Черное золото (СИ). Страница 15

— С победой вас, Леонид Иванович, — она подняла глаза от бинтов. — Хотя и досталась она нам недешево.

Парень поблагодарил врача и вышел, придерживая травмированную руку.

Я вдруг заметил, как необычно она выглядела. Рабочая куртка испачкана нефтью, на щеке темная полоска, видимо, случайно мазнула перепачканной перчаткой. Но глаза сияли каким-то особенным светом, а выбившиеся из-под косынки русые пряди придавали ее строгому лицу удивительно живое выражение.

Я тоже кивнул.

— Благодарю, Мария Сергеевна. Без вашей работы все могло закончиться куда хуже.

— Ну что вы, — она смутилась, торопливо протирая руки спиртом. — Я просто делаю свое дело. Вот только с каждым днем это дело становится все сложнее. После сегодняшнего придется всерьез пересмотреть систему безопасности.

В ее голосе слышалась тревога, но не страх.

— Знаете, — она вдруг улыбнулась, — а ведь это по-своему красиво. Нефть. Когда она вырывается из глубины, в ней чувствуется какая-то первобытная мощь.

Я невольно залюбовался этой улыбкой, так неожиданно преобразившей ее строгое лицо. Странно, что раньше не замечал, насколько она хороша собой.

За стенками медпункта шумел лагерь. Доносились голоса рабочих, лязг инструмента, гудки паровой машины. Жизнь продолжалась, но что-то неуловимо изменилось.

Наш разговор прервал тревожный стук в дверь медпункта.

— Леонид Иванович! — В проеме показалось встревоженное лицо Лапина. — На буровой давление снова растет.

Выскочив наружу, я увидел, как из-под превентора бьет тонкая струя нефти. Рихтер уже поднимался по лестнице, на ходу отдавая команды:

— Усилить раствор! Подготовить резервные задвижки!

Зорина быстро собирала медицинскую сумку:

— Я с вами. Судя по запаху, концентрация сероводорода повышается.

На площадке разворачивалась настоящая битва с нефтяным пластом. Бригада в противогазах спешно монтировала дополнительное оборудование. Кто-то тащил мешки с утяжелителем, другие крепили страховочные тросы.

— Давление семьдесят атмосфер и растет! — доложил Рихтер, не отрываясь от манометра. Его длинные пальцы, измазанные нефтью, крепко сжимали штурвал задвижки.

Островский, забыв про обычную педантичность, пробирался к струе с пробоотборником:

— Нужно взять образец, пока нефть идет напрямую из пласта!

— Куда вы опять лезете? — Зорина решительно оттащила его в сторону. — Всем надеть противогазы! Немедленно!

Лапин организовал установку временной емкости для сбора нефти:

— Первая цистерна готова! Запускай насос!

Черная жидкость с шипением била из-под превентора, разбрызгиваясь по настилу. Запах сероводорода усиливался даже сквозь фильтры противогаза.

— Сто атмосфер! — голос Рихтера звучал глухо через маску. — Нужно срочно усиливать раствор, иначе не удержим!

Я видел, как слаженно работает команда. Каждый четко знал свой маневр, действовал без суеты и паники. Даже молодые рабочие, еще недавно пугавшиеся малейшего газопроявления, теперь уверенно выполняли поставленные задачи.

— Сто двадцать атмосфер… Сто сорок… — Рихтер не отрывался от приборов. — Раствор пошел! Держите давление!

Постепенно натиск пласта начал ослабевать. Струя нефти становилась тоньше, потом превратилась в отдельные капли.

— Ну вот, — Рихтер наконец оторвался от пульта, — кажется, взяли под контроль. Теперь нельзя не расслабляться.

В свете прожекторов поблескивали лужи нефти. Первая цистерна была уже наполовину заполнена. Настоящей, живой нефтью, вырвавшейся из глубины земли.

— Александр Карлович, — я подошел к Рихтеру, — как оцениваете ситуацию?

— Пласт мощный, — он покачал головой. — И давление аномально высокое. Нам понадобится более серьезное оборудование.

Внизу Островский уже колдовал над пробами, а Зорина осматривала рабочих, получивших легкие ожоги от нефтяных брызг.

После того как ситуация стабилизировалась, я отправился в штабную палатку. Требовалось срочно составить подробную телеграмму в Москву. Но мысли путались. Слишком много событий произошло за один день.

На столе еще лежали утренние пробы, теперь казавшиеся такими незначительными по сравнению с тем, что мы получили сейчас. Рядом громоздились папки с расчетами Кудряшова, исписанные его мелким почерком.

За брезентовой стенкой слышались голоса. Островский горячо спорил с Рихтером о причинах такого высокого пластового давления. Издалека доносился приглушенный гул буровой. Ночная смена приступила к работе, но теперь каждое их движение контролировалось с удвоенной бдительностью.

Я машинально перебирал бумаги, пытаясь собраться с мыслями. Взгляд упал на старую геологическую карту. Теперь эти линии и штриховки обретали совсем иной смысл.

В дверь палатки просунулась голова Кудряшова:

— Леонид Иванович, нужно срочно посмотреть новые данные. Боюсь, мы недооценили масштаб.

Он вошел и разложил на столе свежие расчеты. Его обычно спокойное лицо выражало крайнее возбуждение:

— Смотрите, такое пластовое давление может означать только одно — огромную мощность нефтеносного горизонта.

В палатку вошел Рихтер, на ходу протирая запотевшие очки:

— Расчеты давления подтверждают, что мы имеем дело с чем-то грандиозным. Обычная линза просто не может создать такой напор.

Островский, примчавшийся из лаборатории с новыми результатами анализов, возбужденно размахивал пачкой бумаг:

— А вот данные по составу нефти. Плотность, вязкость — все указывает на мощную залежь. И судя по содержанию серы, это девонская нефть!

Я склонился над картой, где Кудряшов быстрыми штрихами наносил предполагаемые контуры месторождения:

— Если исходить из характера пород и давления, нефтеносная структура может простираться на десятки километров.

— Вы понимаете, что это значит? — геолог обвел карандашом огромную площадь. — Здесь может быть крупнейшее месторождение в стране!

В палатке повисла напряженная тишина. Каждый осознавал масштаб открытия и ответственность, которая теперь ложилась на наши плечи. Я же внутренне усмехнулся. То, что я звал, наконец приобрело реальные очертания.

Тишину нарушил голос Лапина, заглянувшего доложить обстановку:

— На буровой все стабильно, но… — он замялся. — Для разработки такого месторождения нам понадобится совсем другое оборудование. И другой уровень безопасности.

— Верно, — кивнул Рихтер. — Придется полностью перестраивать всю систему работы. Начиная от конструкции скважин и заканчивая организацией промысла.

Я посмотрел на усталые, но возбужденные лица соратников. Теперь все менялось. Мы не просто нашли нефть — мы открыли гигантское месторождение.

За стенками палатки шумел ночной лагерь. Ветер доносил запах нефти с буровой. Где-то в темноте настойчиво перестукивали молотки. Рабочие усиливали крепления площадки.

Я достал чистый лист бумаги:

— Начнем с плана первоочередных мероприятий. Времени у нас немного, скоро ударят морозы.

До рассвета мы составляли список неотложных задач. Бумага быстро покрывалась пунктами, каждый из которых требовал немедленного решения:

Нужно усилить конструкции буровой. Поставить дополнительные растяжки на вышке, укрепить фундамент, смонтировать более мощные превенторы.

Особо требуется улучшить защиту от сероводорода. Поставить новую систему вентиляции, датчики газа на всех уровнях, выдать рабочим противогазы с особыми фильтрами

Также возникли и проблемы с хранением нефти. Нужна срочная доставка большого количества цистерн, обустроить временное нефтехранилище, провести противопожарные мероприятия.

Рихтер добавлял технические детали, Лапин — вопросы организации работ, Островский — требования к лабораторному оборудованию. Зорина, заглянувшая после обхода ночной смены, внесла целый раздел по медицинской безопасности.

— А самое главное, — подытожил Кудряшов, разглядывая исписанные листы, — нужно срочно начинать разведочное бурение. Определить границы месторождения, составить карту залежей…