Искра божья. Страница 90

Заметив посетителей, Марк Арсино шумно умылся из фонтана и, прислонив клинок к мраморному парапету, направился к гостям.

— Чем могу быть полезен, сеньоры?..

— Лукка и Джулиано де Грассо. Однажды вы пригласили нас в гости, — ответил за обоих старший брат.

Марк Арсино непонимающе нахмурился, окидывая задумчивым взглядом мужчину, обряженного в светское платье, и его молодого компаньона.

— Вы интересовались обсидиановым клинком Джулиано, — напомнил Лукка.

— А-а, викарий кардинала Франциска… — в голубых глазах мужчины отразилось забытое воспоминание.

— Сеньор де Вико, для меня большая честь знакомство с вами! — восторженно выпалил Джулиано, делая шаг к кондотьеру.

Мужчина как-то вымученно улыбнулся и спросил:

— Вы принесли клинок?

— Конечно, сеньор, — юноша торопливо потянулся к ножнам, запутался в ремешках и лишь со второй попытки протянул кинжал де Вико.

Чёрный глянцевый обсидиан тускло блеснул в холодных лучах осеннего солнца. При виде него кондотьер застыл, точно в него ударила молния, и медленно-медленно поднял руки.

— Можно? — спросил он с едва скрываемой дрожью в голосе.

— Берите, сеньор!

— Он продаётся? — вежливо поинтересовался Марк Арсино, бережно переворачивая в ладонях острое, как бритва, лезвие.

— Если он вам нравится — забирайте так! — на лице Джулиано сияло неподдельное обожание.

— Премного благодарен вам, юноша. Отныне я ваш должник. Не желаете ли присоединиться к моей тренировке? Избивать беззащитные статуи довольно скучно.

— Спасибо, сеньор кондотьер!

— Зовите меня просто Арсино, — мужчина расслабленно улыбнулся. — А вы, викарий, не хотите тоже поучаствовать в наших развлечениях?

— Что вы, сеньор, разве ж можно скромному служителю божьему полагаться на меч? — Лука не спеша скрестил руки на груди, демонстрируя травмированную кисть. — Если позволите, я понаблюдаю со стороны.

— Как скажете, — Арсино недовольно дёрнул уголком рта. — Гизем, принеси гостям вина!

Пока Джулиано, скинув куртку, разминался, старая асиманская рабыня, в которой Лукка с удивлением узнал старуху, излечившую Ваноццо де Ори от кровотечения, принесла собравшимся пузатый кувшин подогретого вина, источавший благоухание летнего истардийского полдня на виноградниках Энейского моря. Гизем разлила тёмно-красный, точно бычья кровь, напиток богов по тяжёлым хрустальным кубкам и с поклоном удалилась.

— Это у вас случайно не Пракситель^[155]? — поинтересовался Лукка, делая маленький глоток из бокала и указывая на изувеченную скульптуру Феба.

— Вы угадали, — Арсино довольно улыбнулся.

— И не жалко вам губить работу мастера? — спросил викарий, касаясь искалеченной рукой глубоких неровных борозд, оставленных клинком кондотьера на теле статуи.

— Ничуть. Это лишь жалкая мраморная копия, созданная во времена империи, — де Вико брезгливо отвернулся от статуи отверженного бога солнца, — увы, неповторимый бронзовый оригинал давно переплавлен в горне на мечи и пушки.

— Не знал, — протянул Лукка, задумчиво обходя обнажённую фигуру в длинном мраморном плаще, ниспадающем густыми складками с левого плеча до колена.

— Не правда ли, занятно получается в свете пророчеств из книги распятого бога?.. «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать»…

— Я думаю, имеются в виду несколько более отдалённые времена, — Лукка обвёл в воздухе круг бокалом с вином.

— Вы считаете, люди когда-нибудь перестанут воевать? — спросил де Вико, пряча улыбку в пшеничных усах.

— Я на это надеюсь.

Кондотьер невесело хохотнул.

— Вспомните историю, сеньор викарий: цивилизация родилась из кровавых войн за богатства и территории. Защитить своё, отобрать чужое. Убить несогласных, чтобы стать сильнее. Поработить, чтобы предаваться изнеженности и лени. Убийство и тирания — вот что всегда давало пинок для развития человечества. Придумать бронзу, чтобы быстрее убивать. Изобрести сталь, чтобы убийство стало ещё плодотворнее. Теперь порох — о да, можно выкашивать целую шеренгу противника одним пушечным залпом. Что дальше? — Марк Арсино задумчиво отхлебнул из кубка. — Убийство в крови у людей — так было и так будет всегда.

— Культура и образование многое дали человечеству за последнее столетие, — возразил Лукка, — мы уже не режем каждого встречного просто так. Гулять по Конту днём в наше время вполне безопасно даже хрупкой безоружной сеньорите.

— Гуманизм и просвещение — как же, как же, — кондотьер покатал в бокале кроваво-красную каплю, пристально разглядывая её на просвет. — Преступление влечёт за собой наказание, не в этой, так в следующей жизни. Страх человеческий — страх божий. Как это всё пошло и низко!

— У вас есть другой рецепт создания безупречного общества?

— Что вы, сеньор викарий, я давно уже не страдаю такими возвышенными идеями. Просто один мой друг когда-то очень хотел, чтобы люди возлюбили друг друга, аки самих себя, и всюду наступило царство вечного добра, равенства и процветания.

— И? — Лукка вопросительно приподнял бровь.

— Ну, вы же знаете эту историю, — кондотьер небрежно откинул светлую прядь со лба. — Конечно, его убили самым жестоким образом, как последнего злодея.

— Хм, и, несмотря на всё вышесказанное, вы готовы впутаться в весьма опасную затею герцогини?

— Не знаю, я ещё не решил, — де Вико лениво пожал крепкими плечами. — Впрочем, чего хочет женщина — то угодно богу…

— Можно начинать, — сообщил разгорячённый упражнениями Джулиано, на ходу отпивая вина.

Де Вико взялся за меч, занял верхнюю стойку и с улыбкой поманил юношу к себе. Словно ни к кому не обращаясь, великий кондотьер взмахнул стальным клинком и едва слышно произнёс:

— Люди перестанут истреблять друг друга только тогда, когда последний камень размозжит голову последнему человеку на земле.

Фехтовальщики сошлись в красивом плавном танце, то ускоряя, то замедляя отточенные движения. Джулиано, всё ещё несколько смущённый встречей со своим кумиром, сделал пару неловких выпадов и получил лёгкий укол в бок от сеньора де Вико. Неожиданно и резко кондотьер пошёл в атаку, тесня противника к деревьям, скрестил клинки, перехватил их второй рукой в месте пересечения и, развернувшись, замер, лишь на палец не донеся тупое лезвие до подрагивающей жилки на шее юноши.

— Не стоит бояться своего противника. Испугался — значит уже проиграл, — заметил де Вико, опуская меч.

Джулиано тоже опустил оружие, приняв расслабленную позу. Воспользовавшись заминкой, кондотьер стремительно атаковал противника, нанося град молниеносных ударов, закончившийся тычком оппонента в грудь.

— Также не стоит недооценивать врага. Путь фехтовальщика — это вечная игра со смертью. Зазевался — и ты покойник.

Джулиано яростно атаковал без предупреждения, стремясь найти бреши в защите Марка Арсино. Клинки, сталкиваясь, звенели, наполняя тихий дворик тревожной музыкой битвы. Де Вико сделал шаг вбок и развернулся, принимая скользящий удар на лезвие клинка. Джулиано метнулся вперёд, в образовавшуюся прореху в защите кондотьера. Мужчина подвинулся назад, увлекая Джулиано ещё дальше, под кроны персиков. Затем де Вико сделал неуловимое обманное движение и змеёй перетёк по лезвию противника, прижав свой клинок прямо к сердцу Джулиано.

— Запомни, отступать не стыдно, иногда от этого зависит твоя окончательная победа, — сообщил кондотьер, сдувая налипшие на лоб волосы.

Де Грассо пошёл по широком кругу, выписывая перед собой стремительные восьмёрки. Внезапно он подсел и спружинил вперёд, скользнув клинком по скуле кондотьера.

— Хорошо, — заметил де Вико, проводя тыльной стороной перчатки по щеке. — Ты быстрый. Быстрый и ловкий. У тебя есть все задатки, чтобы стать отличным фехтовальщиком. Главное, не пропускай тренировки.

Джулиано набрал полную грудь воздуха и выпалил:

— Могу ли я просить вас дать несколько уроков моим товарищам по школе? Все они ваши страстные поклонники. Это будет для них великой честью, маэстро!