Седьмой царевич 2 (СИ). Страница 25

— Может, мы ошиблись? — тихо спросил Саня, когда мы подходили к расположенному между вольерами небольшому двухэтажному зданию, состыкованному с клетками, в которых спали обезьяны. — И лейтёха нам наврал?

— Конечно. Конечно… — усмехнулся я, прекрасно понимая, что ситуации бывают разные. Миллионы долларов для находящегося в глуши института. Нет, всякие люди бывают, но я слабо верю в человеческую доброту и самопожертвование тех, у кого есть большие деньги. Это бедняки обычно готовы делиться последним.

С другой стороны, если это не просто деньги, а вложения. Не знаю ни одной армии или спецслужбы мира, которая не захотела бы иметь послушных сверхлюдей. А именно на такое звание тянули покушавшиеся на нас сегодня киллеры. Быстрые, с молниеносной реакцией, чётко координирующие свои действия. Единственное, чего им не хватало — нормального войскового обмундирования. Ну, может, ещё времени.

Будь у них один единственный станковый крупнокалиберный пулемёт, и мы бы ничего не смогли сделать. С помощью четырнадцатимиллиметровой дуры, стены спортзала можно было прошить не сложнее, чем бумагу. А озаботься они нормальными бронежилетами и шлемами, вряд ли пострадали бы при столкновении с воздухом, пусть и сжатым до состояния копья.

По крайней мере, деревянные манекены пробивало не всегда, хотя возможно тут дело не в символе, а в умении его применять, и косяк на стороне князя Серебряного?

— Погодите секунду, я должна убедиться, что мы не отвлечём его от опытов, — попросила Марина, попробовав остановить нас у двери.

— Мы очень тихо, — заверил я, не собираясь оставаться снаружи. — Ведите.

— Только очень аккуратно, — попросила Марина нахмурившись и, приоткрыв дверь, скользнула внутрь.

Я едва успел подставить ладонь, чтобы зайти следом, и непроизвольно прищурился от яркого света. Тут было светло как днём. Идеально белые стены, блестящее металлом оборудования. Кушетки с ремнями. Мониторы и огромная лупа на штативе, закреплённая так, чтобы рассматривать объект операции под увеличением. Похоже, тут проводили куда более травматичные и опасные опыты, чем я предполагал.

Прямо при нас сидящий ко входу спиной мужчина в халате и белой шапочке, что-то вбивал на клавиатуре, сверяясь с фотографиями, на которых явственно был изображён мозг, ещё находящийся в трепанированной черепной коробке. Он тихо насвистывал, сверяясь с собственными записями.

— А, Мариночка, что ты здесь делаешь? Я же отпустил тебя спать сегодня, — с удивлением проворчал профессор, когда ассистентка привлекла его внимание тихим покашливанием. — Мне ещё нужно пару часов, внести результаты исследования семнадцатого. Поразительная активность нейронов! Я бы даже сказал гиперактивность, на фоне спокойного и уравновешенного поведения. Это… А кто это?

— Добрый вечер. Мы из милиции Сочи, — сказал я, в очередной раз предъявляя чужую корочку. — Сегодня в центре звучали угрозы убийства в ваш адрес. Мужчина, полностью лысый, со следами присосок с иглами на голове.

— Что вы такое говорите. Каких присосок? — не веря, проговорил профессор и отодвинулся от компьютера. — Если вы на что-то намекаете, то имейте смелость говорить прямо, молодые люди!

— Как хотите. Сегодня произошло массовое нападение с применением гранатомётов и автоматов. В нём принимали участие лица, лишённые всего волосяного покрова. На их черепах были следы того же оборудования, которое я вижу в этой лаборатории. А результат очень похож вон на те снимки.

— Вы, простите, говорите полнейшую чушь, — сурово посмотрев на нас, ответил профессор. — Это невозможно.

— Хотите сказать, что не проводили опыты на людях? Даже на душевнобольных или наркоманах? — уточнил я, глядя мужчине прямо в серые, но удивительно живые глаза. Несмотря на то что ему было около шестидесяти, учёный не выглядел стариком, может, чуть раздавшимся в поясе из-за сидячей работы, с сединой в бороде и кучерявых волосах, но с пронзительным умным взглядом.

— Мы не проводим и никогда не проводили испытания на людях. В России это строжайше запрещено.

— А в Абхазии? — ухватившись за догадку, спросил я. — Там с этим проблем нет. Наука требует жертв, это непреложная истина. К тому же если бы вы могли помочь людям прямо сейчас, а не когда-нибудь потом.

— Возможно. В особенно тяжёлых случаях, не преступая законы божьи и дух морали, — медленно проговорил Филимон. — Но исключительно в рамках гуманитарного и общечеловеческого сострадания. Есть люди, которым нужна нейростимуляция для борьбы со смертельно опасными недугами.

— Хорошо, я вам подыграю. Чисто гипотетически, не рассматривая такую возможность всерьёз. Скольким пациентам вы провели такую стимуляцию?

— Чисто гипотетически? — подняв бровь, улыбнулся профессор. — Пяти, может, шести. При этом лишь двое смогли показать значительное улучшение без ремиссии. И всё же это настоящий прорыв. Конечно, в теории, если бы он был осуществлён.

— Вот как… — я прикрыл глаза, быстро пройдясь по сегодняшним трупам. Выходило, что их всё равно больше, чем говорил профессор.

— Не сходится, — наклонившись ко мне, заметил Саня. — Их было явно больше.

— Я очень хочу вам верить, профессор, но есть одна загвоздка. Вернее, семь, в виде трупов, что сейчас хранятся в сочинском морге.

— Мои пациенты ни при каких условиях не могли устроить резню. Это предположение просто абсурдно! — яростно возмутился учёный. — Они абсолютно спокойные и уравновешенные. Я бы даже сказал тихие. Ни одного буйного психа, которых вы описываете, у меня не было даже в теории.

— А кто сказал, что они кого-то убили? Трупы именно лысых, с присосками на черепе. Они организовали нападение на стадион восьмой гимназии.

— Ха-ха-ха, хорошая шутка. Вы ведь шутите, верно? — отсмеявшись спросил он. — Нет, похоже, не шутите. Но это просто невозможно. Это же бред. Хотите сказать, что кучка больных, где-то раздобыла оружие и напала… устроила чудовищный теракт?

— Снимки пока проявляются, но можете мне поверить, это не шутка. Как и полуразрушенный зал, в который стреляли из гранатомёта.

— Боже мой, я слышала об этом по радио! — схватившись за щёки, проговорила ассистентка. — Стрельба в самом центре, возле администрации.

— Вы не понимаете, это просто в принципе невозможно, — вздохнул профессор, протерев очки платочком. — Ну хорошо, давайте в порядке бреда предположим, что это наша реальность, а не глупый розыгрыш. Сколько из нападавших были школьниками? Стариками? Женщинами?

— Ни одного. Все мужчины, от двадцати до сорока лет. Крепкого атлетического телосложения. Явно с военным прошлым или даже настоящим, — не став скрывать очевидное, ответил я.

— В таком случае это точно не мои пациенты. Не знаю даже, почему вы подумали на меня. Очевидно, ваше первое утверждение — враньё, и никто за мной не охотится. А потому я прошу вас немедленно покинуть мою лабораторию и более не возвращаться без решения суда, — сердито проговорил профессор, но я успел заметить, как изменился его взгляд, от насмешливого и ищущего он за секунду стал озадаченным.

— У вас есть помощники, которые могли бы провести опыты без вашего участия? — спросил я, не собираясь сдаваться. — Или только Марина?

— Ещё Владлен, — тут же добавила женщина, чем заслужила гневный взгляд руководителя. — Ой, я не хотела.

— Никто не проводит опытов без меня. У них просто не хватит квалификации. А последствия таких непродуманных действий могут быть катастрофическими, — покачал головой учёный. — Нет, это просто решительно невозможно.

— Где я могу найти Владлена? — спросил я, хватаясь за соломинку. — Вряд ли к произошедшему причастна ваша ассистент. Марина, вы можете его позвать?

— Он живёт в Адлере, но сейчас должен быть тут, я видела его машину на парковке, — тут же ответила женщина, будто не видя гневный взгляд профессора. — Сейчас я его позову, подождите, пожалуйста.

— Вы только зря тратите моё и своё время, — недовольно проговорил Ченжерштейн. — Лучше бы настоящих воров и убийц ловили, а не выдумывали байки.