Белое и Черное (СИ). Страница 16

Юлия еще потом долго смотрела на телефон, словно он мог выдать, что у юлькиного любовника на уме. Понятно, что мужчина ничего не обещал, ничего не предлагал, но было чертовски обидно, что вот так… Будто прячется от нее или наказывает за что-то. Она, не дурочка. Юля бы изо всех сил сделала вид, что все по-прежнему и не стала навязывать себя…

Навязывать. Женская тоска по сильному плечу? Слезы в подушку? Смешно, ей-богу. Юлия не из тех, кто ради мужика в омут с головой, забыв, что есть дочь и сын, которые в ней нуждается. Вон, Костик отколол ледышку и посеменил спрятаться за дерево, чтобы там сосульки нализаться.

— Вкусно? — она выглянула сверху, наблюдая за высунутым розовым языком.

Под ее рукой грубая пористая сосновая кора с капельками застывшей смолы. Есть место, где Коська ее внизу колупал, в надежде найти червячка, каких долбит прилетающий дятел.

— Неть, — тут же захлопнул рот и оттянул нижнюю губу, намереваясь зареветь, если мама станет сильно ругать. Так хочется запретного попробовать, особенно когда нельзя. Неразрешенное — слаще, интересней, чем конфета — батончик в кармане комбинезона.

— Маму угостишь? — хитро прищурилась Юля.

Малой от удивления растерялся и выронил «леденец». Затоптал ногой «улику». Вредное можно ему, но не маме… Заболеет еще, горлышко простудит, кашлять начнет. Ну, так мать описывала последствия кушанья снега и льда.

— Пойдем, — протянула руку, за которую мальчик тут же ухватился. — У нас есть дела. Нужно твои старые ботиночки отдать. Юлия вынула из сумки пару хорошей обуви, которая Косте стала мала. И они зашагали в сторону мусорных контейнеров. С тыльной стороны от баков, за перегородкой, жители выкладывали на фанеру вещи, которые были не нужны, но выбрасывать жалко, вдруг кому-то сгодится.

— Писять, — запритаптывал Коська, когда они поставили ботинки рядом с другими женскими сапогами, завалившимися на бок на высоченных каблуках.

— До дома не дотерпишь? — нахмурилась Юля, что придется коськину пипку морозить.

— Неть, — жалобно запищал мальчик, шмыгая носом.

Поставив сумку, Юлька буквально на пару минут отвлеклась, пока сын справлял свои дела. Застегнув на комбинезоне молнию, она обернулась назад… Сумки нет. Побегала вокруг, высматривала. Костик за ней носился с веселым смехом, думая, что у матери такая игра. Угомонился, когда, Юля всхлипнула и закрыв ладошкой рот, осела рядом.

— Что было в сумке? — дежурный в полицейском участке с тоской посмотрел на неразгаданный сканворд, прикрывая его журналом регистрации.

— Телефон, кошелек с банковскими картами. Немного налички, — Юля вспомнила, что там оставалось пятьсот рублей, которые она сняла на школьные обеды для Даши. — Я даже карту заблокировать не могу-у-у, — разревелась она.

— Сможете. Звоните в банк, — лейтенант протянул свой телефон.

Юлька, хлюпая носом, стала набирать единый номер банка. Выматывая нервы, шли указания автоответчика, пока оператор, наконец, не ответила. Женщина поплакалась ей, рассказав, что украли карту, куда приходит детское пособие. Вспомнила свою девичью фамилию, служащую кодовым словом. Ее успокоили, что в последнее время транзакций по карте не проходило. Подходите в ближайшее отделение банка с паспортом… А пока, они поставят на операции блокировку.

— Паспорт тоже украли? — молодой полицейский начал записывать.

— Нет, паспорт у меня с собой, во внутреннем кармане, — у нее немного отлегло.

Обернувшись, Юля посмотрела, что Костя сидит на диване, обитом искусственной кожей и болтая ногами, жует печененку, которую выдала добрая тетя полицейская.

Продановой выдали лист бумаги и ручку для заполнения заявления. Лейтенант вышел из своего укрытия и крутился рядом, подсказывая, что писать. Ему было скучно, а тут красивая женщина в беде — чем не повод познакомиться?

— Юля? — две склоненные над столом головы резко дернулись.

Один испугался, услышав голос начальника, вторая — от неожиданности. Костик спрыгнул с сидения и подбежал к Черепу. Обняв за ногу, задрал перепачканную мордашку, улыбаясь во весь рот. Травкин погладил мальчика по полосам. Пригнувшись, вытянул лист, исписанный ровным красивым почерком.

— Почему мне не позвонила? — серые строгие глаза перетекли от листа на нее. В них читалось обвинение: «Как же так, Юля?»

— Номер твой не помню, — Юлька прикусила губу, надеясь, что не краснеет по самые уши. Жадно рассматривала его: высокого, сердитого, с легкой небритостью на лице.

Настроение скакало, как Костик на батуте. Ей и так хреново, что сумку украли с последними деньгами, еще ОН смотрит, будто Юля во всем виновата. Она соскочила со стула и резко выдернула свое заявление у полковника из рук. Бухнувшись обратно, размашисто подписала и поставила сегодняшнюю дату. Подвинула лист лейтенанту и тот принял, кивнув на автомате.

Парень старался в сторону шефа не смотреть. Надо же так влипнуть? Еще немного и он бы позвал ее прогуляться вечерком… И напоролся бы на бабу Черепа, черт подери. Потом проблем не огрести.

— Пойду. Мне еще в банк нужно успеть. Спасибо большое за помощь.

Юлька быстренько засобиралась, натянув на сына шапку, подхватила его на руки и пошла на выход.

— А ну, стоять! — гаркнул в спину Травкин, прежде, чем за ее спиной захлопнулось дверь.

«Да, щас! Раскомандовался» — женщина почти бежала без оглядки. Внутри полыхал праведный гнев, обрастая обидами.

Глава 28

«Всыпать бы этой капризульке по милой попке, да дел выше крыши. Ничего, освободится пораньше и поговорит с Юлей».

Но, как обычно планируешь одно, а там наверху кто-то смеется над твоими планами.

— Сергей Борисович, у нас труп! — заскочил капитан в шесть вечера, в сердцах плюхнувшись на скрипучий стул — вертушку и вытянул ноги, повесив голову на грудь. Опера переглянулись. Перспектива, что они провозятся до утра, никого не грела. У большинства семьи, дети.

Хотелось бы отшутиться: «Не повезло вам»… Так это было про него сказано.

— Женщина, лет тридцать. Числится в пропавших без вести, — капитан загнул голову на стенд, где висели ориентировки на пропавших. — Она! Вторая справа.

Череп хорошо помнил тот день, когда пришел полный мужик с двумя мальчишками — погодками, лет четырех — пяти. Чуть в ноги не бухнулся, прося найти его жену Мариночку. Только до банкомата дошла, сняла немного налички, а домой не вернулась.

Травкин подошел к доске и сдернул лист формата «А»-четыре, высматривая симпатичное миловидное лицо и пухлые щеки с ямочками. Была мать, жена… и вот, только «тело жертвы».

Юля не знала, куда столько накупила продуктов. Видимо, сыграл фактор того, что могла совсем остаться без средств. В банке ей тут же сделали новую карту и «отвязали» старый номер телефона.

Да, Юлия задержалась. Пока оформляла все, потом по магазину шастала. Не заметила, как время пролетело. Ведь обещала Сергею, что не станет по темноте ходить. «Еще, наверное, Даша волнуется. Ей же никак не позвонить».

Дул ледяной ветер, она прижимала Коську к себе и старалась не растрясти в пакете продукты и не разбить яйца. Уличные фонари горели не все. Дорогу плохо видно. Ручка пакета врезалась в руку даже сквозь перчатку. С каждым шагом вес становился все тяжелее. Хоть сын притих и не просил больше выдать ему упаковку сока, легче не становилось. Костик обмяк, обняв мать за шею, будто засыпает.

— Кость, Костенька-а-а… Потерпи до дома, сынок. Не засыпай. Слышишь? — Юля тормошила его, но уставший ребенок что-то мямлил и глазки его закрывались сами.

— Оба-на! Какие люди?! — перед ней выскочил мужик, расставив широко руки. А за ним второй. — ЖЕнка Проданова? Тебя-то мы и ждали…

Юлька встала, широко расставив ноги для устойчивости. Даже, если она бросит пакет, то с ребенком на руках далеко не убежит от двоих здоровых лбов.

— Что вам нужно? — Юля окинула взглядом местность. Ну, кто-то же должен идти?! С работы или еще откуда-то… Хоть бы один человечек, у которого есть телефон.