Развод в 50. Катись отсюда! (СИ). Страница 10

И сердце как будто кровоточит.

Звонок в дверь. Я иду открывать…

— Привет, Маруська!

Обнимаю дочь, поцеловав.

Она целует меня в обе щеки, вручает красивый торт.

— Твой любимый, мам…

— Всё-таки одна пришла, да?

Зять занят работой, сына дочь оставила свекрам.

— Не одна, — кивает куда-то за спину.

Следом заходит Иван. С букетом цветов и бутылкой дорогого вина.

Приоделся… Новая рубашка, брюки, стрижка выглядит иначе, волосы сделал короче.

Принюхиваюсь.

Он, что, и парфюм сменил?

Острый и… пахнет незнакомо.

— У папы парфюм новый, — шепнула Маруська.

— Ага, я учуяла. Вонючий, как тройной одеколон. И рубашку выбрал неудачную. Ткань — синтетика. Через час вспотеет, как конь. Ой, дурак…

— Мам.… — расстроенно шепчет дочка. — Это я папе подарила этот парфюм и рубашку вчера помогла выбрать.

Господи, ну и что тут скажешь?! Ничего, наверное…

Только то, что дочь выбрала для отца парфюм, который пахнет как дихлофос для тараканов? Как вонючка для того, от кого воняет стариком с пролежнями? Такие ядреные ароматы обычно выбирают старики, насквозь пропахшие безнадежным стремлением к закату эпохи…

— Мда, мам.… Кажется, папа был прав.

— Насчёт?

— Ты какая-то злая, — заявляет дочка. — Вредная и нервная. Вы оба.… на нервах. Что стряслось?

Недотрах у твоего отца случился.

Хронический недотрах протяженностью аж в целых полтора месяца…

Но разве дочери о таком прямо скажешь? Не должна она выгребать помойные ямы наших претензий друг к другу.…

— Мы просто повздорили немного, не бери в голову. Давайте сядем за стол…

***

Мы, конечно, много говорим о Колясике — нашем внуке, Коленьке… Ему полгода. Дочь совсем недавно стала мамочкой, сегодня Колясик — у свекрови и свекра, а Маруську отпустили погулять.

— Ладно, мам. Хватит обо мне и Кольке. Я пришла стряхнуть с себя мысли о мамских буднях, а не погружаться в них с головой. Лучше расскажите, что у вас с отцом происходит?

За столом повисло молчание.

— Все нормально у нас с отцом.

— Не нормально, — возразил Иван.

— Ах да. Прости. Не нормально. Но это тебя, Марусь… Не касается. Сами разберемся…

— Сами-сами… — кивает Иван, тянется за соком, через весь стол, создав движение воздуха.

Меня чуть не стошнило.

— Фу… Боже, не могу дышать! Иди и сними уже эту идиотскую рубаху. Воняет… Не идет тебе этот парфюм! — морщусь я.

— На себя посмотри. Ты платье цвета поросенка выбрала. Тебе, милая моя, уже не двадцать, чтобы ты могла себе позволить такие цвета.

— ЧТО?! — ахаю я, посмотрев на мужа, потом перевожу взгляд на дочь. — Ты спрашивала, что у нас? Вот! — выбрасываю руку в сторону мужа. — Вот что у нас… Он постоянно меня оскорбляет! Обижает и унижает… И это ещё не всё.

— Но, мам… Тут я с отцом согласна. Тебе, мягко говоря… не к лицу, — развела руками дочь. — Тебе бы персиковый пошел, а холодный розовый, увы.

— Вот, Натах. Дочку послушай. Ведь ты мнишь себя самой правильной, а между тем можешь ошибаться даже в мелочах!

— Замолчи. Нашёл, за чью спину спрятаться. Может быть, ты и гульки свои прикроешь мнением дочери?!

— Что?! — ахнула дочь. — Па-а-ап, что такое говорит мама? Ты… Ты на стороне гуляешь?

— Может быть. Да. Может быть. Нет. Может быть… Да, точно… Не твое это дело, Марусь.

— Мое. Если вы разводиться надумали… — сипит Марина. — Вы… Двое… Боже! В зеркало посмотрите! В такие годы разводиться глупо и просто… смешно.

— В такие годы? — переспрашиваю я. — Это в какие?

Иван тоже сидит мрачным.

— И что, если мы надумали развестись… Ну так, просто… То что? — спрашиваю я.

Дочь бьет себя рукой по лбу.

— Мам, остановись! Это уже не смешно… Я думала, папа пошутил, когда сказал, что ты кольцом в него бросилась. Но, как я посмотрю, его кольцо при нем, а твое обручальное кольцо — где?

И правда, где оно… Я как вчера его швырнула, так и забыла, искать не стала…

— Мам… Мам, это аврал. По всем фронтам… Миритесь.

— Что?

— Мам, ты слышала. Вам помириться надо!

— Но…

— На пару слов, мам! — настойчиво требует дочь и вытягивает меня на кухню, как маленький, упрямый бульдозер.

Прикрывает дверь и шипит:

— Ты совсем с ума сошла?

— А что?

— Да ничего! Мам… Ты… — сощуривается. — Остановись! Пока не осталась, как старуха из сказки. Одна. У разбитого корыта.

— Чтоооо?! — ахнула я, схватившись за сердце. — Ты… Ты… Ты что такое несешь? Как у тебя язык повернулся?

— Ты у разбитого корыта останешься, мам! — наступает дочь. — Потому что… На отца посмотри.

— И что?

— Да ничего! — всплеснула руками. — Он — кто? Отец. Глава семьи. Мужчина. Видный брутал! Крупный бизнесмен с большими связями… А ты…

— Что я?

— Ничего, мам. В том-то и дело, что ты — ни-че-го. Ты ноль, мам. Простая домохозяйка, ещё и возбухаешь что-то… На твоем месте, я бы собой занялась, мам… Потому что папа и сейчас — лакомый кусочек для женщин и девушек. Даже моего возраста.

— Чтооооо?!

— Да-да, мам.… Я вчера с Колясиком гуляла и с Лелькой, одногруппницей. Папу видела, он из бутика выходил. Лелька отца моего не узнала, говорит, смотри, какой мужик, у меня трусы мокрые. Мам. Трусы, блин, у нее мокрые, понимаешь? У девчонки, которой нет тридцати… И она ещё кое-что мне сказала, мам… Но я тебе говорить не буду.

— Да нет… Ты скажи… если начала…

— Я ей сказала, что это мой отец… А она в ответ… Я бы твоего батю увела. Красивая. Молодая… Гибкая. С большим аппетитом и задором… Мам… Если ты сейчас же за себя не возьмешься, то отправишься… в утиль! И знаешь… отец будет прав.… — добавляет безжалостно.

Глава 13

Наташа

Однажды я сидела у подружки в гостях и видела, как прорвало канализацию. Бам! И коричневые воды забурлили там, где ходили люди.

Некоторых окатило.…

Зрелище было незабываемое.

И сейчас, когда дочь вылила на меня столько некрасивых слов, у меня чувство, будто только что прорвало канализацию.

Только я не со стороны наблюдала за происходящим, но оказалась той бедолагой, которой не повезло.

Меня будто фонтаном дерьма окатило и, судя по выражению лица дочери, она собиралась меня поучить.

— Постой! — перебиваю я.

— Мама, я ещё не договорила.

— Я просто уточнить хочу. Ты.… Доча… Я тебе попу подмывала и во всех подробностях знаю, какие у тебя там лепесточки под бельём. И ты…

Проглатываю часть слов. Писюха…

— Ты, которая в отношениях со своим Валериком… сколько… Ах, целых три года… И ты… с тремя годами опыта решила поучить меня, тетку, которой вот-вот пятьдесят стукнет… ты всерьёз хочешь поучить меня жизни и тому, как общаться и обращаться с мужиком? Да я…

— Ты сейчас скажешь, что ты с ним больше двадцати пяти лет вместе, да?

— Да.

— В том и суть! — задирает нос Марина. — Потому что ты разленилась. Как женщина… Ты, наверное, в нем и мужика-то не видишь, лишь отца семейства и соседа по кровати.

Я открыла рот и тут же его захлопнула, потом повернулась к плите.

Нет, это уже ни в какие ворота!

Дочь будет учить меня как с мужем общаться…

— Я ещё не договорила.

— Берега не путай, доча. Ты свечку не держала. И даже если бы и держала. Не твое, как говорится, это дело. Я тебе мать, а не подружка сопливая. И свой нос в наши отношения, как мужа и жены, не суй.

— Да вы, небось, даже не.… Не спите, как мужчина с женщиной! — возмутилась дочь. — Так и прозеваешь мужика… находясь в своём скучном стойле, а папа…

В стойле?!

То есть она меня ещё и коровой назвала?!

Накладываю большим половником порцию пюре из кастрюли.

Последний шанс, чтобы эта кликуша унялась, но ее, видимо, так вдохновили речи подружки-мокрощелки, что она решила меня, маму, лицом в говно макнуть.