Мечников. Расцвет медицины (СИ). Страница 27

«Мечников! Это же Мечников! Восстал из мёртвых!»

Этого следовало ожидать. Ещё не все видели свежую статью в имперской газете. А даже те, кто её видели, всё равно не могут не обращать внимания на человека, который за полгода стал легендой Саратовской губернии.

Я такой славы не желал. Так уж у меня устроено мышление. Мне бы свой завод, лабораторию, клинику — и всё. Чтобы никто не писал лишний раз обо мне в газетах, не просил автографы. Вся эта любовь к славе не про меня. Да если уж на то пошло, она и в клятву лекаря не входит.

Лечи, развивай науку, не вреди, некротику круши. Вот и всё.

Игнорируя шепотки студентов, я поднялся на третий этаж и прошёл до самого конца коридора. Светлана меня не обманула, кабинет Константина Ефремова действительно находился там. Что ж, настало время познакомиться с ректором, которого по какой-то причине все на дух не переваривают.

Я постучал в дверь, после чего вошёл внутрь.

— День добрый! — поприветствовал ректора я. — Меня зовут…

Я замолчал, когда осознал, что в кабинете никого, кроме меня, нет.

Видимо, ректор куда-то отошёл. Может, стоит подождать его снаружи? Хотя с какой стати я должен тереться в пыльном коридоре? Встреча была назначена именно на это время. Ничего не случится, если я спокойно подожду Ефремова в кресле для гостей.

Я прошёл в кабинет, расположился напротив стола ректора и погрузился в свои мысли. С ожиданием у меня проблем никогда не было. В моей голове мелькает столько идей и внутренних рассуждений, что заскучать наедине с собой я, как правило, не могу.

Вот только с момента, когда я зашёл в этот кабинет, меня не покидало предчувствие, что в этой комнате что-то не так.

Теперь я начал понимать, почему Светлана Бронникова и Александр Разумовский говорили, что ректор является очень отталкивающим человеком. Даже в его кабинете меня не покидало ощущение, что за мной кто-то наблюдает.

Будто где-то неподалёку находится незримый призрак.

Вот только некротики я не чувствую. Значит, тёмную магию никто на мне использовать не собирается. Хотя…

Тот же Денис Чижиков легко обходил моё чутьё. Он умел грамотно контролировать свои силы, а потому столетиями оставался незамеченным.

Именно поэтому я тут же активировал лекарский покров, чтобы расширить зону охвата своей нервной системы.

И не прогадал.

Прямо за моей спиной кто-то стоял. Живой человек. Лекарь. Без некротических способностей. И как же, интересно, это понимать? Ведь я его даже не увидел!

— Прошу прощения, Константин Фёдорович, может быть, вам не стоит прятаться за моей спиной? Меня это не пугает, но другого посетителя такое поведение могло бы и до инфаркта довести, — произнёс я.

— Грифон меня распотроши! — услышал я низкий голос позади. — А вы, Алексей Александрович, не лыком шиты. Чем я себя сдал?

Я заметил, как из-за моей спины появился грузный силуэт низкорослого мужчины. Он материализовался буквально из воздуха. То есть всё дело было не в моей невнимательности. Да, он скрывался в углу кабинета. Но я не увидел его сразу, потому что… Потому что он, чёрт подери, каким-то образом сделал себя невидимым!

Ефремов присел за свой стол и уставился на меня, ожидая ответа. Выглядел он, мягко говоря, специфично. Густые чёрные волосы с чёлкой, закрывающей весь лоб. Под очками скрываются глаза с заметной патологией.

Расходящееся косоглазие.

Правый глаз смотрит направо, левый — налево. И куда же на самом деле смотрит их владелец — попробуй пойми!

Константин Ефремов почесал густые чёрные усы, а затем повторил свой вопрос:

— Ну-с, слушаю! Каким образом вы меня обнаружили, господин Мечников? В чём дело? Язык проглотили? Учтите, этот вопрос является частью собеседования. Будете молчать — я могу вас и…

— Я почувствовал вашу ауру, — честно признался я. — Сразу понял, что за моей спиной стоит лекарь. Логично было предположить, что в кабинете ректора окажетесь именно вы. А теперь мой вопрос.

— А кто сказал вам, что вы имеете право задавать вопросы? — хмыкнул он.

— Потому что в случае, если меня что-то не устроит, я и сам не захочу у вас работать. На собеседовании тестируют не только будущего сотрудника, но и работодателя. Если вы не в курсе, — заявил я.

Надо сразу показать ему, что я не намерен прогибаться под его характер. То же самое я делал и с Кораблёвым, когда только приехал в Хопёрск. А Иван Сергеевич в тот момент вообще отказывался меня брать. Хоть в дальнейшем мы и прониклись друг к другу уважением, во многом это произошло исключительно благодаря моему напору.

Тем более теперь у меня гораздо больше козырей в рукавах. У меня есть опыт работы, я дважды герой Хопёрска. Первый раз это звание мне присвоили после схватки с Рокотовым, а во второй раз — после войны с некротикой Чижикова.

И это я ещё не учитываю количество своих изобретений.

В данном случае Ефремов — не тот, кто должен диктовать мне условия.

— Ух вы какой… — погрозил мне пальцем Константин Фёдорович. — А вы мне нравитесь! Я бы расстроился, если бы увидел на вашем месте занудного педанта. Вот это — по мне!

М-да, а ректор-то самую малость того… Мягко говоря, чересчур экспрессивный.

Что ж, а я этим воспользуюсь! Из любопытства.

— Но вы так и не ответили на вопрос, Константин Фёдорович, — улыбнувшись, произнёс я. — Каким образом вам удалось скрыться?

— Эх, а вот это — совсем скучный вопрос, — буркнул он. — Все студенты академии знают, как мне это удаётся. Только никому не удаётся это повторить. Тайны тут никакой нет. Я просто умею перестраивать структуру кожных покровов таким образом, чтобы она отражала свет и подстраивалась под окружающую среду. Ну… Знаете, может, слышали когда-нибудь про таких экзотических зверей, как хамелеоны! Я — большой любитель зоологии. Не только людьми занимаюсь, как вы уже догадались. Так что…

— Я понял, господин Ефремов, — перебил ректора я. — Так, давайте подытожим, каковы мои обязанности. Вы прислали мне письмо, но так толком и не объяснили, чем я должен заниматься в вашей академии.

— Для начала я хотел бы, чтобы вы прошли небольшой испытательный срок, — хитро улыбнулся он. — До старших курсов я вас пока допустить не могу, но… У нас есть группа третьекурсников, которые находятся на грани отчисления. Десять человек, которые явно решили забросить лекарское дело. Уж не знаю, в чём там проблема! Либо они решили устроить бунт против своих родителей, либо развлекаются таким образом. А, может, банально умом не блещут, — ректор покрутил указательным пальцем у виска. — Вот с ними вам и предстоит разобраться, Алексей Александрович.

Вот так повезло! А ведь мой предшественник был точно таким же разгильдяем. Вернулось в итоге всё это бумерангом, но только не к нему, а уже ко мне. Но это может оказаться весьма интересным опытом.

— Константин Фёдорович, чуть больше конкретики, — попросил я. — Допустим, я начну вести эту группу. А что конкретно вы ждёте от них и от меня? В чём цель этого испытательного срока?

— Отличный вопрос, господин Мечников! — воскликнул он. — Тут всё просто. Сейчас конец апреля. В середине мая уже наступят экзамены для отстающих. Если они их не сдадут, то их не допустят до государственных экзаменов, которые для всех студентов проходят в конце июня. Ваша задача — довести хотя бы шестерых студентов до конца.

— Другими словами, больше половины, — подытожил я.

— Всё верно. Вот только не питайте особых надежд. Постарайтесь. Быть может, у вас что-то получится. Но я в этом очень сильно сомневаюсь. Опыт подсказывает мне, что девять из десяти уйдут из академии. Причём вместе с вами.

О как! Так это вызов?

— То есть вы подразумеваете, что в случае неудачи я буду уволен? — уточнил я.

— Разумеется, — развёл руками Константин Ефремов. — А вы как думали? Шанс только один. На то и даётся испытательный срок. Работа в академии — это вам не шуточки!

Что-то здесь не так. Нутром чую, что есть в этих жёстких условиях какая-то причина. Мансуровы постарались? Или, может быть, Щеблетов?