Пораженные (ЛП). Страница 25

Я поворачиваюсь, чтобы снова посмотреть на экран, прокручивая видео дважды. Я не знаю, чего я ожидаю. Думаю ли я, что это внезапно изменится? Что гребаный Гудини на видео внезапно не растворится в воздухе?

— Подождите секунду, — я прокручиваю видео, наклоняясь поближе к экрану и глядя в нижний угол. — Вот. — показываю. — Там кто-то есть. Вы можете видеть чью-то макушку.

Все склоняются над моим плечом, наблюдая, как фигура спотыкается и в поле зрения появляется изгиб головы, покрытой волосами, прежде чем изображение возвращается в пустой двор.

— Отлично, а потом она тоже исчезает, — Андерсон хлопает открытой ладонью по столу и облизывает клыки. — Однако это невозможно, не так ли? Кто-то подделал запись с камер наблюдения.

Я выпрямляюсь и скрещиваю руки на груди.

— Да, кто-то удалил здесь временные рамки, но в файлах должны быть доказательства этого. Никто не может удалить эти кадры без того, чтобы не остался след.

Сэм усмехается.

— Ты уверен в этом?

— Конечно. Кто бы это ни сделал, он не очень хорошо поработал. Это всего лишь элементарная работа по монтажу. Они должны были оставить где-нибудь след.

Андерсон поднимается на ноги и указывает на меня.

— Тогда просмотри эти файлы и дай мне знать, что найдешь. Нам нужно знать, что здесь произошло, — он качает головой. — Какого хрена кому-то понадобилось, чтобы Пораженные затопили территорию комплекса?

— Революционеры, — говорит Сэм, придвигаясь ближе к столу и упирая руки в бедра. — Они хотят уничтожить вампиров, несмотря ни на что. У Бостона были проблемы с ними. Они даже будут использовать такую изменчивую силу, как Пораженные, потому что конечная цель — уничтожить всех нас.

Я бросаю взгляд на ее лицо, и она пожимает плечами.

— Мы проложим новые тросы, я помогу их установить завтра, — говорю я, не уверенный, что даже этого будет достаточно.

Я должен верить, что это поможет, но это нехорошо. Если кто-то внутри работает над этим.… Я даже не знаю, с чего начать поиски. Люди? Кто может свободно разгуливать так, чтобы вампир этого не заметил?

Я оглядываю своих коллег, и они либо очень хорошие актеры, либо все искренне перепуганы до чертиков.

Грядет что-то плохое. Я это чувствую.

Солнце палит прямо на нас, пока я проверяю недавно проложенные тросы. Сигнализация жужжит, когда один из вампиров наступает на датчик, зарытый в землю. Другой проходит немного дальше, и датчик движения, прикрепленный к дереву, посылает тихий сигнал тревоги на смарт-часы на моем запястье. Другие вампиры смотрят на свои запястья, и я понимаю, что это сработала вся система сигнализации.

Я провожу рукой по шее, чувствуя, как по спине струится пот. Горизонт тяжелый и черный из-за приближающегося шторма.

— Браун, аккумуляторы полны, верно?

Браун отрывает взгляд от ноутбука и кивает, вытирая капельки пота с верхней губы воротником рубашки.

— Конечно.

— Хорошо. — Я указываю на надвигающуюся бурю. — Последнее, что нам нужно — это попасть в перебои с электричеством при установке новой системы.

Он качает головой, с шипением выдыхая.

— Гребаные люди, вот так обнаглели. Я имею в виду, где, черт возьми, они появляются, а?

Я прислоняюсь спиной к дереву, под которым сижу, и вздыхаю.

— Пленники склонны бунтовать, Браун. Я удивлен, что им потребовалось на это так много времени.

— Пленники? — Браун громко смеется. — У них все хорошо! Трехразовое питание и теплая постель — это больше, чем я, черт возьми, имел в детстве. Ты слишком молод, чтобы помнить Великую депрессию, а я нет. В те дни эти люди умоляли бы о том, чтобы оказаться в подобном учреждении.

— Я не думаю, что это одно и то же. — Я встречаю его скептический взгляд. — Или, может быть, это так, в некотором смысле. Вы стали жертвой жадного правительства, а эти люди — жертвы безответственных вампиров.

— Жертвы? — Браун издает отрывистый смешок. — Безответственно? Все это произошло потому, что вампиры хотели защитить людей, помнишь? Эти эксперименты проводились, чтобы нам не понадобилось так много крови. Они не могли знать, что все пойдет не так.

— Вампиры думали, что смогут перехитрить науку, и создали нечто, что не могли контролировать.

Браун вскидывает руки, слюна срывается с его губ, когда он громко смеется.

— Ты все неправильно понял, Кинг. Вампиры, которые все это сделали, они герои. Они пытались сделать мир лучше.

— У тебя забавное представление о героизме. — Я неопределенно указываю рукой. — Это? Это просто существование Это не жизнь.

— И у тебя забавное представление о жизни. — Браун поднимает с земли камень и бросает его в траву. — Вот это, это рай. У нас есть все, что нам нужно.

— Может быть, тебе стоит спросить людей, чувствуют ли они то же самое по поводу вашего предполагаемого рая.

— Ты философствующий сукин сын, Кинг.

— От специалистов по искусству требуется изучать философию, — отвечаю я, и мне сразу становится немного не по себе от того, что я раскрыл что-то личное о себе.

Браун мгновенно ухватывается за эту тему, искоса поглядывая на меня.

— Специальность по искусству, да? Необычно. Дай-ка угадаю, ты вырос в каком-нибудь загородном поместье в сельской местности, с дворецкими и горничными.

Я неловко ерзаю.

— Нет, ничего подобного.

— Ты всегда производил на меня впечатление богатого мальчика, — говорит он, откидываясь назад и опершись руками на траву. — Этот акцент и то, как ты смотришь на всех нас, как будто от нас плохо пахнет или что-то в этом роде.

Я закатываю глаза, захлопываю ноутбук и поднимаюсь на ноги.

— Может, тебе просто нужно принять душ, приятель, — Я направляюсь обратно к грузовику, а смех Брауна преследует меня.

Загородное поместье. Вряд ли. Мое сердце сжимается в груди, когда воспоминания одолевают меня, и я возвращаюсь во времени к последнему дню, когда я был в своем семейном доме, милом лондонском домике с террасой и дубом во дворе. Последний раз, когда я видел своих родителей. Слезы моей матери, лицо моего отца, искаженное ужасом. Моя младшая сестра, плачущая из-за меня, пепельно-бледное лицо моего брата, когда он тащил ее за собой по ступенькам.

Я умолял, чтобы меня приняли. Я умолял их увидеть, что это хорошо. Что я стал лучшим человеком. Что моя жизнь налаживается. Я стоял в доме своего детства и умолял людей, которые должны были любить меня больше всего на свете, просто принять меня таким, какой я есть сейчас.

Ты чудовище. Ты все разрушаешь. Так было всегда.

Вдалеке грохочет гром. Бригада, закончившая прокладывать провода по периметру, начинает возвращаться обратно, укладывая припасы в грузовики. Я забираюсь на водительское сиденье, бросая ноутбук на пассажирское. Я смотрю через лобовое стекло на приближающийся шторм, и мои мысли возвращаются к Джульетте.

Потому что, конечно, это так. Я не видел ее несколько дней и продолжаю убеждать себя, что это хорошо. Потому что я должен держаться от нее подальше. Это никуда не приведет.

Это никуда не приведет.

Я говорил себе снова и снова, что ее желание, чтобы я обнял ее, было просто страхом. Но когда я смотрю в зеркало заднего вида и вижу, как Браун мочится на дерево, я знаю, что дело было не в этом. Она никогда не попросила бы Брауна, или Кроули, или Сэм поддержать ее.

Нет, эти серые глаза смотрели на меня с тоской. Со мной она чувствует себя в безопасности.

Я завожу двигатель, оставляя Брауна мочиться у дерева, и ловлю попутку обратно с одним из других патрулей. Я езжу вдоль линии периметра, проверяя датчики, и каждый из них выдает сигнал тревоги. Система работает.

Солнце начинает проигрывать свою борьбу с надвигающейся бурей, когда я возвращаюсь в лагерь. Охранники у ворот пропускают меня, и как только я паркую грузовик, я направляюсь к башне obs. Когда я прохожу мимо, они натягивают свежую колючую проволоку вдоль ограды, и это зрелище заставляет меня на мгновение остановиться и понаблюдать. Вот так мы живем сейчас, окруженные колючей проволокой и тяжелыми воротами. Конечно, там есть сад, и лес, и ручей, спрятанный среди деревьев.