки, костюмы, которые ты сама конструировала и шила! Жень, ты обеспечивала гардеробом себя и Володьку многие годы! Да что говорить, на всех праздниках большая часть внимания доставалась мне и моим нарядам от тебя!

– А потом мой муж сказал, что это не комильфо и велел нам покупать одежду у именитых брендов…

– Идиот, – закатывает глаза подруга и залпом допивает содержимое своего бокала. – Слушай, у тебя был ноут, остался?

– Да. А тебе зачем?

– Будем тебе резюме составлять.

– А чего его составлять? Все мои сорок лет уместятся в две строчки.

– Ну, мы еще посмотрим…, – подруга потирает руки и ее глаза загораются озорным блеском. – Давай, неси комп.

Нахожу в своей бывшей спальне требуемое. Сдуваю с него пыль и возвращаюсь на кухню. Подруга разворачивает ноут к себе, включает и уже через пару минут деловито что-то набирает.

В этот момент меня зовет Кир, и я выхожу в гостиную, чтобы найти на телевизоре детские каналы. А когда возвращаюсь, Наташа разворачивает ко мне экран.

– Готово!

По мере прочтения у меня глаза лезут на лоб.

– Но…Это же неправда!

– Нуууу…Почему? – подруга наигранно дует губы. – Евгения Кононова, твоя полная тезка вполне себе существует. Правда живет во Владивостоке. Я на нее подписана в соцсетях. Тогда еще подумала, что надо же, мало того, что тезки, так еще и по профессии очень похожи! Та Женя – дизайнер, известная в узких кругах, полгода назад уволилась и укатила в Тай в поисках вдохновения. Я просто переписала ее «заслуги перед Отчеством», скачала вот в эту отдельную папочку дипломы и сертификаты и составила тебе шикарное резюме. А там проявишь себя, и никто и не вспомнит про эти бумажки-какашки.

– Это же преступление! Я надеюсь ты никуда не отправляла это? – тычу пальцем в экран, испуганно переводя взгляд на довольную Наташу.

– А зачем я тогда тут столько времени потратила? – возмущается подруга. – Жди, Женька, приглашения на собеседования! И не забудь проставиться с первой зарплаты!

Роняю голову на стол и едва не вою. Остановите землю, я сойду!

Глава 4

Женя

– Мамочка, я замерз, – хнычет Кирюшка следующим утром по пути в садик. – Мне холодно…

Сердце щемит от боли за моего малыша. На глаза наворачиваются слезы, а кулаки сжимаются от злости и бессилия.

У маминой квартиры есть один большой недостаток – она находится в отдалении от остановки. До нее нужно идти пешком десять минут. А с маленьким ребенком – все пятнадцать. И примерно двадцать – ехать на маршрутке до садика.

Вещи, которые я вчера схватила, удирая от взбесившегося мужа, совершенно не подходят для такой морозной погоды. И, разумеется, Кирюшка ожидаемо мерзнет. Я и сама продрогла в этом легком пальто. Хорошо, хоть смогла отыскать в шкафу старые носки да джинсы. Иначе бы я и ста метров не прошла во вчерашнем одеянии.

– Сынок, – торможу и присаживаюсь на корточки, заглядывая в любимые глазки. – Сегодня придется потерпеть. А завтра я постараюсь съездить и забрать из дома наши вещи.

– Не надо, – отчаянно мотает головой. – Я боюсь…

– Не бойся. Мы со всем справимся.

Целую раскрасневшиеся щеки, и мы продолжаем наш путь, но уже через каких-то пять минут чувствую, как от холода колотит все тело. Что говорить про маленького ребенка…

– Мамочка, давай зайдем погреться? – дрожит мой котенок. – Пожалуйста…

Надеюсь, Кононов, для тебя приготовлен отдельный котел в аду…И черти тебя будут драть с удвоенной силой за страдания моего ребенка…

На глаза попадается вывеска пекарни, которая, о, чудо, уже оказывается открытой. Мы заходим с сыном внутрь, и нас тут же атакуют ароматы свежей выпечки.

– Мммм, как вкусно пахнет, – с надеждой тянет сыночек.

Витрина притягивает взгляд, и я не удерживаюсь – беру наш любимый с Кирюшкой пирог с яблоком и вишней и рогалик с маком.

Согревшиеся и повеселевшие, выйдя из пекарни, мы с сыном прибавляем шаг, по пути лакомясь вкусной сдобой. И как раз успеваем запрыгнуть в подошедшую маршрутку.

– А это вечером мы с тобой чай попьем, – бормочу на ушко, усаживая малыша к себе на колени, а сверху водружая пакет с пирогом.

– Договорились!

В раздевалку залетаем как раз в тот момент, когда начинают раздавать завтрак. Помогаю сыну переодеться и подталкиваю в группу.

– Я тебя очень люблю, мамочка, – Кирюшка виснет у меня на шее. – Не ходи к папе. Я лучше потерплю…