Великий диктатор. Книга третья (СИ). Страница 33

……

Столица империи встречала меня и Эмиля Викстрёма дождём и сильным ветром. Казалось бы, между Гельсингфорсом и Петербургом всего триста вёрст напрямую, оба города стоят на Финском заливе — а как погода различается? У нас солнышко вовсю припекает, а в Питере — обложной дождь. Хорошо хоть, что выставку и прочие мероприятия, посвящённые столетию вхождения Финляндского княжества в состав Российской империи, проводили не под открытым небом.

Организаторы торжеств прислали за нами пролётку, но мы всё равно слегка промокли и замёрзли пока добрались от Финляндского вокзала до дома статс-секретариата Великого Княжества Финляндского на Екатерингофском проспекте.

Заселили нас в двухкомнатную гостевую квартирку с балконом. До нас на этой квартире жили художник-пейзажист Виктор Вестерхольм и поэт Эйно Лейно. В наследство после себя эта парочка оставила нам насмерть прокуренную гостиную и разбитое зеркало в трюмо.

Впрочем, долго изучать выделенную нам на эти две недели жилплощадь не получилось. Пришёл местный служащий и объявил, что меня срочно требует к себе его превосходительство. Пришлось идти. По пути я гадал, что могло потребоваться от меня барону Лангофу. Ведь не будет же полный генерал проводить со мной беседу и инструктаж о выставке.

В приемной министра статс-секретаря неожиданно оказалось многолюдно. Смутно знакомый секретарь, его помощник, парочка чиновников с папками в руках, военно-морской подпоручик и какой-то то ли крестьянин, то ли священник в компании с лощёным мужиком.

И именно этот крестьянин-священник при виде меня вскочил на ноги, перекрестился сам, а следом перекрестил меня и, вытащив из-за пазухи какую-то иконку, принялся ею тыкать в мою сторону. А затем, секунд через десять, засеменил бочком-бочком вдоль стенки и стремглав вылетел из кабинета. Следом за этим бородатым сумасшедшим, выбежал и седевший рядом с ним господин. На какое-то время в кабинете повисло полная тишина, разбавляемая лишь тиканьем напольных часов.

— Матти, чем ты так напугал господина Распутина? — спросил оживший секретарь.

И я, наконец, его вспомнил. Отто Диксон, секретарь Леопольда Мехелина в бытность того градоначальником Гельсингфорса. А узнав Диксона, я вспомнил, что меня приглашали к превосходительству, а не к высокопревосходительству, а значит меня ожидает генерал-губернатор, а не министр. И только после этого до меня дошёл смысл сказанного секретарём.

— Это был господин Распутин? Извините, господин Диксон. Я сам очень удивлён произошедшим, — не соврал я ни на грамм. — Я даже ни разу его не видел, за исключением фотопортрета в газете «Копейка».

— Странно это. Но теперь буду знать, что делать если этот неприятный господин ещё раз пожалует к нам. Обожди пока, сейчас я доложу о тебе Леопольду Генриховичу.

……

— Григорий Ефимович, что случилось? Вы куда так побежали-то? А как же прошение?

— Чур меня! Чур! — опять закрестился названный Григорием Ефимовичем, но неожиданно понял, что уже находится на улице и удивлённо уставился на своего визави. — Ляксеич, это кто был сейчас?

— Вы про кого, Григорий Ефимович?

— Ну, про того, кто в кабинету зашёл.

— Какой-то молодой человек. Усы только расти начали. Чего вы так испугались? Крестились, иконку достали.

— Да какой же это чоловек? Анчутка то. Чоловеком только прикидывается. А разит нечистью. Я их сразу вижу. А этот. Не. Не чоловек. И не анчутка. Мож Аук или вообще Босоркун. И крест его не берёт. И образка освящённого не испужался. Жуть полная. Пойду-ка я Ляксеич.

— А как же покупка дачи в Териоки?

— Не сейчас, Ляксеич. Ну его. То, видимо, знак мне был. Съезжу-ка я лучше к себе в Покровское. Жену проведаю, да детишек.

……

Подождать пришлось прилично. Сначала Мехелин принял чиновников, подпоручика из корпуса флотских штурманов и только затем дело дошло и до меня. Впрочем, ожидание я не провёл впустую. Под удивлённые взгляды военного, господин Диксон напоил меня чаем с изумительно вкусными ржаными бубликами.

А я сидел, пил чай, жевал финские бублики и всё пытался понять, что же произошло в приёмной с моим приходом. Почему Распутин от меня шарахнулся как от нечистой силы. Может, и вправду, он был наделён какими-то экстрасенсорными способностями? И из-за этого смог определить во мне попаданца? Хотя, зачем от попаданца иконой отмахиваться? Скорее всего он почувствовал остаточные эманации моего тоннту на мне, вот и шарахнулся. Перкеле! Мне только ещё всяких слухов про меня не хватало — от этого старца.

— Матти! Здравствуй, мой мальчик! Как ты вырос! Почти меня догнал уже! — радостно, но очень уставшим голосом произнёс Лео Мехелин, как только я вошёл в его кабинет.

— Здравствуйте, ваше превосходительство. Я тоже рад вас видеть. Можно поздравить вас с повышением, раз вы сидите в кабинете министра?

— Матти, давай без чинов. И нет, меня не повысили. Просто, ещё месяц назад генерал Лангоф написал прошение об отставке. И император его принял. Но нового министра статс-секретаря так и не назначил. Вот я и тяну два воза, — Мехелин устало вздохнул и растёр ладонями лицо.

— Это так трудно? Ну, найти нового чиновника? Я бы предложил нашего Константина Карловича Линдера.

— Ты не поверишь, но я тоже предложил Линдера. Но наш монарх отклонил его кандидатуру. Он хотел назначить Ивана Александровича Фуллона, но тут уже я не согласился. Да и в княжестве подобное назначение сочли бы оскорблением.

— Это точно, — согласился я с генерал-губернатором, вспоминая, что именно Фуллон дал добро Гапону на проведение манифестации, что и привело к «Кровавому воскресенью». — Дядя Лео, а почему бы тогда не предложить возглавить министерство графу Витте? Ведь у вас с ним были неплохие отношения в бытность им премьер-министром империи.

— Хм. А ведь я даже и не подумал про Сергея Юльевича. Видел его недавно. Жаловался, что все его забыли. Так что, очень даже интересный вариант. Надо будет его обдумать. Да! Чуть не забыл. Его императорское величество просило передать тебе огромную благодарность за присланную машинерию. Императору особо понравился трактор.

— Трактор? — искренне удивился я.

— Именно. Я сам поначалу удивился. Но затем поспрашивал у знакомцев из министерства двора и те подтвердили, что именно ваш «Бычок» пришёлся царю по душе. К трактору цепляют крытую повозку с сидениями и наш монарх катает всю свою семью по территории парка Александровского дворца. Кстати, министерство двора собирается прикупить у вас ещё с десяток тракторов.

— Чудны дела Его. Я-то думал, что нашему монарху мотоцикл понравится или новый легковой автомобиль, но уж точно не трактор.

— Мало того, его величеством принято решение, присвоить вашей компании почётное звание «Поставщик Двора Его Императорского Величества». На Казанской выставке император должен будет вручить грамоту об этом твоему деду. Я уже отписал Кауко.

— Ну ничего себе!

— Вот-вот. А тебя наш император, лично, внес в списки на получение полной Пушкинской премии. Так что тебе в этом году придётся ещё раз приехать Петербург, в октябре.

— Пушкинскую премию? Мне? За что?

— Как будто не за что? Насколько я в курсе, за твоих Мумми-Троллей. Кстати, только сейчас вспомнил! Поздравляю тебя, Матти! С начала этого года, зарегистрировано уже трое новорождённых, которым родители дали имя Мумми. Два мальчика и одна девочка. Так что ты стал ещё и основоположником нового имени. Гордись!

— Гордюсь, тьфу, горжусь, дядя Лео.

— Ты только не забудь, что должен будешь приехать в октябре при полном параде, со всеми своими наградами.

— Леопольд Генрихович, я же, наверное, буду учиться в университете. Кто же меня отпустит? — наконец вспомнил я о своих планах.

— Ректор. Кто же ещё? Вот с ним и приедешь. Я отпишу об этом Ивару Хейкелю. Сейчас запишу себе, чтобы не забыть.