Моров. Том 9 (СИ). Страница 48

— Будет исполнено, ваше императорское величество, — прежде чем закрыть дверь, поклонился подчиненный.

Несколько секунд мы с монархом наслаждались прекрасным кофе. Отличный жест — демонстрация доверия, открытости. Он ведь мог и не пить со мной тот же напиток, а мой кофе, например, отравить.

Не то чтобы я в это верил, но учитывая, что мы не в подворотне, а в Кремле, и тут в коридорах совершенно не стесняются обсуждать, не предатель ли я, возможно всякое. И тот факт, что меня не отравить, тут роли не играет. Императору неизвестны все мои возможности, и попытаться он мог — я это допускаю.

Когда на кону Российская Империя, возможно все. Да, я усилил страну, как, наверное, ни один чародей до меня. Однако, как показала практика, все мои достижения сливаются врагам чуть ли не по щелчку пальцев. Так что можно смело вычеркивать все мои успехи из действительно важных свершений во благо государства.

Я силен, а значит, опасен.

— Ты послушал, о чем говорят в Кремле? — задал вопрос император.

— Послушал, Виктор Константинович, — вращая чашку с остатками кофе, легко кивнул я. — И меня удивляет, что им до сих пор не вырвали языки за подобное обращение с именем аристократа.

— Ты многое сделал для страны, стал князем, — замедленно проговорил государь. — Но и они не последние люди в Российской Империи. Слухи о том, что ты заручился поддержкой иностранцев, активно вливаешь в Царьград деньги американского миллиардера, который стремительно захватывает континент — они ведь не на пустом месте возникли.

Я чуть склонил голову.

— Если вашим людям неведомо значение слова «инвестиции», предлагаю устроить им тест на профпригодность. Возможно, они занимают свое место совершенно зря, — равнодушно ответил я. — Мне досталось не просто княжество. Да, первое за черт знает сколько лет, однако оно больше походит на пепелище до сих пор. А ведь и я, и княгиня приложили немало сил, чтобы ситуация в Царьградском княжестве, на родине православия, улучшалась. Да, нам еще предстоит немало труда вложить, чтобы эта земля принесла тот уровень дохода, который имеется в потенциале, но быстро даже мухи не размножаются. На все нужно время.

Несколько секунд государь молчал, разглядывая меня. О чем он думал, мне было неведомо, но зато я получил возможность делать то же самое. И выводы, к которым я приходил, на самом деле меня печалили.

Пока я бегаю по всему свету, защищая Российскую Империю, отрывая время от семьи, своего сына и наследника, забочусь о простолюдинах, стараюсь наладить быт простого подданного, какая-то тварь наушничает императору на меня. Да, многие факты можно трактовать двояко, однако… Виктор Константинович эту тварь слушает.

Вода точит камень, и доверие монарха потихоньку стачивается. Так что нужно иметь это в виду и принимать дальнейшие решения исходя из этого. Если императору важнее мнение какого-то приближенного человека, чем лояльность сильнейшего чародея современности, Бог ему судья.

— Я все это понимаю, Иван Владимирович, — вздохнул государь. — Однако настроения в обществе меняются. Нашелся кто-то достаточно умный, чтобы запустить эти слухи так, чтобы Служба Имперской Безопасности не смогла определить их источник. А ты прекрасно знаешь, как работает репутация: даже если ты на самом деле кристально чист, осадок от этой ситуации останется.

Я равнодушно пожал плечами.

— Видимо, рановато я решил, что прополол дворянское общество, — высказался я. — Раз эти люди не стесняются повторять то, что услышали, значит, либо согласны с этими словами, либо глупы настолько, что не видят дальше собственного носа. Но что я могу в такой ситуации, ваше императорское величество? Объявить войну всем благородным родам и вырезать их под корень?

Он вскинул бровь, готовясь что-то возразить, но я поднял руку, останавливая его, и продолжил:

— Для этого мне потребуется день-два, учитывая, какого уровня подготовку придется провести, — закончил я. — Однако, подозреваю, ты не одобришь этого подхода, да и кое-кого мне все же придется оставить — тот родственник, этот партнер, а кто-то мне просто нравится, кого-то я уважаю. Но если я устрою настоящий террор, на который в действительности способен, на меня даже самые близкие станут смотреть, как на кровожадного психа, который не может остановиться.

— Рад, что ты это понимаешь, — с явным облегчением выдохнул Виктор Константинович.

— Чего я не понимаю, государь, так это почему ты позволяешь этим слухам расползаться, — жестко отрезал я. — Ведь ты должен быть гарантом, первейшим моим союзником. Хотя бы по той причине, что я стал первым аристократом в Российской Империи и могу послужить альтернативой разросшемуся дворянству. Оно получило слишком много вольностей, восстановленная аристократия еще долгое время не смогла бы на тебя давить. Но вместо того, чтобы пресечь эти сплетни, ты игнорируешь их, тем самым создавая несправедливость. Плевать на мои личные достижения, но эти люди порочат имя моей супруги, моего сына. Есть черта, переход за которую я не прощу никому, Виктор Константинович.

Ситуация на самом деле меня крайне разозлила. Ведь это благодаря мне Романов сел на трон. И вот так он мне платит за то, что я его фактически возвел на престол? Вторая императорская семья, которая вот так вытирает об меня ноги — это чересчур.

А потому я уже понял, как закончится этот разговор. С врагами своей страны я говорю с помощью языка силы, и это работает. А раз у меня же дома какие-то твари могут настолько свободно мешать мое имя с грязью, и власть меня никак не защищает, я возьму власть в свои руки.

— Я даю тебе три дня, — произнес я. — Либо виновник будет найден, казнен прилюдно за попрание моего доброго имени, а все разговоры будут пресечены официальным выступлением по центральному телевидению.

— Ты угрожать мне вздумал? — удивленно вскинул брови Виктор Константинович.

Я спокойно выдержал взгляд монарха.

— Я устал подтирать зад всем, кто не способен выполнять свою работу, — глядя ему в глаза, ответил я. — Так что-либо ты берешь себя в руки и вспоминаешь, кто в Российской Империи император, либо им стану я. Конечно, я не стану лить кровь прошлой династии — мне это ни к чему, ты просто подпишешь отречение в мою пользу, и я сделаю все, чтобы навести в Российской Империи такой порядок, какой тут должен был быть наведен уже очень давно. Я этого искренне не хочу, у меня сын совсем маленький, я хочу не управлением государства заниматься, а наследника растить. Но если ты не оставишь мне выбора — я сделаю так, чтобы и эта проблема была решена.

Поднявшись на ноги, я повел рукой, и все запоры, установленные специалистами императора, разомкнулись. Дверь открылась, и я направился на выход.

Виктор Константинович смотрел мне вслед, я чувствовал его взгляд, но также понимал, что ничего он мне не сделает. Потому что мы оба знаем, что я ни разу не солгал за время беседы.

Там же.

Виктор Константинович смотрел в спину уходящего князя и бессильно сжимал кулаки. Говорить о чем-то еще с Моровым было уже бесполезно. Только что оказалась пройдена точка невозврата, и государь это прекрасно ощутил.

Может быть, те слухи о Шуйском в теле молодого парня и были правдой? Будь Моров всего лишь пареньком, пусть и сверходаренным, он действовал бы совершенно иначе. Но человек опытный, не первый год варившийся в интригах знати, встречает подобные вызовы иначе, чем сопляк, который только-только стал аристократом за боевые заслуги.

Откуда все это взялось у Ивана Владимировича, Романова не интересовало.

А вот то, что его собственные страхи о том, как Моров свергает Виктора Константиновича, обрели более четкие очертания, волновало куда сильнее. Слухи, которые бродили в обществе, слишком долго подогревали подозрительность монарха. И теперь уже не отыграешь назад.

Просидев в кресле еще несколько минут, Виктор Константинович тяжело поднялся на ноги. Терять власть не хотелось, но еще больше хотелось жить. А потому Романов собирался сделать то, что от него потребовал князь Царьградский.