Кровавая луна (СИ). Страница 56

— Ты выглядишь так, словно у тебя на уме совсем другие вещи, — сказал он, слишком пристально глядя мне в глаза. — Скажи мне, что тебя беспокоит?

— Я хотела… — Я запнулась, подбирая слова. О господи, я говорила как ребенок. Атлас посмотрел на меня, его губы изогнулись в намеке на ту красивую улыбку, от которой у меня всегда переворачивался живот.

— Со мной не нужно стесняться в выражениях. Я думаю, это уже в прошлом, не так ли? — Потянувшись, он взял мою руку, нежно проведя большим пальцем по тыльной стороне. — Спрашивай меня о чем хочешь.

Я сжала его руку в ответ, наслаждаясь ощущением ее в своей, такой сильной и умелой. Эти руки заставили меня почувствовать то, чего я никогда раньше не чувствовала.

— Ты можешь остаться со мной на ночь? — Наконец спросила я, немного смущенно улыбаясь. — Я знаю, что звучу как идиотка, но я просто… Я не хочу сейчас оставаться одна.

— Конечно, — сказал он. — Спать рядом с безумно красивой женщиной? Меня не нужно просить дважды. — Он встал, медленно расстегивая ремень. Мое сердце забилось быстрее, глаза опустились на его руки. — Не волнуйся, мы всего лишь спим, — поддразнил он, как будто мог прочитать мои своенравные мысли.

Выпятив нижнюю губу, я сказала:

— Черт возьми, ты портишь все веселье, не так ли?

Он просто напевал, сохраняя зрительный контакт, пока стягивал рубашку через голову. Я могла только таращиться на него, блуждая глазами по чернильной росписи, которая тянулась от его шеи до пояса.

— Я всегда забываю о них, — задумчиво произнесла я. Похоже, у него было несколько изображений черепов, крестов и несколько портретов, которые я не узнала. Они были красивы и раскрашены в черно-серые тона с резкими углами и смелыми линиями.

— За эти годы я много путешествовал. Думаю, к настоящему времени я посетил каждого известного художника в мире, но всегда есть место для большего.

— Хм, я и не знала, что иглы могут прокалывать кожу вампира.

Он придвинулся ближе, снимая рубашку, и я протянула руку, смело проводя пальцами по чернилам на его твердом животе. Я наблюдала, как его мышцы напряглись от моего прикосновения.

— Они этого не делают, — сказал он, позволяя мне насытиться. — Иглы были заколдованы чернокнижником, а чернила были пропитаны железом, чтобы они не исчезли после заживления. — Его рука накрыла мою, и он провел моим прикосновением по извилистым линиям, не сводя глаз с моего лица. — Я мог бы как-нибудь сводить тебя сделать одну себе, если хочешь.

Я фыркнула.

— Я никогда не представляла себя с татуировкой. У моей матери был бы припадок. — Внутренне я улыбнулась этой мысли.

— Тогда тем больше причин сделать это, — поддразнил он. — Я думаю, ты бы выглядела сексуально с небольшим количеством чернил.

Атлас придвинулся, опустившись коленями на матрас передо мной, и я освободила для него место. Он все еще держал мою руку и начал водить ею по своей груди, позволяя мне почувствовать, как напрягаются мышцы под ней.

— Я думала, мы просто спим, — прошептала я, сердце набирало скорость.

Он одарил меня дьявольской ухмылкой, сквозь которую проглядывал намек на клыки.

— Это не значит, что я не могу этого сделать.

Наклонившись, он накрыл мое тело, толкая меня обратно на матрас. Наши губы соприкоснулись, его язык прошелся по уголку моего рта. Я схватила его за затылок и притянула ближе, а он обнял меня за талию, приподнимая на кровати, продолжая неторопливо целовать.

В поцелуе не было спешки. Он был ленивым и мягким. На вкус он был как мята, и от него пахло кожей и дымом. Это было опьяняюще, совсем как в тот первый день, когда мы встретились в «Ру».

Его губы оторвались от моих, прокладывая дорожку из поцелуев по моему подбородку, шее и ключице, нежно чмокая, облизывая и покусывая. Я была так увлечена им, что, когда его язык скользнул чуть выше маленького шрама на моей левой груди, я неожиданно замерла. Глаза Фауста промелькнули у меня в голове…его обжигающий взгляд и ощущение его языка.

Я толкнула Атласа в грудь, и он тут же остановился, глядя на меня в замешательстве.

— Эй… Что творится у тебя в голове? — спросил он. — Я что-то сделал…

— Дело не в тебе.… Прости, у меня сейчас в голове полный бардак. У нас с Фаустом была эта история…

Атлас застонал.

— Расскажи мне, — попросил он. — Он что-нибудь с тобой сделал?

Я улыбнулась, увидев кипящий гнев в его глазах, которые медленно меняли цвет с карих на красные. Но я покачала головой, запечатлев легкий поцелуй на его губах.

— Нет ничего такого, о чем бы я не просила, поверь мне. Он просто мудак, и мне следовало знать лучше, чем думать, что он внезапно изменит свое мнение обо мне.

— Хочешь, я надеру ему задницу за тебя? — он поддразнил. — Потому что я это сделаю. С радостью.

Я рассмеялась, отталкивая его от себя, и он перекатился на бок, по-прежнему глядя на меня, положив голову на ладонь, а локоть на подушку.

— Я знаю, что в этой битве мне нужно сражаться самой. Он никогда не позволил бы мне пережить это, даже если бы я послала за ним головорезов.

— Ммм, так я теперь бандит. Ты думаешь, я что-то вроде мафиози? — он поддразнил. — Может быть, я выбрал не ту профессию, если это то, чем ты увлекаешься.

Застонав, я хлопнула себя ладонью по лбу.

— Ты невозможен. Обычно я бы посоветовала пойти на это и, возможно, прострелить ему коленные чашечки, но я знаю, что вы двое… близки.

Он отстранился, его глаза расширились от удивления, но на губах играла усмешка.

— И откуда именно тебе известна эта информация?

Пожав плечами, я попыталась выглядеть беспечной, но на самом деле мое сердце бешено колотилось.

— Возможно, я и обозвала Фауста виноватым в его дерьме несколько дней назад, и он точно не отрицал этого. — Я встретилась с его глазами, которые искрились весельем и жаром. — Просто чтобы ты знал, я полностью поддерживаю ваши отношения.

— Отношениями их можно назвать с натяжкой, — сказал он.

— Ну, тогда как бы ты это назвал? Приятели по заднице? — В тот момент, когда я это сказала, потеряла самообладание. Фыркающий смех вырвался из меня, когда я перекатилась на бок и услышала стон Атласа.

— Мне придется попросить тебя никогда больше этого не повторять, — сказал он со смехом, как будто ничего не мог с собой поделать. — Тебе очень повезло, что Фауста здесь нет.

Взяв себя в руки, я повернулась к нему лицом, настроение стало легче, чем раньше.

— Ладно, значит, не приятели по заднице.

— Сиренити… — предупредил он.

— Извини… Значит, друзья с привилегиями? Партнеры? Братаны?

— И ты говоришь, что я невозможный. — Он все еще ухмылялся. Перевернувшись на спину, Атлас уставился в потолок, заложив руку за голову. — Мы иногда трахаемся. И мы друзья. На самом деле, ближе, чем друзья, но это не отношения как таковые. Пока нет. Что-то подсказывает мне, что он не готов к чему-то подобному, и я никогда не хотел давить на него.

Черт… Теперь этот образ был у меня в голове, и у меня было предчувствие, что в ближайшее время он никуда не денется.

— Он тебе небезразличен… в романтическом плане? — Я чувствовала себя глупо, спрашивая об этом, но искренне хотела знать, было ли это чисто сексуальным или мне придется наступать кому-то на пятки.

— И да, и нет. Очевидно, он мне небезразличен. И иногда это может быть в романтическом плане. — Он съежился, произнося это. — Но не так, как ты думаешь. Я не могу этого объяснить. Мы вместе, но мы также и порознь, понимаешь? Когда произносишь это вслух, звучит глупо, но это так.

— Ну, не позволяй мне стоять у тебя на пути, — сказала я.

Он усмехнулся.

— Я подумал, что ты могла бы встать между…

Глаза расширились и я чуть не задохнулась, когда перевела взгляд на него.

— Да, этого не будет. Фауст ненавидит меня.

— Он не ненавидит тебя, — сказал Атлас со вздохом. — Он ненавидит…

— Меня, меня, меня, — сказала я, загибая пальцы на руке.

— Нет. Фауст ненавидит людей, и ему просто нужно время, чтобы смириться с тем фактом, что ты — половина того, кого он ненавидит. Просто дай ему время подумать. Это просто его процесс.