Саженец (СИ). Страница 35

— Нет, — покачал головой Беромир.

— Что «нет»? Почему?

— Я могу ошибаться, но расу роксоланов нужно быть совсем хворым на голову, чтобы в такой ситуации повести воинов на нас. Это же безумие! Им целый флот нужно собирать для сопровождения. А главное, никакого смысла в этом походе нет.

— Не ищи здравость в поступках людей, — покачав головой, возразил «мухомор». — Частенько ими движут простые страсти. Например, рас обиделся.

— Может, и так, но… Знаешь… хм… представь, что ромеи загодя узнали о сборах и выступлении языгов.

— И что?

— А то, что тех могли встретить и разбить. Для этого не нужно так уж много сил. Пара легионов и немного удачи. Если языги славно пограбили, то едва ползли. Тут-то их и могли прижать к реке.

— Давай мы будем не будем гадать!

— Если языги успешно сходят в набег и вернутся с богатой добычей, то роксоланам конец. Просто потому, что языги окажутся заметно лучше вооружены и снаряжены. Поэтому я не верю, что рас роксоланов решился на них пойти без такого известия. А больше ему не на кого наскакивать. Если он только в свару на восходе он не полезет, но это глупо.

— А мы?

— Для этого ему нужен речной флот. Даже тысяче всадников дней на сто потребуется очень немало припасов. С грабежа местных жителей они не прокормятся — их ведь очень мало, и они бедны. Уж кто-кто, а роксоланы это знают отлично. Так вот — речной флот. Его у раса нет и взять его неоткуда.

— Если только у римлян.

— А чем он им за него платить будет? Конскими яблоками? — улыбнулся Беромир.

— Ну… допустим. — нехотя согласился рыжий ведун. — И чем это нам грозит?

— Объединением языгов и роксоланов под одной рукой. Даже потрепанные западные орды все еще сильны. Ослаблены, но не более.

— И потом они возьмутся за нас?

— В военный поход вряд ли пойдут. — покачал головой молодой ведун. — На ослабевшие западные орды сразу попрут гёты и им придется крепко воевать с ними. Им будет чем заняться. А вот закрыть нам торговый путь могут, вынуждая нас к возобновлению выплаты дани.

— А ромеи? Им разве торговля с нами не нужна?

— Они охотно променяют ее на решение куда более важных и сложных задач. Война-то у них там непростая.

«Мухомор» молча кивнул и стал вышагивать.

Кем он являлся в Священной роще Беромир не знал. Но, судя по тому, как другие ведуны к нему прислушиваются, явно не последний человек.

— Без соли тяжело будет… ой тяжело… — наконец произнес рыжий.

— У нас еще есть торговый путь по Двине в море на севере. А там и соль, и янтарь, которые мы сможем выгодно менять на железные изделия.

— Прости, что там?

— Соль и янтарь.

— А янтарь — это что?

— Эм… хм… Камни такие, похожие на застывшую смолу. Элины его зовут электрон, а ромеи суцинум.

— И зачем тебе электрон понадобился? — неподдельно удивился «мухомор».

— Так продавать ромеям. — улыбнулся Беромир. — Он у них высоко ценятся, и у египтян, и в Парфии с Индией. Старый же торговый путь сломали германцы и уже давно.

— А как ты будешь торговать с ромеями, если роксоланы перекроют нам торговый путь?

— Договоримся. Им ведь дань с нас нужна, а не торговый путь перекрытый. Поэтому почти наверняка они попробуют с нами договорится. И электрон как товар станет очень важен. Ведь чем богаче торговый путь, тем больше с него прибытка.

— Значит, Двина. Я тогда оставлю тебя и завтра отправлюсь в те земли. Поговорить. Быть может, мы сможем сговорить о торговлишке по осени.

— Ты? Почему ты? — удивился Беромир.

— Меня там знают. Мама моя оттуда…

Часть 2

Глава 8

168, липень (июль), 22

Беромир гордо сидел в позе орла и с нотками грусти смотрел на дверь перед собой, через щели в которой пробивался свет. В его животе творился какой-то чертов ураган. Все бурлило и клокотало так, словно миниатюрные чужие там решили поиграть в салочки.

Отравился.

Не так чтобы каким-то ядом.

Нет.

Просто второй день был не в состоянии отойти от нужника дальше пары сотен шагов.

Что конкретно он подцепил понять не получалось. Все же он не врач и в вопросах, касающихся медицины разбирался либо шапочно, либо очень узко. Да и то — только там, где сам сталкивался.

Дарья, конечно, старалась. Отпаивала отварами. Даже одну из дочек Добрыни отправила какие-то травки новые искать. С сопровождением, разумеется, ибо сама она пока мала.

Пить воды приходилось много.

Теплой, чуть подсоленной. Просто чтобы не «поймать» нарушение баланса электролитов из-за вымывания солей из организма…

Наконец, он закончил и вышел на свежий воздух.

Никто из окружающих не шутил и даже не улыбался, глядючи на него. Дело-то серьезное. У них, у самих так на глазах знакомые и родичи сгорали. Поэтому если и смотрели, то с тревогой и озабоченностью.

Всеми делами в крепости сейчас заправляли Мила и Дарья. Беромир лишь изредка подключался — постольку-поскольку. Злата уже с головой ушла в беременность. Все ее мысли были только о ней. Да и за пределы крепости она не выходила. Сильно помогавший «мухомор» уехал. Точнее, уплыл. А остальные…

Пользуясь случаем, все вокруг как-то расслабились. Из-за чего дела пошли совсем неспешно — в привычном для местных ритме. Словно бы сонная пелена легла на всю округу легка… этакая магическая аура лени…

— Не кручинься, — тронув ладонью лоб для контроля температуры, произнесла Дарья. — Выздоровеешь. Ты молод, полон сил. Да и хворь эта не так уж и сильна. Я видывала и много хуже.

— Да сдохну и сдохну… — буркнул Беромир, едва слышно.

— Что-что⁈ — уперла руки в боки она. — Чтобы ты мне такое больше не говорил!

— Да ты сама посмотри! Чуть слег — разом все вокруг словно в болото стало погружаться и какой-то сон. Ради кого стараюсь? Сдохну и все прахом пойдет.

— Вот поэтому тебе и надо жить!

— Как будто это что-то изменит…

— Изменит! Ты погляди вокруг. Сколько случилось с твоего преображения? Три лета от силы. А как все поменялось! Бояре. Дружины. Крепость. Железо. Это УЖЕ не пойдет прахом. Будь уверен!

— Мне бы твою уверенность…

— А то, что люди стали работать так, — мотнула она головой, — то их можно понять. Сколько дней подряд ты их гонял без продыху?

Беромир промолчал.

Вместо него ответил живот, что-то недовольное побулькав.

— Это пройдет — и с новыми силами за дела возьмешься.

— Только людей уже вскорости надобно отпускать. Страда на носу. А потом… Неясно — придут ромеи али нет. Ты ведь слышала тот разговор?

— Слышала.

— Если они не придут, то все очень сильно замедлится.

— Не страшно. — отмахнулась она. — Одно то, что ты поставил крепость и создал бояр с дружинами — дорогого стоит. А эти твои заработки, на которые людей пригласил? Ты, верно, не понимаешь той великой пользы, которые они несут.

— Почему не понимаю?

— Если бы понимал, то не бурчал бы! Скоро четвертый срок подойдет к концу. И шестнадцать нарядов получат еще по одному топору или там косе. Это прибыток ценных железных инструментов в наши кланы ТАКОЙ, что и за десять лет ранее не случалось, и за двадцать. Притом топоры тяжелые. И их почти что и не было ранее. Али думаешь, отчего все берут именно их?

— Только из-за веса?

— Да. Хотели поначалу разное. А поглядев, берут лишь топоры. Вдруг с тобой что случится, кто их еще даст? Ромеи-то самые легкие железные изделия везли и драли за них три шкуры. Четыре десятка дней и шестьдесят четыре топора! Невероятно! Если получится каждый год так делать, то за десять лет топоры окажутся в каждой семье. Понимаешь? В КАЖДОЙ! Что-то торгом, что-то таким заработкам. Но это нечто невообразимое!