Продам свадебное платье (СИ). Страница 33

— Ты что делаешь? — шипит Федя, спешно возвращаясь на свой шезлонг. С него уже не стекает вода, но его плавки все равно мокрые, потому что он не дает им времени просохнуть.

— Ты мешаешь мне читать. Ходишь туда-сюда, как привидение.

— И поэтому нужно пинать меня ногой? — недоумевает он.

— Может, на меня все еще влияет вчерашний день. Злость так быстро не проходит, ЗНАЕШЬ ЛИ.

— Это я уже понял.

— Как?

— По твоему лицу. На нем все написано, ЗНАЕШЬ ЛИ.

— Вот только не надо за мной повторять.

— Бросай свое чтиво и пойдем поплаваем.

— Я не умею плавать, если вдруг ты ЗАБЫЛ.

— Я же пойду с тобой и не дам тебе утонуть, если вдруг ты ЗАБЫЛА,

— Я тебя сейчас снова ударю, — угрожаю я, с трудом сдерживая смех.

— Пойдем, поборемся в море, — предлагает Федя, широко улыбаясь.

Я рада, что мы не позволили вчерашнему дню нас рассорить, но мне грустно, что такая ситуация вообще произошла. Я столько времени считала наше общение честным, что просто не могу так быстро привыкнуть к новой реальности, где у нас друг от друга секреты. И пусть я не считаю себя лгуньей с большой буквы «Л», Федя точно не обрадовался, узнав о моей тайне, которая ввела его в заблуждение. Но самое абсурдное в этой истории то, что мы не доверились единственному человеку, который действительно бы нас понял и не осудил. Я ему, а он — мне.

— Так и быть, пойдем, — соглашаюсь я, откладывая книгу.

Может, мне это только кажется, но женщина сбоку от нас издает вздох облегчения, когда я поднимаюсь с шезлонга.

— Нужно было приезжать на месяц, — говорит Федя, когда мы заходим по плечи в море.

— Не знаю, сколько еще раз мне нужно это повторить. Я ехала сюда не отдыхать.

— Я надеялся, что ты быстро сдашься и забудешь о платье. Думал, смогу тебя отвлечь. Но тебе с каждым днем становилось только хуже.

— Потому что я все больше осознавала, что потеряла его навсегда. А еще считала себя полной дурой из-за того, что приехала сюда, как какая-то…

— Героиня дорамы? — подсказывает Федя, посмеиваясь.

— Вполне может быть. Иногда я думаю о своей жизни, как о сериале.

— В каком-то смысле так и есть. Мы все центральные персонажи в истории, которую проживаем изо дня в день.

— Знаешь, мне не понравилась вчерашняя серия, — признаюсь я.

— Мне тоже. Уверен, она получила самые низкие рейтинги.

Улыбнувшись, мы одновременно делаем шаг навстречу друг другу.

— У нас какой-то запутанный сериал, не находишь? — спрашиваю я, обняв его.

— Очень, но у этой истории обязательно будет счастливый конец, — обещает Федя, гладя меня по спине.

— Как думаешь, почему Дина сбежала?

— Понятия не имею. И до сих пор не уверен, что хочу это знать.

— Ты ведь ее любил, хотел на ней жениться. Неужели у тебя нет предположений? Ты ведь в курсе, какой она человек и что у нее за жизнь.

— У нее… довольно непростая жизнь, — тихо говорит Федя и отстраняется. — И замуж она за меня согласилась выйти не сразу. Я трижды делал ей предложение.

— Что? — ахаю я. — И ты говоришь об этом только сейчас?

— Дина не из тех, кто верит в институт семьи, — рассказывает он, смотря на горизонт. — Она все время твердила, что брак потому так и называется, что ничего хорошего не сулит. Но, когда она наконец согласилась стать моей женой, я решил, что ее сомнения остались позади. Наверное, я ошибся. Она просто внушила себе и мне, что это возможно.

— Если ты знал, что она в это не верит, зачем сделал ей предложение?

— Потому что я верю. И в брак, и в семью, и в долго и счастливо.

— Вряд ли это могло сработать, — качаю я головой. — Вы или находите компромисс, который устроит обоих, или кто-то из вас будет неизменно страдать. В вашей ситуации — это всегда была бы Дина.

— Неужели это так плохо — иметь мужа? — Криво улыбнувшись, он добавляет: — Знаешь, мне почему-то все время казалось, что дело во мне. И что с кем-то другим она бы не сомневалась.

— Тебя можно понять. Я тоже страдаю привычкой искать причину именно в себе. Но иногда люди такие, какие есть, и мы тут ни при чем.

— Наверное, — соглашается он, посмотрев на свои руки под водой. — Дину воспитывала тетя. Ты ее вроде видела в день нашей свадьбы.

— Да, помню, такая низенькая и круглолицая женщина. Она мне показалось немного строгой.

— Дина называла ее цербером. А иногда — фурией, — предается воспоминаниям Федя. — Но она все равно была ей благодарна. В конце концов, если бы не тетя, Дина отправилась бы в детский дом. Ее родители развелись, когда ей только-только исполнилось пять. Мать уехала в неизвестном направлении, отец начал пить. Она была никому не нужным ребенком. Или, как сама называла себя Дина, — лишним человеком.

— Кошмар, — вздыхаю я.

— Тетя взяла ее к себе и начала воспитывать. Хотя правильнее было бы сказать — принялась лепить из нее оловянного солдата. Такой Дина и выросла — жесткой и бескомпромиссной. Когда мы познакомились, будучи студентами, она была гораздо сильнее меня и физически, и морально. Преподаватели души в ней не чаяли, приводили ее нам в пример, как образец стойкости и сильного характера. Глядя на нее, я начал сомневаться, что из меня получится хороший полицейский. Дина, а вместе с ней и будущая профессия, казались мне чем-то недосягаемым. Я был готов сдаться, когда она вдруг обратила на меня внимание. Мы и раньше перебрасывались парой фраз, но меня не покидало чувство, что нас всех для нее просто не существует. Она всегда держалась особняком, ни к кому не обращалась за помощью, делала все сама — даже парные задания. Поэтому я очень удивился, когда она предложила позаниматься вместе. Сказала, что ей нужен напарник в подготовке к зачету. Когда я спросил, почему она выбрала меня, Дина только закатила глаза и велела идти за ней. В тот день мы впервые поцеловались.

— Ты описываешь ее с такой любовью в глазах и голосе, — замечаю я, растрогавшись и позабыв о том, что сама питаю к нему теплые чувства.

— Пожалуй, — хмыкает он. — Она была жуткой колючкой. А еще такая серьезная и собранная, что рядом с ней чувствуешь себя недоумком.

— Но со временем она стала мягче?

— Немного. Но в основном просто научилась подстраиваться под обстоятельства. Хотя со мной она никогда не церемонилась.

— Должно быть, за это ты ее и полюбил, — предполагаю я, искренне улыбнувшись.

— Думаю, да. Знаешь… она ведь твоя полная противоположность.

— Неужели? Что, настолько мы разные?

— Как лето и зима. Или как солнце и луна. Хотя правильнее всего — как штиль и ураган.

— А я в этой истории кто?

— Лето. Солнце. И штиль.

— Ты меня, похоже, плохо знаешь, — хмурюсь я. — Чем я тебе не луна? И не ураган?

— Потому что с тобой всегда тепло и спокойно. Ты часто шутишь и много болтаешь. Можешь отвесить комплимент первому встречному, как сделала с Владом. Дина на такое не способна. От нее такого не дождешься.

— Не думала, что я настолько положительный персонаж.

— По крайней мере, в моей истории ты именно такая. В день нашего знакомства ты была похожа на спустившуюся с небес фею.

— Феи вообще-то в лесу живут, балда. — Легонько стукнув его по голове кулаком, я улыбаюсь. — Спасибо, что хотя бы немного рассказал про вас с Диной. Мне всегда хотелось узнать вашу историю.

— И что тебе это дало? — спрашивает Федя, склонив голову набок.

— Да много чего, — пожимаю я мокрыми плечами. — Например, то, что ты ее очень любишь.

— Любил, — поправляет он меня.

— Мне так не кажется. Я отказываюсь верить, что такие сильные чувства проходят. Может, они и становятся меньше, затихают на какое-то время, но точно не исчезают бесследно. Все равно у тебя в сердце остается искра, готовая вспыхнуть в любой момент.

— А у тебя осталась? После Гриши.

— Нет, конечно. Я же его не любила. Просто была влюблена. Немного в него, немного в мысль, что у меня есть парень, с которым мы играем во взрослых. Мы тоже были студентами, когда начали встречаться, но у нас нет никакой истории. Скорее череда совпадений, приведших нас к поцелуям и сексу. Грише куда больше подходила Дийя, но она была слишком робкой, и он, вероятно, не знал, как к ней подступиться. Но в итоге они все равно сблизились.