Про людей и ямадутов (СИ). Страница 32

И всё-таки чувства эти разбивались о веские доводы разума опытного аналитика.

Около восьми вечера полковник вышел из хаты и направился к штабному дому. Комполка, вопреки советам Сергея Ивановича занимал приметный в посёлке, двухэтажный особняк. Напрашивался под прицел миномëтчика, как был уверен полковник. Дуванов нёс с собой жестяной банку с чайным таёжным сбором. Дмитрий Алексеевич Фисенко очень его любил и полковник расчитывал с помощью душевного чаепития настроить командира на сговорчивый лад. Предстояло получить разрешение на боевой выход разведгруппы в расположение противника.

Командовать группой Колун намеревался сам. Ему была необходима встряска, которая выметет из головы всякий вздор и вернет прежнее настроение. Нужно было срочно погрузится в работу, но не в рутинный труд инструктора, аналитика и командира, а в угар боевой работы полевого бойца. Колун знал, что комполка не одобрит его участие в выходе, будет давить на его бесценность и важность тут, в штабе, напомнит про возраст и прочие сильные аргументы. Однако Сергей Иванович настраивал себя на упорное противостояние.

Заодно нужно было доложить, что он высылает из полка старого монаха, которого сам же и прописал близ себя, и допрашивал третий день якобы, как ценного информатора, якобы с той стороны. Колун боялся своего неоднозначного отношения к старику и теперь приняв решение, надеялся больше с ним не увидеться. Все разумные доводы были против того, чтобы верить монаху. Точка. Остальное: мистика, блажь и глупости. Завтра утром конвой сопроводит его до дальнего кордона, где усадит в машину снабжения. Часов через двенадцать КАМАЗ доберётся до Новочеркасска в Ростовской области, а это уже относительно мирная земля и на этом долг Сергея Ивановича перед своим неожиданным гостем будет покрыт.

Дом комполка стоял по правую сторону неширокой улицы, а не доходят до него метров двадцать, по левую сторону стояла хата, которую бойцы ещё месяца три оборудовали под баню. В бане, вернее в обширном предбаннике, где размещался широкий стол и несколько лавок, Колун разместил монаха. Уже несколько недель с водой были серьёзные перебои, бойцы мылись кое как, на баню не хватало, поэтому старик никому не мешал. Однако команда, заготавливающая дрова, несмотря ни на что работала исправно, поэтому раз в три дня доставляла обильную порцию напиленных стволов для колки и вываливала их в трёх и метрах от входа в банную хату. Каменку для нагрева вёдер с водой не топили и за три недели образовалась гора чурок с человеческий рост.

Что-то остановило полковника, когда он проходил мимо временного жилища монаха. Сам не понимая почему, он, обойдя дровяную гору, остановился, задумавшись перед обитой старым дерматином дверью на чахлых петлях.

«Может всё таки попрощаться со стариком?» — успел подумать он, когда в следующую секунду воздух разорвал свист подлетающей мины. Рвануло мощно и хлëстко. Волна разрыва взметнула землю, дрова и полковника. Снеся телом хилую дверь, он влетел в сени банной хаты. Сознание погрузилось в бесшумную темноту, но лишь на несколько секунд.

Вынырнув из мрака, он огляделся ошалело, понял, что лежит на животе в маленькой комнате сеней, увидел на полу в перемешку с поленьями нищенский скарб: старая побитая эмалированная кастрюля, тряпки, веник, куски известки и пробитая банка с таёжным сбором. Его банка. Накатила тяжкая тревога и Сергей Иванович не поднимаясь, принялся лихорадочно осматривать себя, сжимая пальцы рук. Отпустило: всё работало. Он приподнялся и взглянул на приём, лишившийся двери, заметив ставшую в два раза ниже дровяную гору. Колун понял, что напиленные чурки оказались между эпицентром взрыва и его тушкой, приняв на себя весь шквал осколков. Он проследил взглядом вероятную траекторию их полёта и повернулся к внутренней стене сеней, за которой был предбанник. Какой-то то любитель географии разместил на ней большую карту Российской Федерации. Теперь по пожелтевшей матовой бумаге карты от Краснодарского края в сторону Сибири тянулась дорожка пробоин от мелких осколков, увязших в глинобитной стене. Самый крупный осколок топорщится острыми краями во главе этой дорожки. Колун присмотрелся. Прямо из под этого, горячего ещё куска чугуна, начиналось название города.

«Красноярск», прочёл он по слогам.

«Да ладно», — метнулась в гудящей голове. Полковник таращился в название города. Туда призывал отправиться его странный монах. Дуванов пытался осознать происходящее. Потом справа от карты отворилась дверь в предбанник и прямо перед носом полковника в тесном проёме возник дядя Женя.

Спустя три дня Колун и монах покинули расположение части в Запорожской области и отправились на одну из баз полковника в Ростовской области. Предстояло планировать операцию, и задача эта была, в новых условиях, очень непростой. Многие люди, коллеги, которые предоставляли информацию были недоступны для связи, не было четкого понимания как обеспечить материальные ресурсы, логистику и исполнителей, наконец. Да, Башкир был на связи, спутник обеспечивал пока устойчивое соединение, но Сергей Иванович ещё не решался обсуждать с ним операцию без собственного полного понимания всех обстоятельств.

Дело, даже при грубых прикидках предстояло настолько трудно выполнимое, что даже если удастся обеспечить всю необходимую подготовку, группа исполнения понесёт очень ощутимые потери. И это была самая оптимистичная версия. Не оптимистичная выглядела как провал и гибель всех бойцов. А группе Башкира в последние месяцы, даже на менее трудных заданиях приходилось испытывать тяжелейшие удары. Мужики, работавшие с Башкиром с самого начала, опытнейшие специалисты, выбывали один за другим на длительные сроки от серьёзных ранений. Были и погибшие. Сергей Иванович знал, как это мучает и угнетает его воспитанника и понимал, что разговор должен быть очень предметный, а аргументы для убеждение Башкира к участию — железобетонные.

На планирование ушла неделя. Колун продумал с десяток вариантов. Он подступался к укрепленному району разными составами штурмовых групп с разными вариантами вооружения, средствами усиления и даже арт подготовки, ставил на уши всех своих контрагентов, которые могли предоставить хоть что-то из необходимого. Однако ни один из вариантов не получался для группы Башкира на столько эффективным, что бы можно было говорить об умеренных потерях. Главную проблему представляла скорость, с которой нужно было провести штурм и устранение цели.

Кроме того, что «укреп» удерживали силы до роты с приданными танками, так ещё в 15 км находилась военная часть, где размещался 206 полк восточного округа и мобильный артдивизион. Было очевидно, что в случае необходимости на помощь гарнизону «укрепа» выдвинется такое усиление, с которым вести бой будет просто не реально.

Так же Колун понимал, что наверняка из резиденции существует путь эвакуации для важных персон. Это было одним из основных принципов обеспечения безопасности. Да и анализ конструкции жилого комплекса указывал на это. Позади здания протягивался километров на пять невысокий, но крутобокий горный хребет. И если бы Сергей Иванович консультировал проектировщиков, то обязательно потребовал бы заложить ход или тоннель через эту эффективную преграду на другую сторону. Чтобы как только станет ясно, что на объект совершено нападение, хозяин не дожидаясь исхода боя мог тут же покинуть опасное место. Тогда нападающие, даже если им удастся сломить сопротивление гарнизона, окажутся перед горной грядой, отделяющей их от цели. Цель эта может удалиться с высокой скоростью в неизвестном направлении. Просчитать точку выхода запасного хода с высокой точностью было невозможно.

Все это означало, что штурм должен быть не только эффективным в плане уничтожения всех сил и средств обороны, но и стремительным. Нужно не только успеть до подхода поддержки из войсковой части, но и до того, как долбанный губернатор сдрыснет с объекта. Это считанные минуты.

Полковник мял ладонями кожу на голове, казавшейся разогретой как чайник, растирал красные от недосыпа глаза, отбрасывал в сторону испещренный схемами, стрелками и знаками очередной лист с картой «укрепа» и опрокидывал чашку за чашкой ароматного алтайского отвара. Решения не было.