Ты знаешь мой секрет? (СИ). Страница 34

Поцелуй. Жадный, голодный, безумно чувственный, неторопливый, выпивающий меня до дна, отбирающий страхи и неуверенность, одаривающий взрывным коктейлем желания, заставляющий раскрываться, преподносить всю себя и не бояться получить отказ.

Я растворяюсь в страстных объятиях, пьянею от того, как крепко и в то же время бережно меня прижимают к себе, вынуждая теряться в собственных ощущениях.

Жар мужского тела, запах кожи, нежность рук…

Всё сводит с ума, и я с радостью отдаю мужу полный контроль. Подчиняюсь вся, без остатка. Он ведет, а я с улыбкой следую за ним.

Алекс разрывает шальной поцелуй и, подхватив на руки, уносит на кровать, где все продолжается.

Когда и как остаюсь без одежды, сказать сложно, потому что с Алексом даже обычный поцелуй — практически секс. Он затягивает в порочный омут с головой, но желания выбраться и отступить не возникает ни на секунду.

— Прекрасна… — выдыхает муж, а в следующую секунду его рот спускается к груди, медленно скользя по чувствительной коже.

Сотни искр мгновенно пронзают сознание, и я не сдерживаю себя, показывая, как мне хорошо в этот момент.

Господи, это какое-то безумие! Но я буквально растворяюсь под опытными руками, жадными губами и горящим взглядом. Плавлюсь, словно воск, и не хочу возвращаться в реальность.

Пальцами впиваюсь в мускулистые плечи, желая ощутить Алекса ещё ближе, почувствовать на себе его сильное упругое тело, его тяжесть.

— Нетерпеливая моя, — хмыкает мужчина, отстраняется на пару мгновений, избавляясь от своей одежды, а затем возвращается и устраивается между разведенных ног, касаясь губами внутренней стороны бедра.

Кровь кипит. Я забываю дышать.

Влажный язык блуждает по нежной коже, вырисовывая незамысловатые узоры, от которых внутри все накаляется до предела. Желание с каждым мгновением скручивается подобно тугой пружине, вынуждая хотеть большего…

Но мужчина не спешит. Каждое движение его губ и языка вызывает волну неописуемого удовольствия, и я не выдерживаю.

— Пожалуйста… — молю, приподнимая бедра и действиями прошу утолить мою жажду, что выжигает изнутри.

Этого оказывается достаточно. Меня накрывает горячее тело, наши руки сплетаются над головой, губы дарят очередной поцелуй, и одновременно с этим Гроссо делает сильный выпад, проникая на всю длину.

Трепетная дрожь проносится по коже, прикусываю губу, стараясь окончательно не потерять рассудок, и зажмуриваюсь до ярких звездочек перед глазами.

Муж словно играет со мной, действуя то медленно и тягуче, то жестко и напористо, так, что я временами чувствую легкую боль от того, как он глубоко во мне.

Мощное тело вынуждает беспрекословно подчиняться, выгибаться, извиваться, раскрываться сильнее, подстраиваться и беспрерывно стонать, сгорая от желания, мечтая получить долгожданную разрядку, осознавая лишь то…

Что умру, если он остановится!

— Моя… — выдыхает Алекс в горящие губы и, запрокидывая голову, двигается еще более яростно, мощно, неудержимо.

Полностью утопаю в пелене страсти. Каждый толчок возвышает меня на вершину блаженства, приближая к пику.

Действительность растворяется, остаюсь только я и он, мой мужчина. И наше желание, одно на двоих, которое перетекает в сокрушительный оргазм невероятной силы. Он накрывает меня с головой, забирает в свой беспощадный плен и заставляет потеряться в пространстве. Удовольствие растекается по венам, даря неописуемое блаженство, вынуждая неотрывно смотреть в красивое лицо мужа над собой.

Последний рывок, и Алекс догоняет меня в нашей общей страсти. Обнимает руками и, перевернувшись на спину, укладывает себе на грудь.

Сил совершенно нет, говорить не хочется, потому просто целую мужа в плечо. Его рука зарывается в мои волосы, нежно перебирая пряди и окончательно расслабляя. Сама не замечаю, как прикрываю глаза и потихоньку уплываю в сон.

Просыпаюсь в начале четвертого, как показывают электронные часы, потому что малышка настоятельно зовет к себе. Не успеваю скинуть одеяло и сесть в постели, как Алекс нависает сверху, коротко целует и, выдав: «Спи, мы сами справимся», уходит в детскую, тихонько прикрывая за собой дверь.

Только удивленно хлопаю сонными глазами, удивляясь, откуда в нем столько энергии и сил, но не верить своему мужчине не могу. Он уже доказал, что легко справляется с трудностями. Любыми. Даже теми, которые касаются нашей малышки.

Откидываюсь на подушку, решая не мешать, раз велели отдыхать. В голове лениво ворочается мысль, что надо бы встать и принять ванну, про которую я совершенно забыла, нежась после жаркой ночи в крепких, но нежных объятиях, однако, тихий голос Гроссо, воркующего с дочерью, и навалившаяся дрема окутывают пуховым одеялом. Не сопротивляюсь и не замечаю, как вновь соскальзываю в сон, и до утра меня уже никто не беспокоит.

Второй раз просыпаюсь от ароматного сладковатого запаха, щекочущего обоняние, и ощущения скользящего по коже взгляда. Распахиваю глаза и тут же сталкиваюсь с внимательным теплом карих омутов.

Алекс стоит в изножье кровати, на губах играет немного хитроватая улыбка. В легких домашних брюках, с перекинутым через плечо белоснежным полотенцем и без футболки он кажется в этот момент таким близким и невероятно сексуальным, что в горле моментально пересыхает.

Опускаю взгляд ниже и зависаю на рельефной грудной клетке. Гроссо не качок, но спорт точно присутствует в его жизни. Перед глазами тут же проносятся откровенные картинки, напоминающие с каким удовольствием я изучала эту часть тела мужа не только руками, но и губами, и языком. Жар опаляет щеки, дыхание на миг прерывается, но я делаю вид, что все в порядке.

Однако довольный смешок, точно не мой, открыто намекает, что скрыть эмоции до конца не удалось. По коже пробегает щекотливое волнение, мотыльки в груди, сбивая друг друга, начинают порхать, но я уже сосредотачиваюсь на том, что находится в руках мужчины.

Увиденное не удивляет, а поражает нереальностью. Алекс держит в руках поднос, и именно оттуда доносятся невероятно аппетитные сладкие нотки, заставляющие мой организм проснуться и заворчать от голода.

Завтрак в постель?

В исполнении Алекса Гроссо?

Это шутка?

Оказывается, нет.

— Доброе утро, Соня, — подходит вплотную мужчина и в поцелуе легко касается моих губ, доказывая, что вполне реален и не шутит. — Как и обещал, овсянка с садовой малиной.

Гроссо аккуратно устанавливает поднос у меня на коленях. Но вместо того, чтобы изучить то, что так раззадорило обоняние, я жадно вглядываюсь в карие омуты, полные нескрываемой нежности и заботы.

— Ты запомнил, — выдыхаю недоверчиво, прикусывая губу.

Поступок обескураживает. Если честно, я уже совершенно забыла о том разговоре. Да и подначивала тогда Алекса лишь потому, что была совершенно выбита из колеи навалившимися друг на друга событиями.

— Я помню всё, что для меня важно, — тихий, серьезный голос делает каждое отрывисто произнесенное слово значимым, в противовес пальцы мужа очень аккуратно скользят по щеке и убирают за ухо выбившийся локон. — А ты, Надя и мама являетесь именно такими.

— Спасибо, — произношу полузадушено из-за нахлынувших эмоций и тяну за полотенце, заставляя мужчину наклониться. Душа требует поблагодарить за такой очень показательный для меня поступок.

В очередной раз сидящий передо мной на краю постели человек доказывает, что его слова — не обычный треп ради «красного словца», а обещание, которое он запомнил и непременно осуществит.

Алекс легко поддается, и я, не сомневаясь ни секунды, сокращаю оставшееся между нами расстояние, и нежно накрываю упругие губы. Мне охотно отвечают, и на какое-то время кроме бережных дразнящих касаний рта и языка всё становится далеким и неважным.

Недостаток кислорода заставляет оторваться от увлекательного занятия и прийти в себя. В памяти тут же вспыхивает один из первых наших серьезных разговоров, когда моё доверие к этому человеку было спрятано за семью замками. Вопрос Алекса: «А чего ты сама хочешь, Соня, от брака?» И его же ответ, потому что я молчу: «Только тебе решать, фиктивно мы будем жить или по-настоящему».