#4 Печать Пожирателя (СИ). Страница 47
Кошелёк… Реально говорит как в прошлом веке…
Вкус у зелий был максимально отвратительным — как будто могильную землю со сгнившими потрохами сварили вместе, добавили прокисшего пива и сверху всё это залили какой-то желчью! Фу!
Но, тем не менее, пришлось пить — морщиться, кашлять — но пить. Таймер тикал, поставленный рядом со мной лекарь бесстрастно наблюдал за процессом, а я давился — и пил…
Эффекта, которое оказывают эти зелья, к сожалению, мне обнаружить не удалось — всё таки прямого эффекта на энергетику они не оказывали, только на сам организм. Но вот та «армированная» сетка заклинаний Геллерштейна-младшего, окутавшая мою искру, стала полностью неподвижной — будто бы её зацементировали.
Хм, так вот зачем эти зелья! Закреплять результат настройки каркаса для усиления! Надо бы запомнить, и попытаться узнать, из чего всю эту дрянь делают… Потом может пригодиться.
Буковицкий, после двух часов терзаний моего желудка вонючими снадобьями, пригласил меня в лабораторию и снова взял кровь и слюну. Он провёл анализы, и буркнув что-то вроде «всё в норме», внёс данные в планшет и велел убираться из его башни.
Следующий за мной по пятам лекарь в белом халате сообщил, что сейчас время обеда, а затем я могу быть свободен до шести часов вечера, и волен заниматься чем угодно.
Я был рад перебить вкус отвратительных зелий, и с удовольствием пообедал пастой карбонара, пиццей, салатом цезарь и выпил сразу две чашки крепкого кофе, закусив медовым тортом.
— Вижу, аппетит у тебя разыгрался не на шутку! — усмехнулся Трубецкой, с которым мы снова сели за один стол, — У меня в первый день также было.
— Как тебе вообще все эти процессы? Замечаешь разницу?
— Пока не особо, — признался Василий, — И усталость каждый раз после этих барокамер такая, что просто никаких сил нет. Сплю по десять часов до следующего утра, и потом ещё сутки восстанавливаюсь. Но Геллерштейн говорит, что так и должно быть.
— Ясно.
— Какие планы до шести?
— Да честно говоря — никаких?
— Перекинемся в картишки? — Трубецкой тут же взял быка за рога, и выудил из кармана колоду дорогих карт. Они замелькали меж его пальцев, невольно заставив меня восхититься мастерством, с которым пластиковые карточки кружились и выписывали узоры, — По маленькой? Тыщонку для начала, а там посмотрим…
— А ты, я вижу, азартный…
— Не без этого. Но какая радость в жизни, если в ней нет азарта, а?
Я в ответ на такое только хмыкнул.
— Ну… Давай сыграем.
— Преферанс? Очко? Манчьжурское кольцо? — тут же начал перечислять мой новый знакомый, — Или по классике, покер? Техасский холдем, омаха, с добором или без? С джокерами?
— Притормози, — рассмеялся я, глядя как в руках Василия мелькают карты, — Пошли, что ли, куда-нибудь в другое место. Хотя бы к озеру, погодка сегодня так и шепчет.
— Давай! У меня там есть излюбленное местечко!
В общем, следующие три часа мы играли в пятикарточный покер. Трубецкой оказался если не шулером, то очень опытным и хитрым игроком, и вскоре мой счёт опустел на десять тысяч.
В целом, я плюс-минус на такое и рассчитывал — усыпил его бдительность, а затем в три раздачи забрал всё назад, и ещё десятку сверху.
— Сильно! — почесал свою кудрявую голову Василий, — Никак не могу тебя раскусить… Ещё одну?
— Хорош на сегодня, — я отрицательно покачал головой, — Сыграем завтра, целый день свободен. А вообще я бы ещё в теннис попробовал, давно хотел.
— Ну, тут я тебе не помощник, — Трубецкой убрал карты в карман, — Спроси Пожарскую или Рыльскую, они обе играют. Вот только первая вообще ни с кем не общается, и всё в одиночестве на полянке в лесу торчит, а вторая — сука первостатейная. Капризная и требовательная, словно дочь самого Императора! С ней хрен общий язык найдёшь.
— Спасибо за наводку, — поблагодарил я, и отправился к себе.
Позвонил Илоне, поболтал с ней, написал Ане и Арсу, узнал, как дела у братьев, сообщил княжне Долгорукой, что её новое зеркало уже выехало — а затем немного поработал над новыми расчётами «заменителя вкусов», который забросил в последние месяцы.
А без четверти шесть за мной вновь явился всё тот же неприметный лекарь в халате и отвёл в огромный подвальный зал для первой процедуры в магических барокамерах. Переодевшись и оставшись в одних плавках и халате, я направился к центру зала.
Профессор Геллерштейн был уже там, и лично руководил процессом настройки оборудования.
— Первая процедура, Марк, — произнёс он, поздоровавшись со мной, и просканировав мою искру, — Вижу, все рекомендации вы сегодня выполнили на «отлично», так что… Ничего не бойтесь. И будьте готовы к необычным ощущениям. Придётся полежать долго, но не нужно переживать. Постарайтесь расслабиться и войти в состояние транса.
Я кивнул, и отдав халат ассистенту, лёг в барокамеру, установленную под углом в сорок пять градусов. Металлическая дверь закрылась, и вскоре я почувствовал, как вокруг меня начинает вибрировать энергия. Сначала было тепло, затем — холодно. А затем моя искра начала пульсировать, словно её наполняли новой силой.
Включив магическое зрение, я увидел, как миллионы энергетических жгутов, вырастая из каждого сантиметра металлической поверхности, тянутся к моему телу и мерно накачивают его энергией.
Постаравшись сделать так, как говорил Геллерштейн, я вновь погрузился в медитативное состояние — и даже не заметил, как прошли долгие четыре часа.
Когда процедура закончилась, крышка мягко уехала в сторону, и ассистент помог мне выбраться наружу.
Я покидал барокамеру с лёгкой дрожью в теле, слабостью и тошнотой.
— Всё нормально? — спросил профессор.
— Да, — ответил я, — Только чувствую себя очень слабым… Как во время похмелья…
— Это нормально. Со временем привыкните, — хмыкнул Геллерштейн, — Что ж, на сегодня мы закончили. Завтра отдыхайте и набирайтесь сил, а затем — продолжим.
Пока он что-то обсуждал со своими подчинёнными за панелью управления, я снова посмотрел на барокамеры и «взглянул» на свою искру.
Было очень любопытно посмотреть, изменилось ли в ней что-то после первого сеанса, и если да…
Так, стоп…
Это что, @#$%, такое⁈
Энергокаркас действительно укрепился — та самая сетка, которую создал Геллерштейн младший, будто вросла в ядро моей силы. Но…Теперь по всей энергетике перемещались крошечные, едва заметные даже моему магическому взору крупицы…
Проклятья⁈
Но как⁈ Как его в меня подсадили⁈ Я же весь день отслеживал своё состояние, и смотрел на барокамеру перед началом процедуры…
Остолбенев, я «присмотрелся» к чужеродным частицам повнимательнее — и тут же понял, что они потихоньку — о-о-очень медленно! — высасывают из меня жизненные силы! Настолько незаметно и медленно, что не обладай я магическим зрением — никогда бы этого не понял, и проходил с этой дрянью…
Пока она меня убьёт…
— Господин Апостолов? — заметив, что я замер у входа, Геллерштейн окликнул меня, — С вами всё в порядке?
Глава 22
Клиника. Часть 4
13 июня 2031 года. Клиника «Тихое место», Облаков лес.
Я не стал обвинять профессора. Хотя бы потому, что был разумным человеком, и понимал — подобные замечания могут повлечь за собой о-о-очень много проблем. Во-первых — директор клиники мог быть не при делах. Во-вторых — при делах, и тогда меня отсюда точно не выпустят. В-третьих — если «во-вторых» верно, то у Геллерштейна возникнет закономерный вопрос — как я вообще обнаружил частички проклятья в своей искре?
А рассказывать о своих талантах я никому не собирался…
Поэтому просто кивнул, отправился в раздевалку, и под контролем целителя прошествовал в свои апартаменты.
Затем, повинуясь очередному приступу паранойи, угробил пару часов, проверяя комнаты на предмет скрытых камер, прослушивающих устройств и заклинаний. И лишь когда ничего не обнаружил — предпринял попытку вытравить из себя частицы проклятья.