Ты знаешь мой секрет? (СИ). Страница 24

— Прекрати. Я пытаюсь найти выход.

— Выход, милая, я тебе уже предложил. А вот ты пытаешь извернуться так, чтобы избавиться от нашей семьи. Только забываешь, что фамилия у ребенка будет моя, а не твоя.

— Алекс.

— И потом, малышка, — перебивает, становясь холодным и отстраненным, чем пугает, — если ты вдруг решишь действовать у меня за спиной, то прежде задумайся о наших законах. Кому отдел опеки скорее доверит ребенка? Одинокой молодой женщине, не имеющей официального дохода, а значит, неизвестно как собирающейся содержать грудничка, или известному бизнесмену, без материальных проблем, который при желании такой скандал в СМИ раздует, что власти вашего городка взвоют и вряд ли скажут тебе: «Спасибо».

— Ты на меня давишь, — говорю уверенно.

— Именно, — пожимает спокойно плечами.

Гроссо вновь расслаблен. А вот я нет. Мозг уверенно включается в работу, анализируя известные факты, чтобы найти выход.

Плюс в том, что паника, наконец, отступает.

— Но ты же понимаешь, что твое спонтанное предложение неуместно, потому что идет в разрез со многими другими аспектами?

— Спонтанное? — переспрашивает, ухмыляясь. — Уверена?

— То есть, нет, — киваю самой себе, делая вывод.

М-да, тут я явно ступила.

Алекс Гроссо — не спонтанный человек. Это игрок из высшей лиги, который привык мастерски маневрировать в словесных баталиях не с какой-то одной провинциальной девчонкой, а с руководителями целых концернов и ведущих предприятий страны.

И не только.

Помнится, Макс как-то упоминал, что интересы их семейного бизнеса давно уже шагнули за пределы нашей родины. И, если уж говорить прямо, он не только ведет переговоры, но и выигрывает в тендерах, обходит конкурентов, добивается преференций и остается на пике уже несколько лет подряд, в тех отраслях, где одна акула запросто сжирает другую в считанные секунды.

— Но как ты представляешь нашу совместную, — показываю пальцами в воздухе кавычки, — жизнь? Мы даже обитаем в разных городах.

— Не вижу ничего сложного, переедешь.

— Хм, у тебя все так просто?! — всплескиваю руками, чуть не сбивая чашку на пол.

— А зачем усложнять? — спокойный ответ «удава».

Ну вот и как с ним разговаривать?

Ладно…

— А жить мы где будем? И что с этой квартирой станется?

— Жить ты будешь с мужем и племянницей, эту квартиру никто не отнимает. Хочешь — сдавай, хочешь — продавай, хочешь — просто законсервируем.

— А работа? — стреляю вопросами, пытаясь найти брешь.

— Ты же вкалываешь на удаленке, занимаешься дизайном. Кстати, очень симпатичненько выходит. Мне понравился твой проект для коттеджа, который ты сдала три месяца назад.

— Э-э-э, но это нигде не афишировалось, — распахиваю удивленно глаза.

— Моя служба безопасности умеет отрабатывать свой хлеб, — Алекс не хвастается, просто делится информацией. — Поэтому, уверен, что переезд на твоей работе никак не отразится. Я прав?

— Ладно, — киваю, соглашаясь. — А как же тот факт, что ты не свободен?

— Ты про Карину?

У Гроссо даже интонация в голосе не меняется, когда я спрашиваю про его девушку. И отвечает, так будто обсуждает покупку сервиза в подарок дальнему родственнику, на которого ему глубоко пофиг.

— Карину, Марину, Арину, Ирину… Тебе виднее.

А вот мне сдерживаться сложно.

Причем, даже себе не могу ответить, что раздражает сильнее. Его равнодушие по отношению к девушке. Или же моя неконтролируемая ревность.

— Не злись, собственница.

Алекс чуть прищуривает глаза, моментально улавливая суть.

Мой настрой, вспыхнувший как спичка минуту назад, моментально гасится его понимающей улыбкой.

Честное слово, еле сдерживаюсь, чтобы не запустить в довольную красивую рожу остатками им же приготовленного чая.

Руки непроизвольно сжимаю чашку сильнее, но я сдерживаюсь. Самой же и убирать придется. А мне не хочется.

— Про Карину можешь не беспокоиться. Я сам с ней все решу.

— Так просто? — мои брови взлетают вверх. — Жених уехал на пару дней в командировку, а вернулся оттуда с другой невестой. Как ты это представляешь?

— Не с невестой, Соня.

Алекс закидывает ногу на ногу и одаривает белоснежной улыбкой, против воли заставляя сердце биться чаще.

Черт! Нельзя же быть настолько идеальным.

Бесит даже!

— А с кем же тогда?

Растягиваю искусственную улыбку, передразнивая всезнайку, который уже, оказывается, все вновь распланировал.

— Женой и дочерью.

— Это шутка такая?

По инерции продолжаю улыбаться, но медленные повороты головы Алекса слева-направо заставляют вновь стать серьезной.

— Разве так можно?

— А что тебя смущает, Соня? Малышке нужны родители. Ты ее бросать не собираешься. Я тоже. Тогда какой смысл тянуть?

Все это кажется логичным, но… все же слишком нереально.

— Я узнавала, что оформление документов на ребенка в органах опеки может растягиваться на неопределенный срок, довольно длительный, да и, если не ошибаюсь, расписывают в ЗАГСе не раньше, чем через месяц после подачи заявления.

Обозначаю первые трудности, с которыми непременно придется столкнуться. Бюрократическая машина не любит суеты и торопливости.

Гроссо выслушивает внимательно, даже кивает утвердительно.

А я начинаю думать, что он в своих планах допустил малюсенький просчет, забыв учесть временные рамки, и это озвучиваю:

— Ты не сможешь находиться здесь целый месяц. Тем более, два. Уверена, твое присутствие в компании необходимо постоянно, раз даже в выходные работа кипит.

— Совершенно верно. Но пока все идет штатно. Не переживай.

Алекс благодарит, а я качаю головой, с трудом осознавая виражи, в которые попала по стечению дурных обстоятельств.

— Надеюсь, за это время мы найдем другое решение, — говорю то, что думаю.

Гроссо — птица высокого полета. Я ему не чета. Со временем он это осознает, но отыгрывать уже станет поздно.

И я не хочу получать удары в спину еще и с его стороны, когда он осознает, что поторопился. Или того хуже, начнет на мне отыгрываться.

— А чем тебя пугает наше супружество?

Мужчина словно мысли читает, задавая этот вопрос.

И я решаю, что это шанс поговорить на чистоту.

— Алекс, мы с тобой друг друга даже не знаем. Вот ты, к примеру, уверена, имеешь высшее образование, начитан, интеллигентен, до одури богат, вращаешься в своих поднебесных кругах, посещаешь все эти ваши концерты, балы, выставки художников и прочие мероприятия.

— Та-а-ак, — кивает с улыбкой. — Продолжай.

— А я — обычная провинциалка, среднее звено, живу от зарплаты до зарплаты, у меня даже высшего образования нет, я не ношу платья стоимостью с эту квартиру, — взмахиваю эмоционально ладонью, — и на ваши банкеты я бы не пошла даже под дулом пистолета.

— А с ними-то что не так?

Гроссо не скрывает хмыка, явно насмехаясь. Но это и к лучшему, пусть сразу поймет, что мы из разных песочниц.

— Я не разбираюсь в этикете. Положи передо мной все эти ножи и вилки, и я непременно тебя опозорю. Алекс, откажись от глупой затеи, пока не поздно!

— Совсем-совсем не разбираешься? — подкалывает зараза, не собираясь проникаться серьезностью момента. — А с ложками та же беда?

— Алекс! — рыкаю, хлопая ладонью по столу. — Вот же развеселился.

— Сонечка, милая, открою тебе большой-большой секрет. Я тоже не умею очень многих вещей в этой жизни, большей частью потому, что мне они либо не нужны, либо не интересны, либо их может выполнить кто-то другой, более умелый. Но! Если потребуется, я непременно изучу вопрос и устраню пробелы в знаниях.

— К чему ты ведешь? — прищуриваюсь, ожидая подвох.

— Все просто. Наша будущая с тобой дочь — урожденная Гроссо, уж прости, но это уже свершившийся факт. И ей волей-неволей придется знать многие тонкости. Будь то этикет, культура, кулинария или обычное вождение. Неважно. И я почему-то уверен, что ты сама захочешь ей помочь разобраться в некоторых вопросах. А значит, со временем непременно изучишь. Или нет. Это только твое личное дело.