Мастер путей. Трилогия (СИ). Страница 100

— Намекаете на экспедиционный корпус Тайной Канцелярии? — переспросил молодой правитель.

— Да хотя бы, — пожал плечами собеседник. — Нам важно любой ценой защитить единственного одарённого Силой Пути в наших рядах. Если для этого потребуется лично возглавить экспедицию — я выйду хоть пешим, хоть конным тотчас же.

— Надеюсь, до этого не дойдёт…

Александр Александрович вздохнул.

— Признаться, я прорабатывал этот план. Быстрее всего было бы выделить аэростат и отправить его на восток. Но за Уралом лежат неизведанные земли, и что там может таиться — неизвестно. Крушения дирижаблей печально известны своими многочисленными смертями. Не говоря уже о связи, которую хотелось бы иметь с экспедицией.

— Государь. Наш призванный друг на добровольных началах и без предварительного уведомления использовал для решения нашей задачи технические средства, недоступные для нашего понимания и производства. Подайте ему цель. А уж как её достигнуть — поверьте, он сам предложит массу вариантов.

Московская губерния

Имение Бериславских

Переговоры с четой Бериславских при поддержке старшей дочери Алины продолжались до поздней ночи.

Информации было вывалено столько, что удержать её в мозгу на сон грядущий просто невозможно: здоровый человек это ещё осилил бы, но моя пострадавшая от последних «прилётов» черепушка буквально всасывала в одно ухо и тут же выбрасывала через другое.

Пришлось прибегнуть к древнему, как константы мироздания, приёму.

«А если вы настолько тупые, что не можете запомнить, то записывайте в блокнотик, как это делаю я и товарищ замполит!».

Классика-с, однако-с.

По моей просьбе мне был выделен лист бумаги и писчие принадлежности, коими я на скорую руку конспектировал анамнез и помечал комментарии к нему.

Подозревая, во что ввязываюсь, был готов ко многому, но, выслушав всех присутствовавших, включая прислугу, понял, что дело принимало нешуточный оборот.

Опрос родителей как наиболее заинтересованных лиц обязателен и даже не обсуждался: кроме них больше никто не смог бы дать столько информации за раз.

Даже, если сравнивать с теми же помощницами, некоторые их них не проработали в поместье и пары-тройки лет, тогда как история болезни Златы тянулась аж с десятилетней давности.

Однако, родители, в силу своего положения, влекущего за собой ряд должностных обязанностей, не могли быть подле больной дочери круглосуточно: девушки-помощницы и тот же старший помощник Иннокентий проводили с ней гораздо больше времени, отчего и сведений об особенностях поведения пациентки имели не в пример шире.

Алина оказалась самой неосведомлённой.

Как старшая сестра, Бериславская-старшая всеми силами старалась участвовать во всеобщем деле, но по долгу службы часто отсутствовала дома неделями, потому и сведений имела лишь в общих чертах, дополненных некими подробностями.

Общая же картина выглядела… неприятной.

Злата росла с очевидными отклонениями от общепринятых представлений. Разговаривать и ходить начала чуть позже сверстников, в обучении успевала не очень-то и хорошо. Общебытовые умения, основы и условности изучила сравнительно быстро и очень скоро стала самостоятельной, способной обслужить себя сама. До примерно семи-восьми лет обходилась нянечкой, которая замещала ей родную мать, зачастую оставлявшую дочь под присмотром ради помощи отцу по работе.

С семи лет начали обучение по домашней схеме: нанимали специально обученного репетитора, который в привычных ей тепличных условиях преподавал, как я бы это назвал, «знания начальных классов». Около года или чуть меньше всё шло сравнительно приемлемо, но после восьмого дня рождения всё начало скатываться в тартар.

Домашние начали замечать нарушения сна. Девочка стала поздно ложиться и рано вставать. Как ни старалась нянечка или мать, но выправить это не получилось ни воспитательными, ни народными средствами. Прибегать же к крайним мерам и наливать ребёнку наркомовские двести грамм перед сном не решились: это единственное, что осталось неиспробованным.

После сна поехал аппетит. Начались отказы сначала от объёма пищи, потом от её разнообразия, а в конце и вовсе чувство голода пропало как явление. Ребёнка кормили буквально насильно, потому что началась стремительная потеря веса.

Совсем пошла в разнос ситуация, когда все без исключения домашние отметили, что девятилетняя девочка стала вести себя как наивный пятилетний ребёнок, а социальные и бытовые навыки, успешно вложенные в неё за время обучения, оказались невостребованными и забытыми. Что-то элементарное, на уровне рефлексов и мышечной памяти, ещё осталось, но любая более или менее высшая функция заблокировалась. Отныне Злата не могла обходиться без посторонней помощи.

К тому времени нянечка перестала, что называется, «вывозить». Ребёнок резко свалился по уровню развития, что никак не мог объяснить ни один педагог, и основная задача няни — обучение взрослеющей девочки первейшим в её жизни моментам — оказалась невостребованной. Любая информация, сообщаемая Злате, благополучно рассеивалась в нигде и никак не откладывалась. Девочка полностью потеряла способность к обучению.

А дальше началось то, что мы наблюдали сегодня. Адский, буквально терминальной стадии синдром дефицита внимания и гиперактивности. Любой ценой завладеть вниманием хоть кого-то. Заниматься чем угодно, но лишь бы не находиться в состоянии покоя. Всяческая когнитивная функция угнетена. Любая высшая деятельность заблокирована. Всё, что требует больше интеллекта, чем донести еду до рта или снять-надеть наряд, оставлено на откуп приставленным к девушке помощницам, ибо ни выполнять работы по дому, ни усваивать обучающие материалы Злата больше не могла.

От регулярной беготни ноги сбиты и не заживают. Никакая обувь не помогала, потому приняли решение не обувать девочку хотя бы в тёплое время года: так, хотя бы, стопы страдали меньше. Из-за постоянного движения без контроля своих действий и регулярных срывов, которые проявлялись в приступах агрессии и буйства, одежда страдала регулярно, потому в домашних условиях Злату не обряжали, давая ей возможность рвать и уничтожать носимое платье до конца. А уж усадить её смирно, чтобы помыть или обстричь ногти… То, с чем пришлось столкнуться мне — буквально выгул кошечки на шлейке. Раньше было намного хуже и буйней.

С каждым годом состояние девочки ухудшалось. Она забывала слова, лица, людей, имена. Вскоре весь изученный словарный запас сократился до детских пары-тройки тысяч слов. А буквально на днях Злата так впала в детство, что забыла, как откликаться на своё имя, и перестала узнавать родителей. Для неё они стали просто дядей и тётей, которым она рассказывала, какие у неё замечательные родители.

Могу себе представить, что они чувствовали в эти моменты.

Ситуация уже отсюда выглядела безвыходной. Семья испробовала все доступные средства, опросила всех возможных врачей, включая специалистов душевного здоровья. Тщетно. Никто не смог даже стабилизировать состояние, не говоря уже о каком-то улучшении. Дело усугублялось с каждым днём.

Собрав анамнез, мы приняли решение вернуться к переговорам на свежую голову. Дальше мучать родителей девушек я не стал.

Даже Алина подавала признаки непреодолимого желания убиться об подушку.

Как и на чём держалась чета Бериславских — я не понимал.

— Что ж, товарищи, — выдохнул я, исписав убористым почерком лист бумаги с двух сторон. — На сегодня с нас всех хватит. В общих чертах информацию понял, теперь мне необходимо её структурировать и свериться с рядом научных трудов. Предлагаю завтра продолжить.

— Поддерживаю… — тихим ослабевшим голосом выдала Яна. — Я буду рада, если… эти сведения… помогут найти решение.

— Время уже позднее, — указал Святогор. — Разумней будет не покидать поместья и остаться на ночь…

— … Я займусь размещением «Мастера»! — Алина с необъяснимой прытью подскочила с дивана, будто пыталась опередить отца, пока тот не отдал Иннокентию соответствующих указаний, касающихся моей тушки.