Продам свадебное платье (СИ). Страница 29

— Интересно, что бы он сказал сейчас, узнав о твоем увольнении из лаборатории.

— Не знаю. Но его жена от этой новости не в восторге. Она передала мне письмо через бывших коллег.

— Письмо… — задумывается Федя. — То самое? Которое ты на днях разглядывала, сидя в кровати?

— Да.

— И что в нем?

— Много чего, — шепчу я. — Новости, слова благодарности, беспокойство за мою судьбу после увольнения. Аня… она очень хорошая. Не знаю, как объяснить. Просто все, что она делает и говорит, пропитано искренностью. Читая письмо, я почувствовала не только ее боль из-за Кирыча, но еще и ее тревогу за меня. Поэтому мне так плохо и стыдно перед ней. Из-за того, с какой легкостью я избавилась от ее подарка.

— От платья?

— Да. Они с Кирычем часто приглашали меня на ужин после работы, и в одну из таких встреч Аня предложила мне примерить одно из ее самых первых платьев. Она тогда только начинала шить и не думала, что однажды откроет свое дело, поэтому это платье отличалось от всего, что она делает теперь. Оно было немного старомодным и в то же время современным. У нее так и не получилось найти на него покупательницу, а потом оно перестало вписываться в линейку свадебных платьев, которые она выставляла на продажу. Странно, но, когда я его надела, мне показалось, что оно было создано специально для меня. Сейчас я жалею, что не сказала об этом вслух.

— Что-то я запутался. Разве она не подарила тебе платье потому, что ты выходила замуж? — хмурится Федя.

— Нет. Я никогда не собиралась замуж. Мне даже предложение ни разу не делали. Аня подарила мне это платье, потому что оно мне шло и потому что ей так захотелось. Я дружила с их семьей не так долго, но каждая наша встреча наполняла меня теплом. Возможно, они чувствовали то же самое. Когда ты спросил меня об этом в прошлый раз, я сказала, что в этом подарке нет ничего странного, потому что люди часто дарят то, что любят сами. Для Ани ее платья, как для меня химия, а для Кирыча физика. Таков ее язык любви.

— Я был уверен, что твоя свадьба сорвалась. Так же, как моя. — Он поднимается с постели и подходит к окну. — Думал, ты меня понимаешь. Поэтому и предложила тогда помочь. Выходит, я заблуждался все это время.

— Я никогда не говорила, что собиралась замуж.

— Но и не отрицала этого. Позволила мне думать, что мы похожи. — Обернувшись, Федя награждает меня разочарованным взглядом. Он смотрит так, будто перестал узнавать стоящего перед ним человека. — Я был уверен, что ты тоже переживаешь тяжелое расставание. А когда этой весной ты впервые сказала, что жалеешь о продаже платья, я решил, что твоя свадьба не состоялась по твоей инициативе. Мне показалось, что…

— Что? — напрягаюсь я.

— Что ты хочешь все исправить и вернуться к жениху.

— Да о чем ты вообще? — Схватившись за голову, я издаю отчаянный вопль.

— Твой бывший Гриша тоже говорил о сорвавшейся свадьбе, помнишь? Я везде находил подтверждение своей теории.

— И какая у тебя была теория?

— После расставания с Гришей ты начала встречаться с парнем, который вскоре сделал тебе предложение. Но незадолго до свадьбы вы поссорились, и ты от него ушла. На эмоциях продала платье, но очень быстро начала жалеть о содеянном, вот и захотела все исправить.

— Я вообще не хотела его продавать, мне с самого начала казалось это неправильным, — сокрушаюсь я. — Думала отдать его бесплатно кому-то из знакомых. Попросила Дийю поспрашивать у своих многочисленных подруг, не нужно ли кому-то свадебное платье. А она, разумеется, растрепала об этом Грише. Наверное, вместе позлорадствовали над тем, какая я неудачница, раз облажалась не только на работе, но в личной жизни.

— Какая разница продать или отдать бесплатно? — не понимает Федя. — Итог все равно один.

— Ну а что мне было делать? — взрываюсь я, подскочив с места. — Я смотреть на него не могла! Меня доводила до истерики даже мысль, что оно висит в моем шкафу!

— Но ты все равно хочешь его вернуть. Зачем?

— Из-за Ани. Из-за ее письма. Я поняла, что ошиблась. Платье напоминает мне о трагедии, но оно все равно может стать символом жизни и вернуть мне мою надежду.

— Теперь понятно. — Тяжело вздохнув, он делает шаг мне навстречу. — Как себя чувствуешь?

— Уже лучше.

— Потому что наконец-то выговорилась?

— Я не хотела это скрывать. Ни от тебя, ни от родителей. Но я правда не понимала, как рассказать об этом.

— Ты оказалась в сложной ситуации.

— И не справилась, — заканчиваю я за ним. — Сломалась и ото всех закрылась. Не знаю, что бы со мной стало, не познакомься я с тобой прошлым летом.

— Ты была бы в порядке, — уверяет он меня, ласково гладя по голове.

— Ну, не знаю. Я оборвала общение со всеми, кто был в курсе моего провала на работе.

— Почему?

— Трудно объяснить. Когда я пыталась это прожить, не пряча собственных чувств, они раздражались. Наверное, потому что не понимали, как мне помочь. Им было бы куда удобнее, если бы я просто перестала об этом говорить. Никому не нужны мои переживания, и я их не виню. Мне и самой от них тошно. Но, когда я это осознала, перестала видеть смысл в нашем общении.

— Может, вы просто не были близкими друзьями? — предполагает Федя. Его ладонь теперь покоится у меня на спине.

— Может, — соглашаюсь я, не желая об этом думать. Те люди определенно точно остались в прошлом. — Ты на меня злишься?

— Да.

— Вот это честность.

— А как иначе? — улыбается он.

— Я переживала, что ты не поймешь. У нас вроде как доверительные отношения.

— Так и есть. Но, думаю, мы имеем право хотя бы на один секрет.

— У меня больше нет от тебя секретов, — возражаю я.

— Уверена?

— Да.

— Ни одного? Совсем-совсем ничего не скрываешь? — допытывается он, странно ухмыляясь.

— На что это ты намекаешь?

— Ты мне скажи. Наверняка у тебя в рукаве припрятана еще одна тайна.

— Ничего у меня там нет. Вот смотри, — смеюсь я, поднимая рукава халата.

— Наверное, этот секрет ты спрятала в каком-то другом надежном месте, — говорит он, неотрывно смотря мне в глаза. — Кстати, я злюсь не потому, что ты что-то от меня скрывала.

— Нет? — удивляюсь я. — А почему тогда?

— Я думал, что хоть твое сердце и разбито, оно все равно принадлежит тому, за кого ты собиралась замуж.

— Мое сердце принадлежит морепродуктам. Кому, как не тебе, это знать, — отшучиваюсь я, ощутив возникшее между нами напряжение. Часть меня боится того, что он может сейчас сказать. А другая часть… пожалуй, отчаянно в этом нуждается.

Но Федя ничего не говорит. Только понимающе улыбается и предлагает вернуться к себе. Я отчаянно хватаюсь за эту соломинку, которая перенаправит меня на другой, безопасный от многозначительных намеков берег.

Когда мы выходим из номера, Влад говорит с кем-то по телефону, но, стоит мне сделать шаг, он берет меня за руку, вынуждая тем самым остановиться. В его взгляде читается просьба не уходить.

— Иди, — обращаюсь я к Феде, — я задержусь.

И не думая возражать или уточнять, зачем это мне понадобилось оставаться в компании Влада, он направляется к лестнице.

Завершив звонок, Влад убирает сотовый в карман и ведет меня обратно к себе домой.

— Слушай, — начинает он, заметно волнуясь, — ты же понимаешь, что произошедшее сегодня — это очень серьезно?

— Ты о чем? — хмурюсь я.

— О том, что было в море.

— А. Ты про это.

— Да, именно про это. Тебе стоит обратиться к врачу. Такое нельзя пускать на самотек.

— Мне уже лучше, правда. Я, думаю, мне помог разговор с вами.

— Лис, ты не понимаешь, такое не проходит по щелчку пальцев.

— Зачем ты меня пугаешь? — ощетиниваюсь я, чувствуя себя пристыженным маленьким ребенком. — Думаешь, я бы не заметила, что мне нужна квалифицированная помощь? Я участвовала в разработке антидепрессантов и знаю, в каких случаях их назначают. Со мной все нормально!

— Ты чуть не утонула, — почти шепотом произносит он.