Мечников. Расцвет медицины (СИ). Страница 32

А самое забавное в этой ситуации то, что никто даже не вспомнил про Илью Синицына. Он ведь тоже был со мной в Тёмном мире. Но нет же, его личность мало кого интересует, потому что на ней не завязан ни один патент, ни один препарат и ни одна научная статья. Он просто мой помощник.

Но напоминать о нём я не буду. Незачем подставлять Илью. Тем более я ещё пока что не знаю, как будет проходить проверка. Если всё пройдёт гладко, порекомендую Синицыну сделать то же самое, чтобы в дальнейшем до него никто не докапывался с подобными же обвинениями.

— Хорошо. В таком случае, как только я договорюсь с орденом о проверке, я отправлю каждому из вас письмо с приглашением, — заключил ректор.

— Крайне желательно, чтобы мы разобрались с этим в ближайшие три дня, — сказал я. — Сами понимаете, мне не хочется отвлекаться от работы. И, с другой стороны, нельзя, чтобы я находился рядом со студентами, если действительно каким-то образом могу представлять для них опасность.

Отличная аргументация, теперь Ефремов точно поспешит с решением. А мне это и нужно. Если за пять дней этот придурок-криомант не вернёт мои патенты, мне снова придётся подниматься с нуля. А в условиях конкуренции с Павловым и даже тем же Сеченовым это уже будет абсолютно невозможно.

Они задавят меня, пользуясь моими же разработками и идеями. Я фактически сам себя уничтожу чужими руками. И тогда мы с Гигеей забудем о своих мечтах.

— Александр Анатольевич, вас прошу удалиться, если вопросов больше нет, — сказал ректор. — А вы, Алексей Александрович, задержитесь на пару минут. Мне нужно обсудить с вами ещё одну ситуацию.

Вот ведь зараза! Думаю, он специально решил разделить нас, чтобы мы с Щеблетовым не затеяли перепалку сразу же за дверью его кабинета. Впрочем, это не важно. Если надо будет — я сам найду Александра. И допрошу. В стенах академии решать наши проблемы явно не стоит.

Щеблетов покинул кабинет ректора, после чего Ефремов сразу же произнёс:

— М-да, господин Мечников. По прошествии одного дня я уже начинаю немного жалеть, что пригласил вас сюда. Слишком уж много от вас проблем.

— Ещё ни один человек не предоставил вам доказательств о том, что именно я являюсь их источником, — парировал я.

— Да дело не в этом! — отмахнулся он. — Не стоит считать меня идиотом, Алексей Александрович. Я хорошо читаю людей. Знаю, что Мансуров и Щеблетов скрывают очень многое. Возможно, в их словах и есть доля правды, но мотивы их очень сложны. Проблема в том, что вы в первый же день примагнитили сразу трёх человек, которые жаждут на вас пожаловаться.

— Трёх? — удивился я. — А третий кто?

— Его имя я не назову, — покачал головой Ефремов. — Это один из студентов вашей группы. Он пожаловался мне, что у вас на вводном уроке чуть не погиб один из студентов.

Вот ведь засранцы! Сами же чуть не угробили Успенского ещё до моего прихода, а на меня решили всё свалить.

— Не подумайте, я не верю ни единому слову учащихся в группе «3В», — сказал Ефремов. — Они вас будут испытывать. Много-много раз. Я вас задержал, чтобы уточнить, со студентом всё в порядке?

— Да, разумеется. Я оказал ему помощь сразу же как вошёл в комнату, — отчасти солгал я.

Незачем ему знать, что в группе есть студенты, которые балуются запрещённой алхимией. Если я настучу на них в ответ, доверие между нами точно исчезнет.

Хотя… Соблазн велик. Особенно если учесть, что зелье остановки времени в организме создал младший брат Владимира Мансурова. Артур.

Можно было бы свалить всё на него и тем самым отомстить их семейству, но… Нет. Не стоит судить человека по его родственникам. Лучше понаблюдать за Артуром ещё какое-то время. Быть может, у него потенциал лучше, чем у его бестолкового старшего брата.

Отчитавшись перед ректором, я, наконец, направился к мастерской Бронниковой. Уже на подходе к зданию я услышал громкие возгласы и множество механических лязгов разной тональности.

Да там, по ощущениям, работа кипит даже сильнее, чем на моём заводе!

Я прошёл внутрь, но не стал спешить показывать себя. Мне хотелось понаблюдать за работой начинающих лекарей-инженеров со стороны.

Ох, и до чего же приятная картина! В просторном зале располагалось двадцать верстаков. Почти все они были заняты. Причём работали за ними не только юноши, но и девушки. Я с первого взгляда понял, чем они заняты прямо сейчас. Каждый из них собирает свой фонендоскоп! Всё строго по моим разработкам.

— О-о! — заметив меня, воскликнула Светлана. — Алексей Александрович, а что же вы стоите в сторонке? Проходите скорее!

Студенты замерли, услышав моё имя и отчество. Думаю, они уже догадались, кто я такой. Слухи распространяются очень быстро.

— Мне хотелось какое-то время не вмешиваться, — войдя в зал, произнёс я. — Очень приятно наблюдать, как лекари увлечены работой. Я даже начал скучать по своей мастерской.

— В чём проблема? — пожала плечами Светлана. — Можете приходить сюда. Работайте здесь, вас никто не потревожит. Ах да, я не представила вас студентам…

Но ей даже не дали возможности произнести моё имя. Все студенты будто слетели с катушек. Большая их часть подорвалась с мест и рванула ко мне. Уже через пару секунд меня засыпали таким количеством вопросов, что я даже потерял способность анализировать всё ими сказанное.

— Ну… Ладно, — рассмеялась Светлана. — Вижу, вы в представлении не нуждаетесь. Так, будущие лекари-инженеры! Сейчас же займите свои места. Не докучайте Алексею Александровичу со своими вопросами. Если он захочет, он сам найдёт время ответить на них.

— Не беспокойтесь, Светлана Георгиевна. Я поговорю с каждым по очереди, — сказал я.

В итоге я завис в мастерской часа на три. Судя по всему, студенты должны были закончить своё факультативное занятие гораздо раньше, но никто не спешил уходить. Да и Бронникова была не против задержаться.

Я прошёлся вдоль рядов и помог каждому советом. У кого-то плохо держалась мембрана, у некоторых была проблема с герметичностью резиновых трубок.

А кто-то… А кто-то — Широков. Новый староста группы «3В». И результаты сборки фонендоскопа у него в сто раз хуже, чем у всех остальных.

— О, так вы и здесь занимаетесь? — удивился я. — Не думал, что студенты отстающей группы ходят на факультативы, Широков. Кстати, напомните ваше имя?

— Николай, — ответил Широков. — Господин Мечников, я изучал все ваши статьи, патенты и сразу же записался на факультатив, как только Светлана Георгиевна открыла занятия для студентов всех курсов. Вот только… Получается у меня пока что так себе.

Так себе — это мягко сказано. Похоже, у Широкова проблемы не только с теорией, но и с практикой. От фонендоскопа ничего, кроме трубок, пока что не видно.

Однако я отметил для себя рвение Николая ещё ночью — в госпитале. Раз хочет учиться — буду ему помогать. И неважно, насколько тяжело ему всё это даётся.

— Ладно, Николай, давайте по порядку… — начал объяснять я.

В итоге с ним-то я и проторчал большую часть времени. Пришлось расшифровать парню суть всех своих схем. К концу занятия у него вышло что-то хотя бы отдалённо напоминающее фонендоскоп. Послушать им человека будет трудно, но это лучше, чем ничего.

Ближе к шести вечера студенты всё-таки начали покидать мастерскую. В конечном итоге мы с Бронниковой остались одни.

— Вижу, вам нравится преподавать, — подметила она. — Я сама совсем недавно осознала, что хочу передавать свой опыт другим лекарям. Но не думала, что вы горите таким же желанием. Всё же, как мне показалось, вы больше человек науки, который рвётся к достижениям. Обычно такие как вы начинают преподавать лет через тридцать-сорок, когда сил на новые открытия уже не остаётся.

— Не вижу проблем совмещать всё сразу, — пожал плечами я. — Кстати, вы собрали очень хорошую группу. Как мне показалось, все они горят делом.

Светлана лишь улыбнулась и покраснела, не смогла придумать, что ответить на мой комплимент. Потому я сразу же задал другой вопрос, который интересовал меня уже очень давно: