На цепи (СИ). Страница 20

Я взял кошель, взвесил на руке и еще раз поклонился. Князь с нескрываемым интересом наблюдал за мной. Когда я собирался убрать кошель в карман кафтана, Репнин бросил:

- Ты загляни-,то, загляни!

Я открыл кошель. Он был доверху набит золотыми монетами. Князь выжидательно смотрел на меня.

Я достал монету и стал внимательно разглядывать. Была она маленькой, где-то два сантиметра в диаметре. На одной стороне был изображен Андрей Первозванный и стояла надпись «Два рубля» и 7226 год.

На другой стороне был изображен какой-то бородатый мужик в шапке Мономаха, а по кругу шла надпись: «Царь Самодержец Всероссийский Иван 5 Алексеевич».

- Иван Пятый? – удивленно воскликнул я.

- Именно! Новые деньги, золотники – двух рублёвики государя нашего Ивана Алексеевича Пятого. А то почитай третий год как один на царствии, а монеты все своей не отчеканил. Все червонцами Петра Алексеевича да ефимками обходились.

- А… - я хотел спросить, куда делся царь Петр Алексеевич, он же Первый, он же Великий, но решил промолчать. Дабы не раздражать Светлейшего своими ссылками на потерю памяти. Найду потом кого-нибудь попроще и пословоохотливее и расспрошу.

Так! Значит, говорят, царь не настоящий. В смысле настоящий, но не тот, что был в это время у нас.

У нас-то единокровный брат Петра Великого, Иван Алексеевич умер где-то в конце семнадцатого века. А до этого сыновья царя Алексея Тишайшего, от разных жен лет десять – пятнадцать царствовали вместе.

Но если Петр хорошо так наследил в истории, то Иван особенно ничем не отметился, потому как болел сильно. Эпилепсией вроде даже. Зато дочка его Анна Иоанновна потом российской царицей стала. Но это у нас. И это совсем другая история.

Здесь же Петр Алексеевич раньше брата преставился, но отметиться тоже сумел. Окно прорубить, и Питер основать, судя по всему, успел.

Да, все чудесатее и чудесатее. Впрочем, после орков, разнообразной действующей магии и старого летосчисления, замена царей, это так – мелочь. Толи еще будет! А пока я все же решил получить ответ на вопрос, который задал, но ответа так и не услышал:

- Ваше Сиятельство, и все же, что это такие за лицедеи были, что смогли у самих экспедиторов Тайной Канцелярии письмо отобрать. Ведь у князя – кесаря людишки, чай не лаптем щи хлебают. Поймите, Ваше Сиятельство не просто так интересуюсь. Буду знать, кто такие, смогу сам поберечься и других, может быть, спасу.

- Понимаю тебя, Андрей Борисович. Поскольку ты неоценимую услугу городу и мне оказал, расскажу тебе про них. Хотя их стараются лишний раз не поминать.

Лицедеи - действительно страшные существа. Наверное, даже можно сказать, самый страшный род из всех существующих. И одновременно самый презираемый. Настолько, что крестьяне их боятся до жути, а лучшие люди считают ниже своего достоинства обращать на них внимание. Все потому, что они помесь человека и авалонца. Но страшны не этим. Ты сам видел. Не красавцы, но и не уроды.

Считается, что они всегда верно служат своим заказчикам. Поэтому, если кому-то, что-то, где-то надо провернуть темное, али каверзу какую сделать, - к ним всегда идут. А лицедеи никому не отказывают, но цену берут огромную. Но и исполняют все точь-в-точь.

Но если кто их обмануть пытается, - смерть лютую принимает. Так ли это на самом деле доподлинно не известно. Это только слухи. Как говорится, не пойман не вор. Хотя лицедеи для воровства - идеальные исполнители.

Смена личин — это основа их родовой магии. Причем сведущие люди говорят, что они не только могут чужое тело повторить, но даже и душу, и мысли.

Еще они могут создавать подобных себе для всяких своих надобностей, ну и для выполнения поручений. И никто не знает, действительно ли они создают на время себе подобных или насылают морок на все наши чувства: слух, зрение осязание и прочие. Например, сегодня к нам явился только один лицедей. А видели мы с ним сначала еще двоих, а потом еще четверых.

Ну а начинали они да, ты прав, скоморохами в ярмарочных балаганах, да и сейчас в театрах пьески разыгрывают, когда другого дела нет. Вот все, что я могу тебе сказать, Андрей Борисович.

- Спасибо, Ваше Сиятельство.

Было видно, что князь Репнин, если и не боится лицедеев, то очень их опасается. Настолько, что даже, когда рассказывал про них, у него не только голос стал тише, но и манера говорить поменялась. Будто страшную сказку рассказывал. Хотя, как понимаю, многое из того, что он рассказывал – имеет место быть.

В этот момент в дверь постучали, и в помещение вошел Сергей Шереметьев, в сопровождении пары чиновников.

Князь, как и обещал, написал несколько писем в Питер, в том числе и Ромодановскому. Затем он приказал прапорщику Шереметьеву и десятку семеновцев сопровождать меня в Тайную Канцелярию Санкт-Петербурга.

С меня он взял честное благородное слово, что я не сбегу по дороге, и, во чтобы-то ни стало, явлюсь к князю – кесарю и расскажу все что знаю. Я после небольшого раздумья пообещал это Светлейшему.

Действительно, при незнании местных реалий деваться мне особо некуда. Если сбегу, князь – кесарь наверняка меня в местный аналог федерального розыска объявит. Даже перейти на нелегальное положение не получится.

Вон Сергей Шереметьев на первой минуте знакомства стал неприятные вопросы задавать. А какой-нибудь более продвинутый в титулах и чинах дворянин и разговаривать не будет. Враз в подвале, а потом и в колодках на сибирском тракте со рваными ноздрями окажусь или того хуже. Сочтут, что дворянин я липовый и на конюшне запорют.

Посмотрев, на орков, решил, что за границу меня тоже не тянет. Здесь хоть люди русские, более или менее понятные. А там вообще не ясно, что творится, раз по Европе армии орков шастают.

Нет уж, надо по быстренькому снять все вопросы со стороны местных правоохранительных органов и заняться чем-нибудь полезным для себя и общества, прежде чем найду путь домой.

Тем более, вон, и заслуги кое-какие имеются, и деньжата завелись, и связи какие-никакие. Поэтому я хотел, как можно быстрее попасть на свидание с Ромодановским. Хотел этого, чуть ли не больше, чем сам Иван Федорович хотел увидеть меня.

Легко, конечно, не будет. Князь - кесарь ерундой не занимается. Ну опять же я если и виноват где, так активное участие в снятии осады Риги дорогого стоит. На мой взгляд. Глядишь, и краями с Ромодановским разойдемся.

Поэтому ехать я был готов. Взяв с меня слово, Репнин позволил ехать мне в Питер хоть и под конвоем, но без колодок и при оружии. Выехать должны были завтра утром на рассвете.

Покончив с формальностями, мы, наконец, сели за стол – отметить победу.

Илзе расстаралась. Упор был сделан не столько на изысканность высокой кухни, сколько на традиционность и сытность национальных блюд.

Русская кухня была представлена запечённым поросенком, фаршированным гречневой кашей, зажаренными гусями, огромным осетром. Еще были разнообразные расстегаи, кулебяки и шанежки. Когда только Илзе успела? Не девушка, а золото.

Блюда местной кухни были в основном рыбные: сельдь, треска, копченая килька. Ну и вкуснейшие колбасы.

Впрочем, наличие среди празднующих высоко титулованной особы тоже было учтено. Были поданы пара паштетов, блюдо каких-то запеченных мелких птиц, ни то дроздов, ни то соловьёв и несколько видов сыров.

Запивать это все предлагалось несколькими видами квасов и местного пива. Впрочем, из принесенных Репниным шести бутылок, в битве с лицедеем уцелело четыре.

В двух из них был напиток, который был представлен Репниным как очень редкая и крепкая новинка французского виноделия, названия которого князь не запомнил. Начав дегустацию, я опознал в этой новинке – коньяк. И очень недурной коньяк.

За столом, как обычно, в любой мужском междусобойчике вспоминали и хвастались своими подвигами при обороне Риги. Число убитых под Ригой орков в этих рассказах превысило все население России. И выросло бы еще до населения всего мира, если бы рассказчики, то и дело не переключали свое внимание на комплименты девушке и ее кухне.