Нок-Сити (ЛП). Страница 30

Эти люди, очевидно, знали о Райане Харкере кое-что, что мне сейчас очень хотелось узнать. Атлас сказал, что у Райана было что-то его, что он хотел бы вернуть, и я была полна решимости выяснить, что именно. Время игр закончилось. В голове прояснялось, и ситуация становилась четкой. Пора было перестать валять дурака.

Он обернулся, и я знала, что в любую секунду свет погаснет, чтобы он мог выйти через какой-нибудь потайной вход, который они соорудили в комнате, поэтому я позвала его, прежде чем он успел исчезнуть.

— О, и еще, Атлас? — Он, пошатываясь, остановился как вкопанный, его плечи напряглись. Я наблюдала, как он медленно повернулся ко мне лицом, кровь больше не капала. Я улыбнулась, но это была злая, мстительная улыбка. Это была улыбка, которая обещала гнев ада, который я собиралась обрушить на его голову. — В следующий раз оставь маску у двери. Я бы хотела увидеть твои глаза в спальне, когда ты будешь принуждать меня.

Он выругался, и свет погас.

ГЛАВА 11

Выбравшись из камеры предварительного заключения, я оставил охранников запирать ее обратно. Они не задавали мне вопросов, когда я убегал, и это было хорошо, потому что я был готов перегрызть кому-нибудь глотку.

Я брел, пошатываясь, по залам подземных переходов далеко под поместьем. Здесь, внизу, было темно, но я мог видеть так же ясно, как при дневном свете. Мой член пульсировал, а клыки вылезли наружу, когда я выбегал из лабиринта. Пробегая мимо некоторых членов моего ковена, я не потрудился притормозить, и несколько из них отпрыгнули с дороги как раз вовремя, чтобы я мог проскочить мимо.

Мне было чертовски больно. Мучительная боль. Каждая молекула моего тела тянула меня обратно в ту обитую войлоком камеру. Вернуться к дампирше, которая перевернула мир с ног на голову. Я не хотел, чтобы это зашло так далеко сегодня вечером. Она все еще не ответила ни на один из наших вопросов. Но временами было невозможно держать голову прямо, когда эти бездонные шоколадные глаза смотрели так испытующе и всезнающе.

Я преодолел три лестничных пролета и, пошатываясь, вышел на площадку нашего дома ковена. К счастью, сейчас, когда солнце село, коридоры были почти пусты. По сути, для вампиров Нок-Сити было раннее утро. Я преодолел еще три пролета, достигнув верхнего уровня особняка, отведенного для глав ковена. Мои покои находились в дальнем конце лабиринта коридоров, вдали от посторонних глаз и ушей.

Влетев в комнату, я запер за собой дверь и тут же расстегнул молнию на брюках. Мой член был в моей ладони в считанные секунды, и это было почти болезненно, когда я поглаживал его сильно и быстро. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного. За восемьсот лет, проведенных на этой земле, я никогда не чувствовал такой пронизывающей до костей боли и тоски. Я уже кончил в ладонь, но этого было недостаточно. Мысленным взором я представил ее белоснежные волосы, пропитанные густой кровью, пахнущей сахаром. Я представил, как эти тонкие клыки вонзаются в ее пухлые красные губы и двигаются быстрее. Застонав, я позволил толстым струйкам спермы покрыть свои ладони.

Я вспомнил, как впервые увидел ее лично в «Ру», одном из моих многочисленных клубов по всему Нок-Сити. Я почувствовал ее запах в тот момент, когда она появилась, и знал, что она придет. Я ждал ее весь вечер. Я не планировал зарываться лицом в ее мокрую киску, но ничего нельзя было поделать. В ту секунду, когда я коснулся ее упругой кожи, я понял, что хочу трахнуть ее до беспамятства в моем маленьком офисе той ночью, но, увы, этому было еще не суждено сбыться. В каком-то смысле, я был благодарен за это.

Я был так взвинчен, что не услышал щелчка замков в своей спальне, пока не стало слишком поздно и дверь не распахнулась. Я не стал останавливаться или уклоняться, когда Фауст вошел в комнату. Он закрыл за собой дверь и уставился на меня такими темными глазами, что я мог поклясться, что увидел в них звезды. Мой член утолщался.

Так было между нами время от времени уже несколько лет. Это началось как дружба, а со временем переросло в нечто большее. Мы по-прежнему трахали женщин, многих женщин, иногда вместе, а иногда по отдельности. Фауст подошел ближе с явным намерением в карих глазах, прежде чем схватить меня за горло и прижать к стене. Если бы любой другой вампир сделал то же самое, я бы оторвал его голову от тела в мгновение ока.

Его губы соприкоснулись с моими, и мы оба застонали. Его язык с пирсингом скользнул по моему, и я прикусил его широкую нижнюю губу, чувствуя себя сегодня особенно неустойчиво. Я был уверен, что Фауст почувствовал, что напряжение во мне готово лопнуть, потому что на следующем вдохе он опустился на колени и взял мой член в рот. Я застонал и прислонил голову к двери спальни, закрыв глаза, когда его пирсинг прошелся по моей чувствительной головке.

Самое восхитительное в том, чтобы другой мужчина сосал твой член, заключалось в том, что он знал все идеальные способы сделать это. Впившись в его щеки, я почувствовал, как он стал сосать сильнее, зайдя даже так далеко, что задел своими резцами мою плоть. Я снова начала кончать, на этот раз еще сильнее. Мой член соскользнул с его губ, когда я поднял его и бросил на мою массивную кровать королевских размеров. Поднять его было нетрудно. Мы оба были большими, дородными ублюдками, но в нашем возрасте мы могли поднять автобус и при этом не вспотеть.

Я направился к нему, срывая с себя рубашку и позволяя остаткам крови из моего запястья растекаться по телу. Я наблюдал, как глаза Фауста зацепились за пятно и потемнели. Он в рекордно короткие сроки расстегнул брюки и вытащил свой толстый член с пирсингом. У меня потекли слюнки, а его широкие губы растянулись в дикой усмешке, когда он начал поглаживать себя.

— Ты сегодня был в ее камере, — сказал он сквозь стиснутые зубы.

Я кивнул, еще раз поглаживая себя по мере приближения.

— Я так и сделал. И я напоил ее своей кровью.

Его глаза потемнели, и я увидел, как дернулся мускул на его челюсти. Я не мог сказать, был ли это гнев или ревность. Дело вовсе не в том, что я прикасался к ней, мы не ревновали, а в том, что его не было там, чтобы засвидетельствовать это. Я знал, что ему не особенно нравилась девушка-дампир. Его презрение к ней было ясно при одном упоминании ее имени, но я также знал, как его тело реагировало на нее. Я много раз видел, как он вылетал из комнаты с обитыми войлоком стенами, словно летучая мышь из ада. Я знал, что она повлияла на него так же сильно, как и на меня.

— И что? — спросил он.

— И она сильная, — сказал я, нахмурившись. — Очень сильная.

На мгновение его глаза загорелись. Это была авантюра — так играть с ее жизнью. Дампиры были непостоянными существами, и все могло пойти одним из двух путей. Либо она становилась сильнее и обретала бессмертие, либо было слишком поздно, и жажда крови приводила ее в дикое безумие, которое в конце концов убивало ее. Я не должен был так рисковать ее жизнью, но было слишком поздно беспокоиться. На кону стояли жизни, и не только ее.

Я добрался до кровати и опустился на колени, обхватив ладонью его член. Его голова откинулась назад и упала на матрас вместе с широкими плечами. Я услышал, как он застонал, когда я крепко сжал его, проводя подушечкой большого пальца под набухшим кончиком. Прежде чем он успел сказать что-либо еще, я сомкнул губы на головке его толстого члена и пососал, вызвав гортанный стон из его губ. Каждый раз, когда я слышал эти звуки, по моему телу пробегала дрожь.

Фауст был первым мужчиной, с которым у меня когда-либо был секс. Я никогда не считал себя бисексуалом, по крайней мере, за все восемь столетий, что прожил. Я никогда об этом не задумывался, пока не встретил Фауста в начале двадцатых годов прошлого века. Он приехал в Штаты из Европы где-то в начале восемнадцатого века и присоединился к Ковену Ноктюрнов в двадцатых. Он был стар, почти такого же возраста, как я, и мы мгновенно сблизились. Вскоре после этого он стал моей правой рукой, и казалось, что наша связь установилась сама по себе. В конце концов, я поймал себя на том, что думаю о нем так, как никогда раньше не думал о другом мужчине.