Код любви на кофейной гуще (СИ). Страница 17

— Понимаю тебя, — ответила я, крутя чашку в руках. — Доверие не восстанавливается по щелчку пальцев.

Кирилл посмотрел на меня так, будто впервые увидел.

— Откуда ты...

— Мой бывший парень, — я произнесла слова, которые обычно старалась не говорить вслух. — Мы были вместе два года. Строили планы. А потом он встретил Кристину с её родителями-миллионерами из строительного бизнеса.

Теперь Кирилл слушал, не отводя взгляд. В его глазах я видела то, чего так не хватало мне все эти месяцы — настоящее понимание.

— Он говорил, «ничего личного», «так сложились обстоятельства», «я замечательная, но у него появился шанс, который бывает раз в жизни», — я горько усмехнулась. — Через месяц они поженились.

За окном снег валил стеной, отрезая нас от остального мира. Словно кофейня стала единственным островком тепла во вселенной.

— И как ты с этим справилась? — в его голосе звучал неподдельный интерес.

— День за днём. Шаг за шагом, — я подняла глаза. — Училась заново доверять. Сначала себе. Потом — миру. Поняла одну вещь — нельзя жить прошлыми обидами. Нельзя наказывать всех за ошибки одного человека.

Я недоговорила главного — что каждый вечер, закрывая кофейню, думала о нём. О его редких улыбках. О том, как он читает книги, сидя в углу под фотографией Парижа. О том, как боюсь снова ошибиться, снова поверить не тому человеку.

Кирилл молчал, обдумывая услышанное. А потом вдруг улыбнулся — открыто, без тени прежней настороженности. И эта улыбка растопила что-то внутри меня, какой-то последний осколок льда, который я так бережно хранила.

— Знаешь, эти вафли действительно особенные. Твоя бабушка была права, — сказал Кирилл, отправляя в рот последний кусочек.

Я рассмеялась, чувствуя, как напряжение, сковывавшее плечи, отступает. Что-то в его словах, в том, как он смаковал каждый кусочек, растопило лёд внутри.

— Хочешь ещё? — спросила я, уже зная ответ.

— С удовольствием, — его глаза блеснули, как у ребёнка.

Пока я колдовала над новой порцией, кожей чувствовала его взгляд. Не оценивающий, не требовательный — просто внимательный. Словно он впервые по-настоящему меня увидел. Не просто девушку за стойкой, а... меня. От этой мысли пальцы дрогнули, и я чуть не уронила миску.

«Нет, Вера, стоп. Ты же знаешь, чем это заканчивается», — пронеслось в голове. Но сердце уже не слушалось. Оно бешено колотилось, будто пыталось вырваться из клетки, в которую я его так тщательно заперла.

Мы не заметили, как пролетело время. За окном давно стемнело, фонари окутали улицу мягким светом. Посетители приходили и уходили, а мы всё говорили — о книгах (он любит Маркеса, я — Ремарка), о музыке (джаз для меня — как воздух), о местах, где хотелось бы побывать (его мечта — Исландия, моя — Португалия).

Когда он смеялся над моей шуткой, откидывая голову назад и обнажая сильную линию шеи, я поймала себя на мысли, как хочется прикоснуться к этому месту губами. Это желание возникло так внезапно и так сильно, что я чуть не уронила чашку. Боже, что со мной? Я же обещала себе не поддаваться этим чувствам...

— Мне пора, — наконец сказал Кирилл, бросив взгляд на часы. В его голосе прозвучало искреннее сожаление. — Я ещё обещал заскочить к брату.

— Конечно, — кивнула я, пытаясь скрыть разочарование, но оно предательски просочилось в голос.

Он встал, медленно надел пальто, будто оттягивая момент ухода. Помедлил у двери, словно хотел что-то сказать, но не решался.

— Вера... спасибо. За вафли. За разговор. За... понимание, — последнее слово он произнёс тише, с какой-то особенной интонацией.

— Всегда пожалуйста, — я улыбнулась, стараясь, чтобы голос звучал легко. — Заходи, когда захочешь. Просто на кофе.

— Можно я приду завтра? — в его вопросе смешались неуверенность и надежда.

Моё сердце пропустило удар, а потом забилось чаще. Слишком быстро. Слишком опасно.

— Завтра, — кивнула я. — Буду ждать.

Он шагнул к двери, но вдруг остановился и повернулся. Протянул руку, чтобы отдать чашку, которую всё ещё держал. Он стоял так близко, что я чувствовала запах его одеколона — древесный, с нотками морозного воздуха. Его дыхание коснулось моей щеки, и по спине пробежали мурашки. Я машинально откинула прядь волос за ухо, и его взгляд упал на эту невольную женственную жестикуляцию. В его глазах промелькнуло что-то тёплое, почти нежное, и я почувствовала, как кровь приливает к лицу.

Его пальцы замерли на моих — шершавые от холода, неожиданно нежные. Он не отдёрнул руку. Даже когда чашка уже была в моих ладонях, его мизинец всё ещё касался меня, будто не решался отпустить.

Его пальцы замерли на моих — шершавые от холода, но неожиданно нежные. Казалось, время остановилось, и весь мир сузился до этого крошечного участка кожи, где мы соприкасались. Моё дыхание перехватило, когда его мизинец едва заметно провёл по моей ладони, будто рисуя невидимый узор. Я подняла глаза и увидела, как его зрачки расширились, поглощая серо-голубую радужку. В уголках его губ дрогнули — не то чтобы улыбка, а скорее тень удивления от того, что происходит между нами.

В его глазах мелькнуло что-то — испуг? смятение? — когда вдруг зазвонил его телефон. Он достал его из кармана, взглянул на экран и застыл. Его лицо изменилось, стало напряжённым. На экране горело имя: «Ника».

Он замер, будто увидел призрака. Пальцы сжались так сильно, что костяшки побелели.

— Тебе нужно ответить? — спросила я, стараясь звучать нейтрально, но голос предательски дрогнул.

Кирилл молча поднёс телефон к уху.

— Да, — произнёс он коротко. — Я слушаю.

Пауза. Его лицо стало каменным.

— Нет, Ника, мы не будем это обсуждать сейчас.

Ещё одна пауза. Его взгляд скользнул по мне, и в нём промелькнуло что-то нечитаемое.

— Хорошо. Через час.

Он опустил телефон, но не положил его обратно в карман, а сжал в руке, будто боялся, что тот снова зазвонит.

— Мне нужно идти, — сказал он, избегая моего взгляда.

— Всё в порядке? — спросила я, хотя уже знала ответ.

— Да. Просто... дела.

Он кивнул на прощание и вышел, даже не взглянув назад. Колокольчик над дверью звякнул, но на этот раз звук был каким-то... чужим.

Я прислонилась к стойке, прикрыла глаза. Сердце колотилось так сильно, что казалось, его слышно на другом конце кофейни.

«Что ты делаешь, Вера?» — мысленно одёрнула себя. «Ты же видела, как он изменился, когда увидел её имя. Ты же знаешь, что бывшие никогда не уходят навсегда. Особенно такие, как его жена».

Но что-то подсказывало — Кирилл не похож на других. В его глазах я видела ту же боль, те же шрамы, что и у меня. Человек, который прошёл через предательство, не станет предавать сам.

По крайней мере, я хотела в это верить.

И всё же страх не отпускал. Я боялась снова открыться, снова довериться. Боялась, что однажды он просто не придёт — как тогда, три года назад, когда Михаил перестал отвечать на звонки, а потом я увидела его с Кристиной в ресторане.

Но что-то в искренности Кирилла, в том, как он говорил о своих ошибках и потерях, в том, как слушал — действительно слушал — не давало мне отгородиться, спрятаться за привычной стеной.

Завтра. Новый день. Новая встреча. Новая возможность.

И новый шанс на боль.

Но, может быть... может быть, на этот раз всё будет иначе?

Я посмотрела на свою руку, всё ещё хранящую тепло его прикосновения. И впервые за долгое время почувствовала, как внутри расцветает надежда — хрупкая, как первые подснежники, пробивающиеся сквозь лёд.

Завтра. Я буду ждать.

Но теперь вопросов стало больше, чем ответов.

Почему Ника позвонила именно сейчас?

Что она ему сказала?

И главное — почему придёт ли он после этого звонка?

Глава 21 Последний разговор

Кирилл

Я вышел из кофейни, сжимая телефон так, будто он мог взорваться в любую секунду. Воздух казался густым, тяжёлым. Ника. Почему сейчас? Почему, когда я, наконец, начал...