Мечников. Открытие века (СИ). Страница 31

— А как нам это пригодится на производстве? — спросил Щеблетов. — Мы ведь и так знаем, что азотная кислота — кислая. А спирт и уголь… А какие они?

— Эта бумага нам нужна не для производства сульфаниламида. Как я уже и сказал, он пригодится для создания пенициллина. Дело в том, что нам придётся постоянно контролировать кислотность среды, в которой растёт плесень. Иначе мы свернём не в ту сторону и споткнёмся, прямо как Сеченов.

— И для этого нам нужна капуста? — удивился Ярослав.

— Да, краснокочанная — это очень важно! Лакмус я смогу сделать только из неё.

Моя небольшая лекция произвела фурор. Вопросов было много, но удовлетворены оказались все присутствующие. Ни у кого не осталось вопросов о том, зачем я всё это делаю.

Осталось только дождаться, когда мне привезут сырьё, а на заводе появятся свободные руки. Ох и тяжёлая же работа нам предстоит… Готов поклясться, что с первого раза ничего не выйдет. Скорее всего, мы долго будем мучиться, пока не произведём идеальную формулу.

Всё-таки, антибиотики — это не слабительное и не настой валерианы. Их на коленке не произведёшь!

Вскоре все члены моего совета разошлись по своим делам. У каждого уже была намечена собственная задача. Лишь одного Александра Щеблетова я провёл на завод и позволил ему войти в портал, чтобы встретиться со Сварогом.

— А это точно… Безопасно? — напрягся он.

— Безопасно, — кивнул я. — Как выйдете на пляж, перед вами появится деревня. Скорее всего, вождь, с которым я общался в прошлый раз, уже мёртв. Однако он должен был передать нашу договорённость следующим поколениям. Просто скажите, что вы от Мечникова. Вряд ли кто-то станет спорить.

— Если вдруг эти островные аборигены одичали и забыли ваше имя — не обессудьте, — произнёс Александр. — Я всех заморожу, но выберусь оттуда живым.

Сказав это, Щеблетов вошёл в портал. И уже через минуту вышел из него. Со стороны это смотрелось так, будто Александр передумал видеться с родственником. Однако я понимал, что мои минуты для него стали часами. Или даже днями. Сложно сказать наверняка, время между мирами чересчур нестабильно.

— Что б меня, Мечников… — прошептал он. — Вы были правы. Я поговорил со Сварогом. Мы оба сразу почувствовали, что являемся родственниками. Никто бы не подумал, что мой пропавший дед живёт уже сотни лет где-то за порталом Хопёрского завода!

— Рад, что вы, наконец, узнали правду, — улыбнулся я.

— Я вам многим обязан, — с трудом произнёс Щеблетов.

Ему явно тяжело давались такие фразы. Характер у него был трудным, он не любил быть кому-то должным. Но и я в долгу его держать не собирался.

— Всё в порядке, мы ведь союзники, — ответил я. — А уж скрыть от вас вашего деда было бы бесчестно.

— В любом случае я это запомню, — сказал он и крепко пожал мою руку.

Следующие несколько дней прошли в сплошных заботах. С утра работа в амбулатории, потом встречи с моими союзниками, по вечерам общая работа с Сеченовым и лишь потом — изучение растений в своей лаборатории.

Половину недели я обходился без сна. Приходилось накачивать себя зельями-энергетиками, хотя я понимал, что это большая нагрузка на сердечно-сосудистую систему. Но, по крайней мере, если что-то в организме начнёт сбоить, я смогу быстро восстановить пострадавший орган. Просто после бессонного марафона мне всё равно придётся проспать часов шестнадцать на ближайших выходных. Мозг не обманешь ни зельем, ни магией — он обязательно потребует компенсацию в виде длительного сна.

Помню, один невролог, который работал в моей клинике, часто говорил, что кофеин и любые другие стимуляторы нервной системы — это банковский кредит.

Как люди берут деньги в банке, так и человек, употребляющий стимуляторы, берёт в долг у нервной системы. И в первом, и во втором случае придётся возвращать то, что взял.

Только, если долг в банке можно аннулировать, объявив себя банкротом, то с организмом такого не выйдет. В рамках организма банкротство — это тяжёлое заболевание или смерть.

Пока Игорь Лебедев переманивал на нашу сторону сотрудников железной дороги, я активно обрабатывал кузнеца и его ученика. В итоге они оба согласились вернуться на завод. Да и сам завод за эти несколько дней сильно преобразился. Я заказал новое оборудование, знакомые Щеблетова поставили мне всё, что требовалось для начала работы.

Вот только поставщики из Краснодарского края задержались. Это сильно застопорило процесс. Вечером пятницы я получил целую повозку краснокочанной капусты, а вместе с ней — записку.

'Алексей Александрович, прошу прощения. Розы зимой всё же достать не смогли. Их уже раскупили самые влиятельные аристократы. Однако, думаю, что три центнера капусты вам точно хватит.

А. А. Щеблетов'

Зря извиняется. Триста килограммов капусты пойдут куда лучше, чем розы. И там, и там содержатся все необходимые вещества для создания лакмуса. Поэтому важно не само растение, а его количество!

Ведь лакмусовых бумажек я собирался сделать целый шкаф.

— Ярослав! — крикнул я своему брату. — Не сиди без дела. Помогай. Нужно капусту в подвал занести.

Мы с Яром начали переносить капусту в прихожую, чтобы отпустить извозчика, а уже потом — перетащить всё в холодный подвал. Однако я заметил, как кочаны сами по себе начали перемещаться вниз. Видимо, в дело вступил Доброхот. Тоже решил поучаствовать, старый ворчливый домовой!

— Фух… — устало выдохнул Ярослав. — Что дальше будем делать, Лёш? Только не говори, что…

— Придётся сказать, — перебил его я. — Нам с тобой нужно хотя бы четверть всей капусты перерезать и измельчить.

— Во имя Морского Бога… — выругался Ярослав. — За что мне всё это?

Но отлынивать от дела брату я не дал. Следующие десять часов мы занимались изготовлением лакмусовой бумаги. Ярославу я доверил самую простую, но в то же время кропотливую работу. Он выполнял роль блендера. Сидел над тазом и старательно измельчал листья красной капусты.

А подходила для этого дела только красная, поскольку в ней содержались антоцианы — вещества, которые используются для создания лакмуса. В других видах капусты они не содержатся, именно поэтому мне пришлось оформить такой специфический заказ.

Измельчённую Ярославом капусту я кипятил сразу в нескольких кастрюлях. Процесс измельчения и кипячения пришлось повторять несколько раз, пока жидкость не стала фиолетовой. Лишь после этого я смог приступить к следующему этапу.

Дождавшись, пока сотни литров воды остынут, я процедил смесь через сито — так, чтобы кусочки капусты не попали в окончательный раствор.

В идеале дальше следовало добавить в раствор изопропиловый спирт. Но такового я найти не смог, поэтому использовал обыкновенный этиловый, который мне уже успели доставить наши поставщики.

Это было необходимо, чтобы убить все бактерии, которые могли начать питаться капустным раствором.

А уже после этого начался завершающий этап. Заранее купленную мной бумагу мы с Ярославом мочили в приготовленном растворе, а затем сушили около печи. Весь процесс занял не один вечер, а трое суток.

В итоге мы произвели десять толстых стопок бумаги. Такого количества лакмусовых индикаторов мне точно должно хватить на много лет!

Хотя в производстве они будут расходоваться куда быстрее.

— Ну что, Ярослав, готов взглянуть на плоды наших трудов? — спросил я у своего брата.

— Спрашиваешь ещё! У меня все руки онемели за эти несколько дней, — Ярослав взмахнул перебинтованными ладонями.

Похоже, он ещё и порезать все пальцы умудрился в процессе. Но оно того стоило!

— А теперь смотри! — я аккуратно достал из шкафа небольшую склянку с азотной кислотой, а затем опустил в неё тонкую узкую полоску лакмусовой бумаги.

Изначально цвет бумаги был бледно-сиреневый. Но как только мы достали её из кислоты, половина листка окрасилась в ярко-красный цвет.

— Как тебе? — улыбнулся я. — Получилось, Ярослав! У нас всё получилось!

— А это точно азотная кислота? Не краситель? — уточнил он, удивлённо наблюдая за тем, как окрашивается и его индикатор.