Скрытые шрамы (ЛП). Страница 61

— Мы уже на полпути.

Удар.

Он бьет по другой ягодице. Похоже, мы делаем половину и половину. Наслаждение меняется, его сладость уступает место чему-то более непреодолимому, почти невыносимому. Ощущения бумерангом возвращаются в полноценную боль, заставляя меня вскрикнуть. Мои мышцы непроизвольно напрягаются, когда боль становится все острее, пробиваясь сквозь дымку моего возбуждения.

Удар.

— О, черт, — вскрикиваю я, выгибая спину.

Орион прижимает меня к себе, проводя рукой по больным местам, но даже это причиняет боль моей чувствительной коже.

— Цвет?

— Зеленый.

Удар.

— Пожалуйста, — всхлипываю я, мое тело сотрясается от боли. Дыхание учащается, становится более поверхностным, как будто мне не хватает воздуха, а тепло, которое когда-то излучало мое тело, теперь похоже на палящий огонь.

— Можешь взять еще два, — рычит он.

Удар, удар.

Я вскрикиваю - два раза подряд, и я едва могу сосредоточиться на чем-то, кроме отчаянной, ноющей потребности прекратить это - и чего-то, что медленно кипит под поверхностью моей кожи.

— Ты так хорошо справилась, — пробормотал он, проводя рукой по задней поверхности моих бедер и по задней поверхности коленей. Я слышу, как весло падает на землю, но у меня нет желания ни смотреть, ни двигаться. Я все еще не могу прийти в себя от боли, которую только что испытала.

— Спасибо, мастер.

Он хихикает, звук низкий и глубокий.

— Ты все понимаешь. Очень хорошо.

Его рука опускается к моей линии волос, убирая волосы с моего лица. Этот жест так нежен и мил, что застает меня врасплох. Я чувствую себя истощенной так, как никогда раньше, и, несмотря на боль, я... довольна. Такое ощущение, что я парю.

— Теперь ты можешь задать вопрос, — пробормотал он, запуская руку под мое платье и посылая искры удовлетворения сквозь меня.

— Почему проникновение - это мягкое ограничение? — пролепетала я. В том состоянии, в котором я нахожусь, я не могу вспомнить свой фильтр такта, но что-то подсказывает мне, что ему все равно.

Его руки замирают на полсекунды, кажется, удивленные. Затем он продолжает гладить меня - легкими, перьевыми прикосновениями, проводя пальцем вниз, к моим лодыжкам.

Все вокруг становится тяжелее, словно меня вот-вот поглотит воздух вокруг.

— Потому что я хотел дождаться тебя.

Я напряглась. — Ты имеешь в виду, что никогда...

Он смеется. Звук громкий, и это заставляет меня улыбнуться.

— Ты думаешь, я девственник? Нет, даже близко нет.

Он наклоняется ближе, так что его дыхание прижимается к моему уху, его голос ровный, но в нем слышится что-то более глубокое, что-то сырое.

— Я добавил это мягкое ограничение после того, как мы поцеловались в первый раз. Если сейчас это не очевидно, то я никогда никого не хотел так, как тебя. Мне показалось бессмысленным притворяться иначе.

Его слова пронизывают меня насквозь, лишая дара речи. Подняв мои ноги, он высвобождается из-под меня и помогает мне сесть. Я стягиваю с себя платье, когда разочарование давит на меня. Я все еще так возбуждена... Неужели сцена закончена?

Неужели это все?

Может быть, сегодняшняя ночь была лишь вкусом того, что еще предстоит, но я надеюсь, что нет.

Я почти не замечаю Ориона, стоящего передо мной, пока он не кладет теплую руку мне на макушку. Я поднимаю на него глаза, и мой пульс начинает учащаться.

Его глаза смотрят на меня с такой силой, что я вздрагиваю. — И теперь, когда ты здесь, я тебя не отпущу.

— Да, мастер, — шепчу я, глядя в глаза своему сводному брату. В этом нет ничего странного - я могу оставаться в моменте и думать о том, как я хочу наблюдать за тем, как он распускается передо мной. Не знаю, что это говорит о наших отношениях, но я благодарна за отсутствие неловкости.

Я разберусь в причинах позже, когда он не будет сжимать в кулак мои волосы и смотреть на меня сверху вниз, как будто он должен поклоняться мне, а не наоборот.

— Больно? — спрашивает он.

Я сразу же понимаю, о чем он говорит.

— Да. Все еще болит. Я, наверное, несколько дней не смогу сидеть правильно.

Из его груди вырвалось что-то глубокое. — Держу пари, мои инициалы будут так красиво смотреться на твоей коже. Черно-синее напоминание.

— Да, Мастер.

Его присутствие заполнило пространство между нами.

— Не волнуйся. Я сделаю так, что ты не пожалеешь. На колени.

Его голос тверд, не оставляя места для колебаний. Воздух между нами заряжен, тяжел от предвкушения, и я чувствую, как мое тело реагирует на властность его тона.

— Посмотри на меня.

Когда мои глаза встречаются с его глазами, я вижу искру, эту невысказанную связь. Его требование.

— Ты моя, — шепчет он, его слова погружаются глубоко в меня, неся в себе одновременно обещание и предупреждение. — И сегодня вечером я напомню тебе, кому именно ты принадлежишь.

ГЛАВА 24

ПРИЗНАНИЕ

Орион

Все наваливается на меня разом.

Мне требуется все, чтобы держать эмоции под контролем.

Все.

Все, чего я когда-либо хотел, единственный человек, который когда-либо заставлял меня чувствовать хоть капельку того, что я теперь понимаю как любовь, стоит передо мной на коленях. И, черт возьми, это самое прекрасное, что я когда-либо видел. Я на мгновение теряю дар речи. Я сглатываю, в горле щелкает, когда я пытаюсь вернуться в нужное состояние.

Лейла.

Здесь.

Стоит на коленях, ожидая моей следующей команды.

Мои пальцы дергаются в ее волосах, и когда я провожу рукой по ее затылку, она испускает дрожащий вздох.

Этот звук - хриплый, тихий - будит во мне что-то глубокое и первобытное. То, что я пытался похоронить годами. Я был тверд с тех пор, как она вошла, но мой член дернулся один раз, тяжелый и толстый, когда он прижался к моим брюкам.

— Позволь мне, мастер, — тихо говорит она. Подняв руки, она останавливается, прежде чем коснуться меня. — Можно?

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не застонать. Чтобы удержаться от низкого мурлыканья, которое хочет вырваться из моего горла.

Она спрашивает разрешения, как хорошая маленькая подчиненная.

Я не могу сосредоточиться. Я никогда не был настолько расфокусирован, настолько не желал брать все в свои руки. Я тот, кто устанавливает сцену. Я тот, кто говорит ей, что делать. Но доминантная часть моего мозга все еще потрясенно молчит при виде моей сводной сестры, стоящей передо мной на коленях, и при этом она знает, что это я.

Я до сих пор не могу поверить, что она не ушла прямо через дверь.

— Можешь, — говорю я ей, мой голос звучит хрипловато.

Ее потемневшие ореховые глаза смотрят на меня сквозь густые ресницы, и я не могу собраться с силами, чтобы взять себя в руки.

Я не могу отвести от нее взгляд - мне трудно дышать.

Когда одна из ее рук тянется к пряжке моего ремня, я чувствую то, чего никогда раньше не испытывал, - непреодолимое желание дать ей немного власти.

Она доверилась мне, и эта мысль заставляет мою грудь сжиматься от желания.

Я не могу понять, как она может так легко доверять мне, когда я предал ее. Когда притворялся кем-то другим. Когда запудрил ей мозги. Но вот она готова быть уязвимой со мной.

Я бессилен против нее. Я даже не хочу сопротивляться. Есть что-то такое пьянящее в том, чтобы отдаться ей.

Я никогда не чувствовал себя более живым, более неуправляемым, более полностью принадлежащим ей.

По комнате разносится звон пряжки моего ремня, и она неосознанно притягивает меня ближе, продевая кожаный шнурок через пряжку.

Ловкими пальцами она стягивает ремень с моей талии, позволяя ему тяжело упасть на деревянный пол. С решительным выражением на симпатичном лице она смотрит на меня, расстегивая пуговицы на брюках, а затем медленно тянет молнию вниз.

Я должен что-то сказать - отодвинуться, притянуть ее ближе, что угодно...