Развод. С вещами на выход! (СИ). Страница 7

— Теперь веришь?

— Ага. В больничку нужно?

— Меня уже подлатали.

— Покажь, — разминает пальцы Тундра, в прошлом окончивший колледж на фельдшера.

Не то, чтобы он профи, но всё же…

— Неплохо, — одобрительно цокает языком. — Кто зашивал?

— Зашива-ла, — сделал акцент.

— Чё.… Медсестричку замутил?

— Ветеринаршу.

— Значит, песики, которых она зашивает, ходят с самыми аккуратными швами. Хорошая работа. Жить будешь.

— А то, бля, без тебя сомнения оставались!

— Чё за баба?

— Тебе скажи.

В паху стало горячо и тяжело. Такая, бля… Сочная, где надо. И ножки, как я люблю — не тощие палки, а приятные, с округлыми бедрами, выразительными икрами и аккуратными пальчиками.

Не время думать о таком, дела решать надо, однако мыслями заносит… И бля… Я бы там завис ещё…

С ней.

В ней.

Жаль, оторваться пришлось.

— Симпотная? — не унимается Тундра.

— Сойдет, — отвечаю нейтрально, чтобы не создать лишний интерес. — Дело есть, возьмись. Пробить нужно, чё да как. Реальная картина нужна.

Ида в детали погружаться не стала, но я чувствую, что там та ещё выгребная яма.

Выслушав, в чем суть, Тундра скривился.

— Ну и нахуй оно тебе надо? Своих проблем мало? Влипла и влипла. По своей же дурости. Таких историй — тьма! Сама, дура, виновата… Доверчивая.

— И чё? Если доверчивая, сразу до трусов нужно обобрать?

— Урок жизненный. Умнее будет.

— Воровать у бабы — это дно.

— Без лоха жизнь плоха. В данном случае…. Без лохушки.

— Завались. Сказал, работай. Значит, работай. Или Малому поручить? Ты чё-то старый стал, Тундра. Пиздишь много, ворчишь, как пень трухлявый.

— Я займусь. Ветеринарша, значит. И тебя, лося такого, зашила? Вот же дура бесстрашная! Мда.… Я бы не связывался с такой.

— А чё?

— А ниче! Сам подумай… Баба, которая со скальпелем на ты! Та, которая лихо кастрирует поросят и котов. Зазеваешься, разозлишь такую и… Хуяк! Без яиц проснешься.

— Я вижу, у тебя хорошее настроение стало?

— Рад тебе. Но.…

— Что?

— Тебе на дно залечь надо. И не высовываться. Вообще. Месяца три-четыре… Я не шучу.

Глава 9

Как бы мне ни было горестно, но жизнь продолжалась, и надо было её жить, эту жизнь!

Опускать руки нельзя, к тому же у меня была поддержка Летки, зря она, что ли, последние кровные деньги мне вручила.

Я принялась искать работу, разместила резюме.

Первый же потенциальный работодатель попросил рекомендации с предыдущего места работы. Второй — о том же.…

Мне пришлось собраться и отправиться в клинику.

Сердце начало ныть, как у инсультника, ещё на подходе к зданию, которое совсем недавно было моим.

Переступила порог, окунулась в привычную атмосферу, увидела знакомые лица и едва не задохнулась от боли: теперь никто не спешил приветствовать меня: «Добрый день, Ираида Александровна!» «Как ваши дела, Ираида Александровна…» и никто не спешил за помощью или советом.

Я встречала на себе взгляды бывших подчиненных. Кто-то смотрел равнодушно, кто-то с алчным любопытством. Были и те, кто злорадствовал — как правило, это были те, кто получал строгие замечания.

Были, конечно, и те, кто смотрел с сожалением.

У особенно совестливых взгляды были извиняющиеся, словно это они были виноваты в случившемся. В том и состоит беда совестливых людей, они переживают и принимают близко к сердцу чужие беды, а мерзавцы…

Мерзавцы без души и сердца спят спокойно в своих кроватях.

Такие мерзавцы, как.… Глория Прайс.

Именно она, собственной персоной, стояла у стойки администратора, со своими двумя шпицами и отчитывала бедных моих девочек…

Я застыла, на миг хотела просто уйти, как будто меня и не было. Но я же пришла по делу. Поэтому не хотела отступать.

Я прошла в сторону кабинета директора и вдруг ощутила между лопаток пристальный взгляд.

Через миг раздалось цоканье каблуков и погавкивание двух невоспитанных шпицев.

— Ира? Что ты здесь забыла? — холодно поинтересовалась Глория. — Это место тебе больше не принадлежит. Будь добра, покинь здание.

Я обернулась и посмотрела ей в лицо.

Она жадно впитывала мои эмоции.

Чёрт, я была владельцем! И ведущим специалистом, в том числе.

Быть вынужденной получить рекомендацию от тех, кто совсем недавно на меня работал… Как это было унизительно, словами не передать.

— Я здесь ненадолго.

— Твое ненадолго… закончилось уже давно, — нехорошо усмехнулась Глория. — Пошла вон.

— Но.…

— Вон. Охрана!

— Ты серьёзно?!

— Более чем!

— Что я тебе сделала?! — возмутилась я. — Откуда в тебе столько ненависти?

— Во-первых, ты — дочь своего отца. Этого уже достаточно… — прошипела она. — Во-вторых, я ненавижу неудачников! — рассмеялась она.

В мою сторону двинулась охрана.

Меня выперли и выкинули вслед мою сумочку.

Вышвырнули, словно бездомную. В этот момент я поняла, как тяжело живется Шарику: его отовсюду шпыняют…

Это было ужасно, до слез… несправедливо.

***

Следующие несколько дней показали, что у подлости и низости дна не существует.

Кажется, по приказу Глории Прайс за мной проследили.

Потому что через день со мной связался владелец здания, расторг договор аренды, вернул оплату и попросил освободить здание немедленно! Я поняла, что это дело рук мерзкой Глории Прайс, иного объяснения быть не могло. Она хотела меня уничтожить так, чтобы даже мокрого места не осталось.…

Поэтому я снова была вынуждена обратиться за помощью к Летте и напросилась у нее пожить.

***

Эти полтора месяца до возвращения подруги были невероятно сложными и плаксивыми.… Если бы слезы можно было собирать и закатывать в банки, у меня набрался бы целый подвал, забитый от пола до потолка баночками со слезами.

Слезы слезами, но всё-таки вперед я продвигалась, как могла.

Мне повезло устроиться на работу. Летта разрешила оставить Шарика.…

Надежда забрезжила в самом конце тоннеля, но подруга, конечно, моих действий не одобрила.

Как вернулась, устроила мне разбор полетов…

О Вячеславе я рассказала, но споткнулась на моменте, когда нужно было рассказать, что мы переспали.

Или не нужно было рассказывать?

Чёрт его знает….

Я была зла.

Этот взрослый, сильный и загадочный мужик запал мне в сердце.

Как бы я ни вырывала мысли о нем, они были словно головы гидры: отруби одну, вырастет ещё три.

Чем усерднее я старалась не думать о нем, тем больше мысли о нем лезли в голову, а сны стали взрослыми.

Я боялась засыпать, потому что могла проснуться, крепко сжимая одеяло между бедер с чувством, будто вот-вот кончу!

Не хватало мне ещё перед подругой позориться громкими стонами во сне!

— И что потом? — насторожилась подруга, будто чувствуя, что я умалчиваю о чем-то.

— Ничего особенного. Потом он свалил. На следующее утро. И украл мой скальпель. Вот и всё.

— Неа…. — сощурилась Летта. — Ты пропустила кое-что. Я чувствую.

— Откуда? Как?

— У тебя щеки покраснели и взгляд изменился. Затуманился… Я такой взгляд у тебя видела, когда Каретин тебя обхаживал, заваливал цветами и не давал проходу! Колись…

— Кое-что было.

— Чёрт.

— У нас был секс.

— С бомжом?! Ты дала бомжу?

— Не факт, что он бомж. Но да… Я ему дала и секс был выше всяких похвал.

Подруга смотрела на меня с шоком.

— Я, конечно, понимаю, Каретин по тебе проехался будто танком! Но… Вот так… Первому встречному… Ты хотя бы проверилась потом? На болезни!

— Нет. У меня все хорошо, воспалительных процессов нет, так что.…

— Воспалительных процессов у нее нет! Некоторые болячки могут протекать бессимптомно, пока не станет слишком поздно. Да что я тебе объясняю?! Ты же врач!