Нэпман 10. Финал (СИ). Страница 35

Он взмахнул рукой, подзывая другого танкиста:

— Сержант Буденовский, командир второго взвода. Расскажите товарищу Краснову об опыте применения машин в условиях, приближенных к маньчжурским.

Подошедший сержант, высокий плечистый мужчина с добродушным лицом, начал рассказывать о проведенных учениях с использованием рельефа местности для маскировки:

— Основная проблема маньчжурских равнин — открытая местность. Мы отрабатывали движение по руслам пересохших рек, использование туманов для скрытного продвижения, маскировку техники сетями. Вчера провели ночной марш-бросок. Тридцать километров без единого огня.

Следующий час мы провели, осматривая технику и наблюдая за тренировками экипажей. Танкисты отрабатывали тактические приемы маневрирования в составе взводов, преодоление препятствий.

Наконец, Сопкин взглянул на часы:

— Предлагаю вернуться в штаб. Скоро начнется совещание с руководителями всех подразделений. Нужно согласовать детали операции.

Когда мы покидали полигон, солнце уже полностью взошло, заливая яркими лучами всю местность. В утреннем свете танки Т-30 уже не казались такими грозными и неуязвимыми, как в предрассветных сумерках.

Но я знал, что это лишь иллюзия. На самом деле это хищники, которые только и ждали команды, чтобы обрушиться на ничего не подозревающую японскую группировку в Дацине.

Штабная палатка была просторнее, чем казалась снаружи. Внутри царил организованный порядок.

Стол с развернутыми картами занимал центральное место, вокруг стояли складные стулья. В углу работала полевая радиостанция, связист в наушниках тихо принимал какие-то сообщения, записывая их в журнал.

К нашему приходу уже собрались все основные участники предстоящей операции. Я узнал Забродина, сухощавого командира читинской группы обеспечения; рядом с ним сидел Степаненко, начальник особого отдела, перебирающий какие-то бумаги.

Воронцов, Архангельский и Александров заняли места в дальнем конце стола. Был здесь и Овсянников, инженер, отвечавший за «Катюши», он что-то оживленно обсуждал с артиллеристами.

Но мое внимание привлекла фигура в дальнем углу палатки.

Китаец в простой серой куртке военного покроя, с типичным для коммунистических командиров головным убором. Его узкое лицо с высокими скулами и внимательными глазами выражало спокойствие человека, привыкшего к опасности.

— Товарищ Вэй, представитель Хэ Луна, — представил его Сопкин. — Координирует взаимодействие с китайскими товарищами.

Китаец слегка наклонил голову, выражая почтение:

— Рад встрече, товарищ Краснов. Наслышан о вашей миссии.

Его русский был безупречен, лишь легкий акцент выдавал иностранное происхождение.

— Сколько людей сможет выставить Хэ Лун? — поинтересовался я.

— Около полутора тысяч бойцов, — ответил Вэй. — В основном партизаны, но есть и бывшие солдаты. Оружие разнородное, от японских винтовок до маузеров. Примерно треть имеет боевой опыт.

— А что с поддержкой местного населения?

— Крестьяне ненавидят японцев, — лицо Вэя на мгновение исказилось от сдерживаемой ярости. — После карательных операций прошлого года в каждой деревне найдутся люди, готовые помогать. Но открыто выступать многие боятся, слишком сильно запугали их японцы.

Сопкин кашлянул, привлекая внимание собравшихся:

— Товарищи, начнем совещание. Прошу всех занять места.

Когда все расселись, Сопкин продолжил:

— Сегодня мы обсудим план операции «Дацин». Фактически, это будет первая в истории крупная танковая операция Красной Армии с преодолением государственной границы. И хотя официально наше участие будет замаскировано под действия китайских патриотических сил, фактически это будет советская военная операция.

Он кивнул Забродину:

— Доложите обстановку на границе.

Забродин поднялся со своего места:

— На данный момент японцы не проявляют особой активности в интересующем нас секторе. Основное внимание Квантунской армии сосредоточено южнее, в районе Мукдена, где они снова готовят провокацию. Наша разведка сообщает, что пограничные посты ослаблены, лучшие части переброшены под Мукден.

Степаненко добавил:

— Информация подтверждается. Более того, мы получили данные о том, что японцы не ожидают удара с севера. Их разведка считает, что СССР не пойдет на открытое вмешательство в Маньчжурии.

Сопкин развернул на столе подробную карту приграничного района:

— Наш план следующий. Первый этап — скрытное пересечение границы танковым батальоном и мотопехотой. Здесь, — он указал на излучину реки, — понтонная переправа, подготовленная саперами. Прикрытие — китайские партизаны, действующие под командованием товарища Вэя.

Вэй коротко кивнул, подтверждая готовность.

— Второй этап — ночной марш-бросок по этому маршруту, — продолжил Сопкин, проводя пальцем по карте. — Тридцать километров по пересеченной местности. Используем лощины, распадки, русла пересохших рек для маскировки движения. На рассвете выходим к Дацину с северо-востока. Японцы не ожидают нападения с этого направления.

Окунев вступил в обсуждение:

— Предлагаю разделить танковые силы на три группы. Первая наносит основной удар, прямо по центру японской обороны. Вторая и третья делают обходные маневры с флангов, для окружения. Это классический «канне», двойной охват.

— «Катюши» могут поддержать с дистанции в три километра, — добавил Овсянников. — Предлагаю нанести первый удар именно реактивной артиллерией, чтобы дезориентировать противника, а затем уже вводить танки.

Сопкин одобрительно кивнул:

— Хорошая идея. Психологический эффект от неизвестного оружия может сыграть решающую роль.

Затем он повернулся ко мне:

— Товарищ Краснов, как эмиссар Сталина с особыми полномочиями, вы имеете окончательное слово в этой операции. Ваше мнение?

Я внимательно изучил карту, размышляя над предложенным планом. Он был хорош, но требовал некоторых корректировок.

— План в целом одобряю, — наконец сказал я. — Но предлагаю внести несколько изменений. Во-первых, мне не нравится идея форсировать реку по понтонному мосту. Слишком заметно. Предлагаю использовать танковый брод, обнаруженный разведкой в десяти километрах выше по течению.

Сопкин пометил место на карте:

— Согласен. Это увеличит маршрут на пятнадцать километров, но повысит скрытность операции.

— Во-вторых, — продолжил я, — необходимо более тщательно продумать взаимодействие с китайскими силами. Предлагаю распределить их так. Основная масса партизан создает видимость масштабного наступления с юга, отвлекая внимание японцев. Наиболее боеспособные отряды поддерживают наш танковый удар с северо-востока, выполняя роль пехотного прикрытия.

Вэй склонил голову:

— Разумное предложение. Хэ Лун согласится, он понимает важность координации.

— И последнее, — я указал на карте точку в десяти километрах к западу от Дацина. — Здесь расположен японский аэродром. После начала нашего наступления они немедленно поднимут авиацию. Необходимо нейтрализовать их раньше, чем они смогут вмешаться в бой.

— У нас нет авиации, — нахмурился Сопкин. — Как вы предлагаете это сделать?

— Диверсионная группа, — ответил я. — Александров со своими людьми и отборный отряд китайских партизан. Задача — проникнуть на аэродром до начала нашего наступления и вывести из строя максимальное количество самолетов.

Александров кивнул:

— Выполнимо. При подготовке внезапного удара японцы не ожидают диверсии. Охрана аэродрома обычно слабая.

— Отлично, — подытожил Сопкин. — План принимается с учетом корректировок товарища Краснова.

Следующие два часа мы снова обсуждали детали операции. Порядок движения колонны, систему связи, опознавательные сигналы, взаимодействие между подразделениями. Каждый руководитель группы докладывал о готовности своих людей и техники.

Забродин подробно рассказал о системе снабжения и эвакуации раненых. Степаненко доложил о мерах контрразведывательного обеспечения операции. Воронцов представил инженерный план быстрого развертывания нефтедобывающего оборудования в случае успешного захвата месторождения.