Милая душа (ЛП). Страница 7

Поднявшись с холодного твердого пола, я поднялся на ноги и тихо направился к мусорному контейнеру. Собрав все силы, которые у меня были, чувствуя, что мой лоб стал ледяным, а тело сотрясает судорожная дрожь, я открыла мусорный контейнер и заглянула внутрь. Мое сердце упало, когда я увидела, что большая часть того, что выбрасывали, была невосстанавливаемой или несъедобной. Но испытала облегчение, когда под использованными белыми кофейными фильтрами оказался наполовину съеденный багет. Сунув руку внутрь, я вытащила черствый хлеб и поспешила обратно в свой угол.

Спустя несколько минут, укрывшись одеялом, я заставил себя съесть черствый хлеб. После третьего куска мной начала овладевать тошнота из-за высокой температуры. Я уронила багет и беспомощно боролась с подступающими слезами.

Это было бесполезно.

Они лились густо и сильно, сливаясь с проливным дождем.

Мои кости ломило от холода, но, несмотря на это, я сунула руку под куртку и вытащила маленький блокнот и ручку. Прислонившись к стене и натянув одеяло на голову, чтобы бумага не намокла, я открыла страницу и позволила своим словам вырваться наружу.

Эти слова были всем, что у меня было.

Они были моим миром.

Они были моим голосом.

Когда над головой сгустились темные тучи, скрывая восходящий лунный свет, я прижал ручку к бумаге и позволил своим мыслям излиться:

Лишенный света, без серебристой луны,

Тени слишком рано забирают мою душу.

Когда тишина окрепла, я остаюсь один,

С ноющими костями и несчастным сердцем.

Холод проникает внутрь, злые объятия,

Мое единственное тепло: ее лицо.

Ее лицо.

Глава Третья

Леви

Я нажал ‘сохранить’ в документе Word как раз в тот момент, когда в дверь моего домика у бассейна постучали. Улыбка тронула мои губы, когда я поняла, кто это будет.

-Войдите! - Позвал я.

Через несколько секунд дверь открылась, и вошел Аксель. Мой старший брат был одет во все черное — черную рубашку, джинсы и ботинки — его длинные темные волосы были собраны на затылке в пучок, который он всегда носил, а татуировки покрывали каждый дюйм его кожи. Его не было всего девять месяцев, но, поскольку до этого он вернулся в мою жизнь совсем ненадолго, мне казалось, что я не видела его целую жизнь.

Как только Аксель взглянул на меня, его губы растянулись в ухмылке, и он вздернул подбородок. “Иди нахуй сюда, парень”.

Бросившись через комнату, я врезалась в его широкую грудь. Руки Акселя обвились вокруг моей спины, и он поцеловал меня в макушку.

-Чертовски скучал по тебе, малыш, - прохрипел Аксель.

-Я тоже скучал по тебе, Акс.

Аксель оттолкнул меня, его глаза внимательно изучали меня. “ У тебя все хорошо? Его взгляд переместился на стол, за которым я всегда сидела. Я увидела, как его лицо озарилось гордостью. - Ты все еще учишься в школе?

Опустив голову, я засовываю руки в карманы. - Да.

-Все еще лучший в своем классе?

Я почувствовал, как мое лицо вспыхнуло, но я кивнул головой и тихо ответил: “Да”.

Улыбка Акселя под его темным бородатым лицом была ослепительной. Он обнял меня за шею и снова поцеловал в макушку. “Горжусь тобой, малыш. Такой чертовски гордый”.

Тепло наполнило мою грудь, и я отступила назад. - Как прошла экскурсия?

Аксель пожал плечами, как будто мировое турне его скульптурной выставки не имело никакого значения. “Bene.” Аксель опустил глаза и уставился в пол. Прочистив горло, он сумел выдавить: “Ездил во Флоренцию на прошлой неделе, там заканчивалась выставка. Я должен съездить на Понте Веккьо, малыш. Я должен увидеть, где был развеян мамин прах.” Его голос дрогнул, но он выдавил: “Наконец-то я должен попрощаться”.

У меня горело в горле, когда я слушала, что говорит мой брат, но я ничего не могла сказать в ответ. Наше молчание стало оглушительным, пока я не услышала, как я успокаиваю себя: “Тогда она, наконец, успокоится, Акс. Она поймет, что ты изменил свою жизнь и заставил ее — всех нас — гордиться тобой”.

Подняв глаза, я увидела, что Остин вошел в мой домик у бассейна и обнял Акселя за плечи, прижимая его к себе. Аксель незаметно вытер глаза, а Остин протянул руку и схватил меня за рубашку. Притянув меня к себе, он тоже обнял меня одной рукой и сказал: “Чертовы Карильо снова вместе!”

Я почувствовала, как рука Акселя легла мне на затылок. Впервые с тех пор, как Аксель уехал в турне, я почувствовал себя почти завершенным.

Почти. В моем сердце всегда зияла дыра. Я понятия не имел, как ее заделать.

Мы оставались в таком положении пару секунд, затем Остин отступил. - Ты готова есть?

“Да”, - ответил Аксель и, положив руку мне на шею, повел нас на открытую крытую террасу, где под ней ярко горели обогреватели.

-Леви! - крикнул я. Женский голос взволнованно позвал меня по имени, и я услышала смех Акселя рядом со мной.

“Берегись, малыш. Она чертовски сильно скучала по тебе, и вы сейчас это узнаете”.

Элли Принс прибежала через лужайку, вся улыбаясь, ее длинные каштановые волосы развевались на ветру. Я поднял руку и помахал, но как только Элли подошла ко мне, она обвила меня руками и крепко сжала. “Леви”, - выдохнула она. “Мы скучали по тебе, дорогая”.

Я сжала ее в ответ и не смогла сдержать улыбку. - Я тоже скучала по тебе, Эл.

“Миа люс, оставь ребенка в покое и тащи сюда свою задницу”, - крикнул Аксель со своего места.

Элли закатила глаза. “Всегда бываю грубой”. Но она все равно подошла к моему брату и села к нему на колени. Толстые татуированные руки Акселя тут же обвились вокруг ее талии. Остин сел рядом с Лекси, забирая Данте у нее из рук, чтобы подержать его в своих объятиях. Молли и Роум сидели на своем собственном диване, переплетя руки со своей дочерью Тейлор на коленях у Роума.

Роум кивнул мне головой и жестом пригласил сесть на единственный стул рядом с ними. Когда я подошел, Молли расплылась в улыбке, а когда я сел, она наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку.

“Итак, Экс, Элли, чертовски здорово, что вы все вернулись”, - сказал Остин, и Элли крепче прижала Акселя к себе. Роум протянул мне пиво, и, открутив крышку, я откинулся на спинку стула и стал слушать, как Элли начала рассказывать нам о туре. Я слушал и пил свое пиво. Я съел стейк, приготовленный Остином на гриле, пока продолжался разговор, но так и не произнес ни слова.

Чья-то рука коснулась моей ноги, и когда я оторвала взгляд от ошеломленного разглядывания пола, Остин, Аксель и Роум сидели вокруг меня. Женщины и младенцы нашей семьи явно ушли в дом. Рука Акселя сжала мое колено, когда он откинулся на спинку стула.

Он ничего не сказал, просто смотрел на меня. Я знал, что он обеспокоен. Аксель и Остин всегда беспокоились обо мне. Я знал, что это потому, что я был очень тихим, что я не был таким, как они, но я не мог быть другим. Это был я. Я просто мало говорил. Я думаю, их нервировало то, насколько я отличался от других.

Снова опустив взгляд, я начал срывать этикетку со своего пива, когда Роум спросил: “Никаких вечеринок сегодня вечером, Лев? Сегодня субботний вечер; ты хочешь сказать, что Вашингтон не такой, как все другие школы в стране?”

Я встретилась взглядом с Ромом, и он улыбнулся мне. Роум толкнул Остина локтем и сказал: “Не думаешь, что не было субботы, когда кто-нибудь из наших братьев по братству не бросал что-нибудь в наш дом, эй, восемьдесят третий? Любое гребаное оправдание для пива и киски”.

Остин улыбнулся. “Да, все придурки пытались перепихнуться, пока все цыпочки не нацелились на тебя и не оставили свои отчаявшиеся задницы с одними руками для компании”.