Мечников. Открытие века (СИ). Страница 30

Коллеги смотрели на меня, как на безумца. Всех сильно удивлял мой план, но никто не осмелился со мной поспорить. Я и сам понимал, что пытаюсь сотворить невозможное. Но каждое моё слово пополняло запас лекарской чаши.

А это означало, что прямо сейчас я следую клятве лекаря, продвигаю лекарскую науку и делаю всё правильно.

Может, производством я в прошлой жизни и не занимался, зато чётко запомнил, как создавались первые антибиотики. А в новом мире получил лекарскую интуицию, которая не давала мне допустить ошибку.

— Ярослав! — обратился к брату я. — Нам нужно, чтобы антибиотики были запатентованы через сутки после статьи. Когда Санкт-Петербург подтвердит наше открытие? Хотя бы примерно?

— Через неделю — максимум, — ответил брат. — Я попросил друга ускорить процесс.

— Отлично, — улыбнулся я. — Значит, все вопросы мы обсудили.

— Алексей Александрович, — обратился ко мне Синицын. — Список я подготовил. Нам точно больше ничего не нужно?

О! Как же хорошо, что он напомнил. Перед открытием завода нужно создать ещё кое-что.

— Спасибо, господин Синицын, чуть не забыл, — ответил я. — Закупитесь капустой.

— Ч-чего? — вскинул брови он.

— Краснокочанная капуста и розы — вот это должно оказаться у меня в лаборатории уже через два-три дня. Любой ценой. За любые деньги, — сказал я.

— В этом нет необходимости, — сказал Александр Щеблетов. — Мой знакомый из Краснодарского края может доставить и капусту, и розы. Если доплатим — они будут здесь уже завтра.

Отлично… Они даже не догадываются, для чего мне понадобятся эти ингредиенты!

Глава 13

— Алексей Александрович, в целом все вопросы мы разобрали, — сказал Щеблетов. — В процесс производства я вмешиваться не стану. Это меня никак не касается. Уголь, азотная кислота и прочие ингредиенты — это всё не моего ума дело. Но… Капуста с розами вам зачем?

Причём, судя по лицам присутствующих, этот вопрос волновал не только Щеблетова. Все члены моего новоиспечённого совета были, мягко говоря, шокированы. Готов поспорить, что у некоторых промелькнула мысль: «Да Мечников, похоже, сошёл с ума. Какая ещё капуста? Какие, к чёрту, розы⁈»

Не стану их судить. Я и сам бы удивился, если бы мне об этом рассказали вне контекста. Поэтому, думаю, стоит объяснить.

— Нам нужен лакмус, господа, — сказал я. — Он понадобится для производства пенициллина, чтобы поддерживать идеальную кислотность. Кто-то тут упрекал меня в сотрудничестве с Сеченовым? Так вот скажу прямо — Сеченов споткнётся. Когда его плесень перестанет выживать и выделять все необходимые вещества для создания пенициллина, он поймёт, что у него имеются недочёты. Вот только будет уже слишком поздно.

— Алексей, ты уж прости, что перебиваю, — вмешался Ярослав Мечников. — Но что такое лакмус? Я впервые слышу это понятие.

Быстро же мой брат-академик втянулся в вопросы производства. Но я очень рад, что он решил обеспечить нам взаимную выгоду. С братом мне бы враждовать очень не хотелось. Да чего уж там, я и на отца не держу обиду за изгнание. Сразу видно, что он — хороший человек. Продолжает присылать письма, предупреждает, интересуется благополучием своего сына.

Пусть лучше и дальше думает, что я всё тот же непутёвый Алёшка Мечников. Возвращаться в род я пока не желаю.

— Если вопрос интересует только Ярослава, остальных я задерживать не стану, можете быть свободными, — сказал я.

Однако никто даже не подумал подняться. Всем было интересно узнать, зачем мне понадобилась капуста в промышленных масштабах.

— Ладно, я ценю вашу любознательность, — улыбнулся я. — Что ж, тогда, раз все захотели остаться, позвольте, я прочитаю вам небольшую лекцию. И первый вопрос — какая на вкус вода?

Судя по выражению их лиц, все присутствующие удивились от моего вопроса ещё сильнее, чем от факта закупки капусты.

— Ну, если вы про воду на окраине Хопёрска, Алексей Александрович, — сказал Синицын, — там она на вкус, как тухлое яйцо. Видимо, из-за болотистой местности.

— Я говорю про обычную чистую воду, которую подают в ресторанах, к примеру, — уточнил я. — Как она на вкус?

Этот вопрос оказался сложнее, чем они думали. Никто не мог дать вразумительного ответа. И в то же время в их недоумении и крылся самый главный ответ на этот вопрос.

— Всё верно, господа, — кивнул я. — Вкуса у неё нет. По крайней мере, наши вкусовые рецепторы не способны как-то отличить его от других известных нам вкусов. Однако я бы описал его предельно просто. Этот вкус нейтральный. Это — золотая середина.

— Так к чему вы это ведёте? — спросил Игорь Лебедев.

— Все присутствующие здесь — дворяне, — подметил я. — Значит, каждый из вас получал образования и хоть как-то сталкивался с математикой. И с графиками. Верно? Все ведь могут представить линию, где есть «ноль», а от него в две стороны отходят стрелки?

— Да, — хором ответили члены моего совета.

— А вот теперь представьте, что вода — это ноль. Середина графика, — сказал я. — Только вместо ноля там будет стоять другое число. Скажем так… Примерно семь с половиной.

— И что же оно означает? — нахмурился Александр Щеблетов.

— Кислотность, — коротко ответил я. — В мире химии есть свои собственные «плюс» и «минус». Плюс — это кислые вещества. Минус — щелочные. Вода в этом графике — это середина между плюсом и минусом. К примеру, все когда-нибудь пробовали лимон?

Члены совета молча кивнули.

— Вот он — кислый. Тут, я думаю, объяснения излишни, — сказал я. — Идеальным примером «кислости» может послужить азотная кислота, которую я заказал для производства. Однако, думаю, никто не станет пробовать её на вкус. А если и появится желание, я вам категорически не советую этого делать. Умрёте или же получите травмы, несовместимые с жизнью.

— Так если кислота — это плюс, то что тогда минус? — спросил Игорь. — Вы сказали, что минус — это щёлочь. Но какая она на вкус?

Я с трудом сдержал смешок.

— Да не во вкусе дело, — улыбнулся я. — Хотя, если хотите безопасно узнать, какая на вкус щёлочь, попробуйте соду. Это самая безопасная щёлочь. Правда, увлекаться её употреблением всё равно не стоит.

— Почему? — нахмурился Илья Синицын. — Я слышал, что некоторые лекари советуют употреблять соду при изжоге. Разве это — не лекарство?

— Отличный вопрос, Илья Андреевич! — кивнул я. — Сода действительно неплохо гасит кислоту желудка. А там, прошу заметить, находится сильно разбавленная соляная кислота. Она не менее опасная, чем азотная. Однако… Скажем так, щёлочь нейтрализует кислоту. То есть сода может уничтожить самый агрессивный компонент желудочного сока. Но возникает вопрос — а что образуется в желудке вместо этих двух веществ?

— Вода? — предположил Щеблетов.

— Очень верно подмечено. Но, к сожалению, не только вода. А ещё углекислый газ и обычная соль. Поваренная, которой вы солите пищу. А это прямой путь к ещё большему повреждению стенок желудка. Так что употреблять соду от изжоги я не рекомендую. Лучше дождитесь, когда я или господин Сеченов изобретём более безопасное лекарство от изжоги.

— К чёрту Сеченова! — воскликнул Щеблетов. — Давайте лучше это сделаем мы!

— Мы отошли от темы, — я вернул разговор в прежнее русло. — А теперь представьте, господа, что перед вами совершенно неизвестная вам жидкость. Как понять — щёлочь это или кислота? А может быть, нейтральное вещество, как вода?

— Думаю, пробовать на вкус неизвестную жидкость — это крайне плохая идея, — усмехнулся Ярослав.

— Здравая мысль, — согласился я. — Именно для этого нам нужен лакмус. Я хочу создать партию лакмусовой бумаги. Она будет изменять свой цвет при взаимодействии с разными веществами. Чем кислее — тем краснее. Чем щелочнее — тем синее. А зелёный — это середина. Уровень кислотности воды.

— Это магическая бумага? — удивился Синицын.

— К сожалению, или, к счастью — нет, — ответил я. — Никакой магии. Только наука. Химия.