На цепи (СИ). Страница 21

Илзе была единственным украшением нашего стола и купалась в мужском внимании. Но сама только слегка улыбалась и вежливо, но отстраненно благодарила. И весь вечер смотрела на меня грустными глазами. Мы договорились, что дядька Федор сопроводит ее до их родового хутора, где она спрячется, пока не исчезнет хотя бы тень опасности.

Я не участвовал в общих воспоминаниях, а думал о предстоящем разговоре в Тайной Канцелярии. Точнее, - пытался думать.

Но ничего не придумывалось, кроме того, что наверняка речь пойдет о царевиче Алексее, сыне Петра Великого. Но где царевич, и где какой-то заштатный дворянин Андрей Борисович Ермолич. В целом вывод был один: война план покажет.

Долго не сидели. После того как Репнин укатил по своим генерал-губернаторским делам, через часик все и разошлись. Всем с первыми петухами вставать.

Ночью у нас состоялось бурное прощание с Илзе. Она не плакала. Но постаралась использовать каждую минуту, проведенную вместе. На этот раз даже на пике самых чувственных ласк она не переходила со мной на ты.

- Я люблю вас, Андрей Борисович, и понимаю, что вам нужна другая спутница жизни, не такая как я.

- С чего вдруг? Какая другая?

- Такая, что была бы не просто вашей женщиной, но и другом и товарищем в бою, что в случае чего подаст вам выпавший меч. Я - не такая. Я люблю домашний уют и Ригу.

Сейчас я больше всего на свете хочу, чтобы вы были рядом. Но я буду этого хотеть всегда. А вы вскоре начнете тяготиться спокойной жизнью. А я не люблю перемен. Все женщины их не любят, но некоторые готовы пойти на них ради любви. Я нет. И поэтому лучше мы расстанемся сейчас.

Я удивленно посмотрел на Илзе. Умом я понимал, что она права. Но такая практичность и взвешенность меня покоробила. Хотя, казалось бы девушка, которая сама говорит, что освобождает мужчину от тяжких объяснений, потому что они ей не нужны, просто мечта, а не девушка.

Я прислушался к себе. И, кроме легкой досады, ничего не почувствовал.

Посмотрел на нее и увидел, ее спокойное и в то же время радостное лицо. Она поймала мой взгляд и сказала: «Как хорошо, как я счастлива!». Я нежно поцеловал ее и еще раз овладел ею. В последний раз.

Небо чуть окрасил рассвет, когда мы собрались выезжать. Вещей у меня не было. Поэтому взяв оружие, деньги и оставленные для меня отцом бумаги и письма, я готов был спускаться к карете лжеэкспедитора.

Я выглянул в окно. Сергей Шереметьев с гвардейцами ждал меня внизу. Спустился, поставил свои немудреные пожитки в карету, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Аккуратно оглядевшись по сторонам, увидел на улице кроме нас еще двоих.

Недалеко от входа в лавку расположился нищий. Это был весь скрюченный старик с такой же скрюченной клюкой в руках.

Что-то в нем было знакомое, но вот что, я сообразить не мог. В любом случае на меня смотрел не он. Бомж сидел на мостовой в куче тряпья и дремал, греясь в лучах восходящего солнца.

Смотрел на меня другой. Худощавый, закутанный в плащ тип, которого я видел во время нападения на меня местной гопоты.

- А не он ли его организовал? – посетила меня светлая мысль, – Вот сейчас и спросим.

Тощий стоял в двух домах от меня и как в прошлый раз подпирал спиной стену, почти сливаясь с ней. Когда я посмотрел на него, его фигура начала терять чёткость и расплываться. И смотреть на него было неприятно. Все время хотелось отвести взгляд. Я отвел взгляд и посмотрел на него боковым зрением. Незнакомец перестал расплываться.

Я направился к нему. Поняв, что его заметили, худощавый отделился от стены и стал быстро уходить. Я ускорил шаг. Худощавый почти перешел на бег.

Глава 9

- Андрей, ты куда?! Вернись! – за мной рванул Шереметьев. Я слышал, но отвечать не стал. Боялся сбить дыхалку. Я мчался за худощавым. Он ускорялся с каждой минутой. Вот мы вылетели к центру города и помчались куда-то в сторону реки.

Несмотря на ранний час, город уже начал просыпаться. Ну по-другому и быть не могло. Электричества в прошлом еще не было. Люди старались использовать каждую минуту светового дня. С рассветом вставали, но и ложились с закатом.

И вот мы мчались по городу среди начинавших выходить по делам горожан. Пекари, молочники, рыбаки и зеленщики уже потащили свои товары по заказам. Со стороны реки в центр потянулись подводы с различными грузами. К берегу, наоборот, толпами шли дюжие парни. Видимо, моряки и грузчики возвращались к кораблям после ночного отдыха.

Пока бежал, я понял, что на нас стали обращать внимание. Мастера, подмастерья, торговки неодобрительно смотрели нам вслед. Интересно, что неодобрительно они смотрели на меня, а худощавого словно не замечали. Все, даже дети. Вот мне вдогонку раздался свист мальчишки.

Пришлось снизить скорость и пойти быстрым шагом. Худощавый, налетев сначала на мужика с пилой на плече, а потом и на булочника, тоже снова перешел на быстрый шаг.

При этом булочник, при столкновении чуть не рассыпавший переносной лоток со свежим хлебом, удивленно заозирался. Словно не понял, как это произошло.

Быстро перемещаясь в сторону реки, худощавый не оглядывался, но я чувствовал, что он контролировал каждый мой шаг и расстояние, между нами.

Вот, мы вылетели на берег речки. Впереди показался порт. В порту уже вовсю кипела работа. Грузились и разгружались суда, кричали и ругались моряки и грузчики. Среди этого крика я услышал крик Сергея:

- Андрей, вернись!

Отлично, значит, он продолжает бежать за мной. Очень хорошо. В случае чего поможет захватить и допросить этого типа. Интересно, кто приставил ко мне этого соглядатая. И судя по всему, не только соглядатая.

Очевидно, что это он организовал нападение на меня городских разбойников. Ну не он, так его хозяева. Когда поймаю, обязательно выясню, кто и зачем его послал. И что им такого сделал Ермолич.

За этими размышлениями я не заметил, как мы пробежали уже несколько километров. Сейчас мы бежали, точнее, быстро шли по мосту, который вел на длинный остров посреди реки.

В моем мире на этом острове стояла рижская телебашня. Здесь, кроме моста и дороги, ничего не было. Дорога, судя по всему, вела на другой конец острова, но терялась в тумане.

Какой-то странный это был туман. Странный, если не сказать больше. Он был скорее похож на вязкое, белое облако с четкими контурами. Оно покрывало всю западную часть острова. И дорога вела в это облако. И по дороге никто не шел. Ни туда, ни обратно.

Незнакомец в плаще добежал до границы облака и остановился, развернулся в мою сторону и стал ждать.

Я остановился в метрах сорока от него и стал раздумывать, стоит или нет лезть в это облако. И чем дольше я стоял и думал, тем больше распалялся: какой-то неизвестный тип будет преследовать меня, подсылать ко мне убийц, а я буду стоять и думать, стоит ли мне лезть в какое-то дебильное облако или нет? Нет, у тебя такой фокус не выйдет!

Меня нагнал Шереметьев, стал что-то горячо говорить, убеждать. Я ничего не слышал. Только понял, что он хочет убедить меня вернуться. Я отвечал ему, что пока не схвачу того типа, - не вернусь.

Шереметьев положил мне руку на плечо. Я сбросил ее, глянул на него, трансформировал свой оркский посох в меч и двинулся за худощавым.

Худощавый развернулся и скрылся в облаке. Я рванул за ним.

Войдя в туман, я понял, насколько он густой. Не видно было даже кончика своего меча. Зато я почти отчетливо видел впереди не спеша идущего худощавого. Странно. Я хотел рвануть вперед и, наконец, догнать его, но туман не пустил меня. Он словно подушка поглотил мой резкий порыв.

- Не надо никуда торопиться! Ты уже пришел! Теперь ты наш! Мы тебе поможем! Мы твои друзья! – раздался у меня в голове голос. Манера говорить была похожа на манеру речи удава Каа из советского мультфильма «Маугли».

- Разве удавы умеют говорить? Что означают все остальные слова, произнесенные тобой? – спросил все тот же голос в моей голове.