Князь тьмы по призванию! Том 2 (СИ). Страница 36

Пальцем мизинца упираюсь ей во влагалище, сделав чуть-чуть больно, заставив ту дернуться, на половинках задницы ползти вверх, спросил:

— Теперь понимаешь, что бы было с тобой, вставь я его?

Девка удивилась, потом, поглядев на мой член, прикрытый повязкой, кивнула.

— Я не отказался от идеи поиметь надменную, наглую суку в твоём виде. Просто нужны кое-какие изменения, а затем, не переживай, ты будешь визжать от восторга.

Девка оскалилась, кинула в меня чередой оскорблений. Хотя аура её вновь едва заметно улыбнулась:

— Чёртово чудовище, я никогда не буду в восторге от такого, как ты!

— Да, да… вот это и проверим. Тебе, кстати, какие члены нравятся? Толстые и короткие, длинные и тонкие? Говори, подберу тебе по вкусу.

Дальше были маты, лёгкая истерика и, в принципе, ничего нового; аура этой шлюхи казалась стабильнее и спокойнее любого из окружавших нас людей, включая её верного стража-самурая. Какую чушь он бы ни нёс, оставался тут исключительно из-за неё. Может, рабский контракт какой с отцом этой давалки, а может, и ещё чего. Этот мир огромен и вообще не понятен мне. Тут баб демоны трахают, а те вроде как и рады. В общем, беспредел и только.

Появление упыря оказалось сродни визиту простого люда. Шалли позаботилась о маскировке, всучила простому трупу дорогущее зеркало. Никто, включая самурая, ничего и не понял. Преобразившись, я принял старый лик — красноглазого, миловидного, сногсшибательного Люциуса, дворецкого семьи Блекберри. В момент смены рядом находились лишь самурай, девушка-ассасин и моя голая пленница, разинувшая рот от удивления. Она знала о зеркале как об утраченном с веками артефакте, а вот о том, у кого он находится, — ни слухом ни духом. Далее шёл простой спектакль с обозначенными ролями. Так как самурай тут сейчас за главного, после «телепортации Дьябло», ему я велел следить за солдатами. Дезертирство — смерть, нападение на меня — смерть. Его задачей стало это объяснить, а моей — играть роль его слуги. В принципе, особой ставки на этот сброд я не делал, убивать жалел, хотя, эти суки вряд ли меня пощадят. Догадывался, что ночью, или когда захочу поспать (живые ведь когда-нибудь спят), ассасин попробует с самураем меня прирезать. Это действие напрашивалось само собой; в их ситуации поступил бы точно так же: дождался, когда сильный враг ослабнет, падёт на кровать, а затем задушил или резанул по горлу, стоит быть начеку. Посмотрим, решатся ли они на это в подобной моей физической форме.

Так, первым кого из шатра я выпроводил, был Командир Самурай, на чьё имя мне в целом, как и на всех здешних подопытных, плевать. За ним должна была отправиться ассасин; ей я чётко дал понять, мол «она ловкая, скрытная, прыткая, если хочет, может сбежать, и даже я не смогу ничего сделать, кроме как отыграться на её пленных товарищах». Когда я говорил это, тень убийцы не дрогнула. Недовольный подобным безразличием, приказал ей показать лицо. Симпатичное, довольно молодое, смуглое, с чёрными глазками, белыми зубками, тоненьким носиком. Она сразу приметила, что пришлась по вкусу, предложила своё тело в замен тела «командира». Мне понравилось предложение, но я решил взять её как-нибудь потом, без разрешения и предложений.

Напоследок смугляшка, вглядываясь в приобретённый мною лик, впервые сквозь ауру показала изменения в собственных эмоциях и спросила: «Чьё лицо я ношу?» Вопрос оказался личным, волнительным для убийцы. Не смог не соврать, ответил как истинный ублюдок:

— Когда-то, давным-давно, до сотворения всего и вся, я был человеком, лицо которого ты видишь.

— Что случилось? — Ещё более настырно, заинтересованно спросила собирающая данные ассасин. Ответить ей сейчас значило утолить голод к знаниям. Сделав паузу, поглядел на свою новую сучку, вздохнув и строя жертву, словно мне тяжело говорить, произнёс: — Затем я стал тем, кого ты видела ранее. Для твоего же блага, храброе дитя, не советую лезть в моё прошлое. Иначе, узнав слишком много, оно может стать твоим будущим. А теперь ступай, делай что хочешь, или то, о чём я просил.

От моих слов аура ассасина дрогнула ещё сильнее, затем колыхнулась, забилась в припадке неподдельного интереса!

— Почему ты позволяешь ей подобное, она что, твой шпион? — Воскликнула недовольно с кровати сучка.

— Потому что в ней от человека гораздо больше, чем в вас всех вместе взятых, — многозначительно, не зная, как это вообще пришло мне на ум, ответил я.

— Чушь, она же убийца, она… она…

— В первую очередь девушка. К тому же талантливая. — Повернувшись к ассасину спиной, поднимаю пальцами член и начиная наяривать на голую принцессу, задавая первые стимулирующие движения. — Ступай или присоединяйся. Проронил я, и смугляшка ассасин тотчас исчезла из шатра, думая, что я её не ощущаю, переместившись на дерево, идеально подходившее для наблюдения за нами сквозь щели шатра. Странная, очень молодая, в то же время не по годам развитая и выдержанная. Эта убийца вела себя достойнее Езефа, храбрее и спокойнее Лефесто, собраннее Самурая. Этакий цветок с тысячей шипов, от которого маленький, едва раскрывшийся бутон становится лишь красивее. Губить её означало… даже не знаю. Наверное, это просто очередная моя неоправданная прихоть. Может, соблазнила меня…

— А ты чего замерла? Фронт работ не видишь? — Встав членом у лица принцессы, спросил я. — Соси.

— И не подумаю! — Тут же отвернулась девка.

— Ну тогда выбирай: дед тебя пердолит в сраку или малой? — Рыкнул я.

— В… в сраку?

— Ну да, в пизду всё равно тебя ебать я буду. — Взял ту за волосы.

Девушка скраснела, кидая косые взгляды на моего длинного и широкого младшего, тихонько прошептала:

— Не… не надо в попу, я всё сделаю.

После чего принялась очень умело и талантливо, с языком и до самой глотки сосать. Опытная «целка»!..

Глава 19

Драл я «Принцессу», как и обещал, со всей свойственной мне старательностью, выносливостью, жесткостью и ненасытностью. А как известно, начинка князя тьмы очень выносливая. Грязная шлюшка, зад её, и киска, и челюсть, и подмышки, и волосы — всё использовалось по назначению для утоления разыгравшегося лебидо и пламени, разгорающегося от власти над слабой женщиной.

Любая другая сошла бы с ума от унижений, от жесткости вопила, но эта баба оказалась выносливой. Инга — настоящая шлюха-рыцарь, достойная титула Принцессы всех шлюх. Честолюбивая, алчная, избалованная; аура, исходящая от меня, тот туман, оказался причиной её резкого увлечения, возросшего интереса ко мне. Она не имела защиты амулетов, не была девственницей и праведницей, лишилась защитной ауры, усиления своих святых. Телесный контакт со мной, а также страсть, проявленная в постели, изменила оттенок её ауры. Управляя ею, словно кобылой, держа за волосы, как за поводье, мне удалось надломить её человеческое естество. Она любила жизнь, любила удовольствие, без страха отнимала чужие жизни и при этом до безумия боялась собственной смерти. Я — её смерть, ублажить меня — её задача, и, как любое слабое существо, сейчас она могла лишь присмыкаться и трепетать перед более сильным, доминирующим типом. Об этом она сама мне и поведала после того, как я кончил ей в рот, заставив глотать. Думал, она начнёт истерить, как ранее, когда я долбил её узенькое, почти девственное очко, и вновь завизжит. Но Инга свихнулась, расплывшись в улыбке, с растрепанными волосами, блистящими в свете ламп глазами и красными щёчками. Эта сучка, пригодная лишь для ебли, с улыбкой и услужливостью расплылась в лестных словах. Её аура, окрасившаяся до половины в темные тона, испускала удовлетворённость; разум потерял желания к малейшему сопротивлению, она полностью сдалась.

К такому результату мы пришли не сразу. Сутки прошли с момента, когда эта дрянь призналась в «чувствах». Ровно сутки понадобились моей натуре, члену, для того, чтобы выплеснуть всё накопившееся в глубине души и яиц. Игрушка сломалась, спасать её никто не пришёл, да и облизывая мои пальцы по довольному, сонному лицу я видел — она в спасении не нуждалась.