Расщеплённая сталь. Том 1 (СИ). Страница 32

Я заорал. Не словами. Утробно. Протяжно. На весь лагерь. «Клич стойкости». Воздух задрожал. Земля, казалось, среагировала. Тела на яме отозвались глухим эхом.

Способность потянула здоровье вверх, но похищение сущности продолжало тянуть вниз. Оно не могло перебить регенерацию, но выжигало. Жгло изнутри. Прямо в душу.

Чистый хаос. Он не уважают щиты. Он идёт сквозь плоть. Сквозь сознание.

Через четыре секунды эффект спал. Тело обмякло. Урон прекратился. Я выдохнул. Сел на корточки.

— Ух, ебать… — повторил я, уже тише. — Вот это боль…

Я ошибался. Энергощит — не был универсальным. Хаос идёт мимо. Если попадётся такая, как Кира, только прокачанная… меня вывернет наизнанку.

Она всё ещё сидела в пыли. Плакала. Закрытые глаза. Уши зажаты. Всхлипы сквозь ладони.

— Простите… Я не хотела… Простите…

Повторяла это снова и снова. Словно заела.

Я подошёл. Медленно. Положил руку ей на плечо.

— Всё в порядке, Кира. Хватит ныть.

Она вздрогнула, открыла глаза, посмотрела на меня. В глазах — страх, мольба. Слёзы.

— Простите, мистер Грим… Я не хотела… Не бейте меня, пожалуйста…

Слова, как щепки. Я посмотрел на неё — и понял. Жизнь у неё была не сахар. Если девчонка так реагирует на всё, значит, её били. Часто. Жестоко. Глубоко.

Я помог ей подняться.

— Успокойся, Кира. Всё в порядке. Ты справилась. Ты не слабая.

Она всхлипывала, но уже тише:

— Я… не хотела причинить вам зло… Я… хорошая… Не бейте меня…

Её будто заклинило. Словно кусок изломанного автомата.

Минуту спустя она посмотрела на меня внимательнее. Стало легче. Дыхание выровнялось. Плечи немного распрямились.

Я хмыкнул:

— Видимо, жизнь у тебя не медовая была, раз тебя так трусит от каждого слова. Я думал, ты покрепче будешь, чем Лотрик. Он вон в угол забился, а ты — даже ребёнка спасла. Под пулями. Прикрыла собой. Это многого стоит.

Я достал из инвентаря энергетический шар что снял с тела урода пришедшего в нашу каторгу.

— Держи. Лотрику я дал штаны и ботинки, тебе — шар. Подойдёшь к столу, выберешь себе вещи для патруля. Потом — в барак. Помоешься. А дальше — на вышку. Пойдёшь к Демиану. Он научит, что да как.

Она дрожала. Но уже не плакала. В голосе — только хриплая благодарность:

— Спасибо… Просто… — она кивнула на труп Генриха. — Тот мужчина… Он кричал. Бил. Если мы отказывались… Делать, что он хочет…

Я глянул на мертвяка.

— Ну, он сдох. А вы — нет.

— Иди. Успокойся. Приведи себя в порядок.

Они оба ушли. Кира — с орбом под мышкой и красными от слёз глазами, будто вся боль мира жгла ей лицо изнутри. Лотрик — с винтовкой через плечо, с трясущимися руками, словно каждый шаг для него — подвиг. А мне нужно было думать. Срочно. Быстро. Без права на ошибку.

Как перетащить своих из старой каторги сюда, не наткнувшись на очередной прорыв? Если это будет повторение истории с Лисанией, а то и хуже — половина моих мужиков поляжет. А они, хоть и старые, побитые, как ржавые ломы, всё ещё держатся. Полезные. Опытные. Те, кто прошёл со мной сквозь всё. Мы вместе выживали делили просроченные пайки. Не просто бойцы — а уже свои, я не могу их потерять.

Времени нет. Прорыв может случиться в любую секунду, и если он накроет нашу каторгу с оставшимися там, я не прощу себе. Ни как командир, ни как человек. И этих, что здесь, — тоже нельзя оставлять. Горожане беззащитны. А бойцов тут — считаные единицы. Два носителя, и оба едва вышли из пелёнок. В боях не бывали, тренировок не проходили. Только мана и паника. Хоба покажи — в штанах лужа будет.

Кира и Лотрик тем временем копались в ящике с одеждой, с надеждой выискивая хоть что-то без дыр, не пропахшее кровью и дерьмом. Вид у них был как у приговорённых. Не верили, что всё это по-настоящему.

— Эй, вы! — крикнул я, голосом, который не терпел возражений. — И винтовку захватите! Мана у вас не бесконечная. Лишним не будет.

Кира судорожно обернулась, чуть не уронив орб, кивнула быстро-быстро. Лотрик, получивший моё одобрение чуть ранее, будто выпрямился внутри. Он уже не прятал глаза, не вздрагивал от каждого слова. Всё ещё выглядел, как полудохлый, но в нём зажглась искра. Надежда. А вот с Кирой придётся повозиться. Такая, если запаникует, может подвести весь лагерь. Носитель в шоке — это смертный приговор для остальных.

Ответственность давила. Как плита на грудь. Командование, грязь, кровь, страх — всё разом. Я только собрался идти проверять периметр, как увидел Карла. Он тащил мешок, набитый мясом. Обрывки тела, порванного шардом. Клочья экипировки, кости, плоть.

Лицо Карла было мёртвенно-бледным, но он не жаловался. Шёл. Делал. Молчал. Таких я уважал.

— Пойдём за мной, — сказал я. — Сейчас ещё ям накопаю. Гражданских похороните по-человечески. А то лежат горой, как мусор после расчистки.

Он кивнул. Тихо. Без слов. Усталость въелась в кости.

— Я видел, вы Киру и Лотрика под крыло взять хотите… — начал он, когда мы пошли бок о бок. — Думаете, справятся?

— Пока не знаю. Сила у них есть. Но страх… как гниль изнутри.

Он кивнул. Молча, но в глазах промелькнула тяжесть воспоминаний.

— Они из нашей деревни. Я знал их семьи. Или… то, что от них осталось.

Я ничего не сказал. Он продолжил сам:

— Отец Киры…мать и девчонку колотил. Часто. Без причины. Он на заводе работал. Там, где сейчас ваша каторга стоит. После смен пил, приходил — и в ход шли кулаки. За каждое слово. За взгляд. За слёзы. Девочка ходила синяя, будто её в краску макнули. Потом мать умерла. Не выдержала. А он совсем поехал. Наши патрульные его грохнули — с ножом на них пошёл.

Он на секунду замолчал, потом продолжил, тише:

— Мы тогда вернулись к ним. Она… Кира… была прикована к батарее. Наручниками. На полу. Темно. Воды не было. Еды — тем более. Заводы снесло. Посёлок еле уцелел. А он… делал, что хотел. И никто не остановил.

Я почувствовал, как пальцы сами сжимаются в кулак. Вспомнил, как она закрыла собой младенца. Как дрожала, но не отступила. Даже без сил — осталась человеком.

— Девчонка добрая. Очень. Пугливая — да. Но душа есть. Не гнилая. — Карл говорил с уверенностью.

— А Лотрик? — спросил я.

— Уличный. Беспризорник. Родители сгорели в одной из бомбёжек. Он по улицам шатался. Хлеб просил. Ночевал где придётся. Его наши гоняли… запугали. Годы так прошли.

— Что ж вы, звери? Могли бы помочь, — процедил я.

Он только вздохнул. Без оправданий.

— Отец Киры — механик. Один на всё село. Без него всё встало бы. Его не трогали. А Лотрика… их после войны десятки у нас было. Всем не поможешь. Хотелось бы. Но не выйдет.

Я хмыкнул:

— Удобно. Отговорка всегда найдётся.

Он опустил глаза. Не спорил.

Мы вышли за периметр. Туда, где тишина становилась липкой, а воздух — словно с пеплом вперемешку. Мрак сгущался. Пахло гнилью. Смертью. Ожиданием.

Я поднял руку. Шарды дрогнули за спиной, будто чувствовали. И начали работать. Вонзались в землю, вспарывали её, как скальпель плоть.

Могилы. Одна за другой. Без слов. Без имен.

Глава 15

ГЛАВА 15 — СЛОМАННЫЙ РОГ

Закончив с могилами, я стоял над последней свежей ямой ещё несколько секунд. Ветер потянул над телами запах — смесь гнили, старой крови и чего-то... осевшего. Будто сама смерть обмылась грязью и осталась на этом клочке земли. Сделав глубокий вдох, я развернулся и рывком направился к вышке.

Уже светало. Грязное серое небо начинало мутнеть, размывая контуры холмов. Даже я, со своими новыми силами, чувствовал усталость. День выдался тяжёлым — мрачный, полон криков, боли и крови. Демиан и Кендрик, наверняка, на пределе. И всё же — держатся.

На вышке я увидел Киру и Кендрика. Она стояла рядом, прижав орб к груди, внимательно следила за периметром. Кендрик что-то объяснял, указывая на дальние точки, рисуя пальцем в воздухе. Обучал. Наставлял. Она кивала, старалась вникнуть. Уже не дрожала, не плакала. Только страх в глазах выдавал: ещё не отпустило.