Наследник пепла. Книга I (СИ). Страница 38

«Один к десяти, — подумал я мечтательно. — Уж и не помню, когда такое бывало в мою бытность каторжником. Возможно, в самом начале ещё такое случалось. Но чем дальше, тем больше. В последний раз вообще три легиона было. Не считая летающих!»

— И самое главное, — Вяземский отвернулся от Голицына, словно тот его больше не интересовал и обратился ко всем остальным. — Защитники пользоваться магией не могут, как вы видите, на них магоподавители. К сожалению, на всех браслетов пока нет, поэтому демонам магией пользоваться просто запрещено! Ясно⁈ Если увижу, что кто-то из демонов пользуется магией, развею к чёртовой матери!

Редкие смешки прошли по толпе.

А я приготовился драться. Всё-таки махать руками и ногами я умел и любил. Это тело ещё не было целиком приспособлено к бою, но я уже начал подтягивать его к тем данным, которые мне были нужны. Ежедневные подтягивания, отжимания и приседания были первым шагом к укреплению всего мышечного каркаса.

Дальше началось шоу. Я бы пожалел, если бы мы дрались все одновременно. Но нет, Вяземский дал возможность каждой группе показать себя отдельно.

Первым «демоны» атаковали Румянцева. Возможно, он ходил в какие-то секции, судя по его ударам с разворота, но явно не до конца постиг эту науку. Очень быстро нападающие выучили его движения, сговорились и скопом повалили его на татами.

Вяземский всё помечал в свой блокнотик и после сражения огласил.

— Антон Румянцев, боёвка — три, психологическая устойчивость — три, — сделав пометки, он поднял взгляд на самого бойца. — Тебя убили и съели на четвёртой минуте боя, — куратор покачал головой. — Нужно подтянуть показатели.

Следующим бился Костя. И вот тут уж началось самое настоящее шоу. Ну, для начала он показал отличные навыки боя и недюжинную силу. Вот только всё это сопровождалось полной нелепицей.

— Ага, сейчас, — Костя готовился отразить атаку очередного демона, но вместо того, чтобы ударить, хватал за грудки и отбрасывал метра на три от себя. — Простите, пожалуйста, — затем ударял в грудь следующего. — Извините, я не хотел! — потом очередного. — Упс! Простите-простите, очень больно?

К концу первой минуты все собравшиеся в зале просто ухахатывались. Кроме тех, кто нападал на Костю. Этим-то как раз было не до смеха. Они поднимались, сцепляли зубы и шли выслушивать новые порции извинений под звёзды в глазах. Через две минуты десять секунд ни один из «демонов» уже не смог встать на ноги. Или ни захотел.

— Чего, ребят, прям очень сильно, да? — переживал за них Жердев.

— Боёвка — пять с плюсом, — резюмировал Вяземский. — Из тебя выйдет отличный защитник. Этикет — бесспорно пять, — и тут присутствующие снова хохотнули. — А вот психологическая устойчивость — только три. Ты всегда перед демонами извиняешься?

— Нет, ну, если они… — начал было отвечать Костя, но сник, поняв, что нужен совсем другой ответ. — Наверное, нет.

— Ладно, будем учиться действовать с врагом жёстко, — кивнул Глеб Иванович и сделал запись в блокнот. — Следующий.

Пришло время и Голицыну показать, что он умеет. И тут, несмотря на то, что немагический бой Николай считал признаком крестьянства, оказалось, что он весьма неплохо умеет защищать себя при помощи рук и ног.

Так продолжалось минуты три, пока не произошло непредвиденное. Тагай решил вжиться в роль демона до конца. Упал на пол, подполз к Голицыну вне зоны видимости того и со всей силы укусил Николая за икру.

Голицын взвыл так, что остальные «демоны» от него отшатнулись. Но они пришли в себя раньше, чем он смог восстановить концентрацию. Потому повалили и демонстративно «загрызли». Видимо, и остальные потихоньку втягивались в игру.

— Курсант Добромыслов, — Глеб Иванович уважительно кивнул Тагаю. — За вживание в роль — безусловная пятёрка, первый кандидат в диверсионный отряд. Курсант Голицын, боёвка — пять, психологическая устойчивость — два. Потерял концентрацию и умер.

Настала очередь Радмилы защищать империю. И вот тут случилось нечто такое, чего никто не ожидал. Зорич начала танцевать.

Её «демоны» даже опешили на некоторое время. Уж не знаю из-за грации и пластики женского тела или просто из-за непредсказуемости происходящего.

— У нас вроде бой должен быть, а не танцы, — с презрительными нотками заметил Лев Толстой. — Это ноль баллов? Или один?

Но скоро все получили ответы на вопросы без единого слова. «Демоны» собрались и предприняли попытки устранить защитника империи. И им это не удалось. Ни поодиночке, ни вместе.

Танец Радмилы ускорился, являя собой самую настоящую магию движения и вписанного в него женского тела. «Демоны» отлетали от Зорич один за другим, потирая ушибленные места. При этом было видно, что девушка их щадит, не ударяя в полную силу.

Но это и послужило тому, что некоторые удары нападающих достигали цели. И после каждого Радмиле приходилось по новой сосредотачиваться. К концу боя танец и вовсе превратился в помесь пластических ударов и борьбы. Некоторых девушка швыряла, как завзятый борец.

— Что ж, — подвёл итог Вяземский, когда время вышло. — Мы с вами увидели прекрасный образец владения латиноамериканским стилем боя, смешанным с элементами сербской народной борьбы. В целом, курсант Зорич, ставлю отлично за всё, — он повернулся к остальным курсантам. — Если же у вас возник вопрос, откуда бывшая сербская подданная знает стиль капоэйра, то вы не одиноки. Радмила, поделитесь, пожалуйста, с одногруппниками, откуда такие познания?

— Дед нанимал в детстве преподавателя, — девушка пожала плечами. — Обычная история, он грезил внуком, а рождались сплошь внучки. На мне он решил оторваться.

Пришла и моя очередь «защищать Стену». Сначала я даже хотел попросить себе больше «демонов», но затем решил, что не буду выделяться. А попрошу разрешения потренироваться позже.

Я действовал, исходя из стопроцентной эффективности, как и привык это делать за пятнадцать лет каторги на Стене. Единственным отличием было то, что я, как и Радмила, не бил в полную силу, больше намечая прямые джебы и боковые хуки. Упор же делал на то, чтобы просто всех раскидать.

Но мои «демоны» оказались самыми воинственными из всех и норовили реально достать. Больше всех старался достаточно объёмный Лев Толстой. Я-то полагал, что он не очень сильный, но, как оказалось, ошибался. Дури в этом аристократе было побольше, чем в иных настоящих демонах.

Пришлось подключать ноги. И в один прекрасный момент Лев сунулся в очень опасный сектор, который я как раз оборонял с помощью ног. В запале я снёс ему нос на бок. Он завизжал, словно поросёнок, отполз от меня метра на три, обхватил нос рукам, пытаясь остановить брызжущую фонтаном кровь и только потом вспомнил, что проходил только сегодня утром.

Не отвлекаясь от боя, я всё-таки увидел, как он наложил себе магический бинтик на нос. Проблема была только в том, что нос ещё надо было вправить. И тут ему уже помог подскочивший на помощь Собакин.

— Ну, сука! — услышал я на пределе слышимости, поэтому решил, что мог ослышаться.

Я закончил со своими за две с половиной минуты. Если бы контакт был полным, ушло бы значительно меньше. Но у меня не было цели покалечить сокурсников.

— А что, — спросил у Вяземского Голицын, — у Адена тоже какой-то свой, тохарский стиль боя?

— Нет, — с улыбкой ответил Глеб Иванович, глядя на меня. — Виктор продемонстрировал прекрасный образец кабацкой драки. Минимум движений, максимум результата. Этот стиль очень распространён на Стене, насколько я знаю. Но вот отдельные элементы принадлежат к какой-то особой школе боевых искусств, с которой я не знаком. Если вам надо узнать, пытайте Виктора. Вдруг он захочет поделиться. Боёвка — пять, психологическая устойчивость — пять.

«Ну, спасибо, — ухмыльнулся я про себя. — Что же до особой школы боевых искусств, её зовут Леший, и он — очень жёсткий мужик. Однако, сейчас он, наверное, ещё даже не подозревает, что будет кого-то учить».

Дальше каждый из нашей группы попробовал себя в роли защитников империи на Стене. Несколько впечатляющих результатов я увидел. В частности, интересно бился Муратов, хоть и не выстоял пяти минут.