21,55,01 (СИ). Страница 27

Сколько я не шел, края не виднелось: ряды парковочных мест и колонны уходили вдаль. Будто кто-то взял обычную парковку, раздвоил, склеил, снова раздвоил, снова склеил и так до бесконечности.

Я облизал сухие губы, и у следующей колонны обнаружились пять серых термосов. Что за чушь? Я подошел ближе, присмотрелся. Все примерно одинаковой высоты. На трех виднелись царапины и вмятины, а два других были целыми.

Я сжал рукоятку ножа сильнее и пошел дальше. Если Парковка — Былина, то поднимать и уж тем более пить из термосов нельзя. Александр говорил, что Былины повторяют одни и те же мотивы. А какие мотивы часто встречаются в историях про попадание в неизвестные и странные места? Отравленные припасы и еда, после которой нельзя вернуться в обыденный мир. Эти два пришли в голову почти сразу. К тому же термосы появились, когда на меня напала жажда.

Я остановился напротив круглого зеркала на колонне. Прищурился. Мое кривое отражение едва виднелось на фоне серого пола. Полупрозрачное, почти как мимолетный мираж. Будь Парковка настоящей, меня бы сбил даже самый внимательный и осторожный водитель. Больше тянуть нельзя. Раз до конца Парковки не дойти, попробую кое-что неожиданное.

Я приоткрыл рюкзак на груди и положил нож лезвием внутрь, чтобы вытащить в любую секунду. Застегнул и зажал змейкой деревянную ручку. Обхватил ее, резко вырвал оружие из «ножен». Змейка отпустила его без проблем и сама открылась, лишь бы не мешать. Отлично. Вернул оружие в «ножны» и встал под круглым зеркалом.

Оно висело довольно низко — хватит одного прыжка. Вытянул руки над собой и подпрыгнул. Пальцы ударились о краешек зеркала. Подпрыгнул вновь, ухватился, повис на «большом оке» Парковки. Оно накренилось под моим весом, но не сорвалось. Черт! Слишком крепко прикручено.

Подрыгал ногами из стороны в сторону, покачался на зеркале, как на кольцах на детской площадке. Металл завыл, перебил треск ламп. Они замолчали, не ожидая подобного поворота. И вскоре затрещали с удвоенной силой.

Мои руки заболели, и я отпустил зеркало. Перевел дух, размял пальцы и прыгнул на «большое око» Парковки. Металл завыл яростнее. Жалобнее.

После шести попыток он сдался, и я с зеркалом упали. Каким-то чудом я удержал равновесие, грохнулся на ноги, коленки подогнулись, рухнул на пол, но успел обхватить «большое око» одной рукой и перевернуться животом вверх. Оно придавило меня.

— Черт, — прокряхтел я и стащил его с себя, переворачивая зеркалом вверх.

Руки ныли, спина и ноги болели от падения. Возможно, я был идиотом. Зато идиотом с зеркалом! Надеюсь, задумка сработает. Иначе я растворюсь в Парковке, и обо мне даже никто не вспомнит. От мысли, что Надя забудет о любимом брате-близнеце, защемило в груди. Я обязан вернуться любой ценой.

Поднялся на колени и подполз к зеркалу. Оно огромно — почти половина от моего туловища — и выпуклое, как настоящий глаз… Ну, может, не настолько.

Вблизи мое отражение выглядело еще хуже. Оно напоминало призрака на старых фотографиях или невиданное ранее чудо-животное, которое засняли на хреновую камеру. Существуй снежный человек и чупакабра на самом деле, они бы ощутили то же, что и я.

Я осторожно приложил ладонь к зеркалу, и мое отражение повторило. Пока ничего удивительного. Возможно, стоит отказаться от затеи, поискать другой выход. Более привычный. Моя задумка недалеко ушла от прыжка во тьму. Беспечного рывка в неизвестность. Всю жизнь я поступал по уму — по крайней мере, надеюсь, что так. Всегда прощупывал почву, выискивал пути отступления и прикидывал риски. А если все переворачивалось с ног на голову, любой ценой добивался перерыва на «подумать». Как в случае с марой.

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Только спокойствие и холодная голова, никаких необдуманных решений с долгоиграющими последствиями. С губ сорвалась усмешка. До этой секунды сомнений не было, но стоило сорвать зеркало и приблизиться к побегу, я оцепенел.

«Думай, Тео. Какие есть возможности? Наплевать на осторожность и выпить воду? Продолжать идти до потери сознания? Кроме зеркала, выходов не осталось».

К черту. Я наклонился и вдавил ладонь в выпуклое зеркало. Если переживу этот день, устрою себе выходной. Схожу в КФС, закажу хрустящую курочку и наемся до отвалу. После жизни на улице смотреть на гамбургеры и картошку фри я не мог, а от взгляда на соусы меня тошнило. Да, так и поступлю. Осталось всего ничего — выжить.

На секунду прозрачное отражение моргнуло, и моя ладонь слегка вошла в зеркало. Задумка проста. Зеркало считалось проходом в другой мир, воротами, через которые духи и демоны проникали в наш. В размышлениях я пошел дальше — что если обычным людям и животным попасть в тот мир мешают отражения? Они, как стражи, закрывают собой проход.

Парковку сотряс рев металла, будто от столкновения двух машин на автостраде. В меня врезался чей-то взгляд. Обжигающий и тяжелый. Я посмотрел в его сторону. Никого не заметил. В паре сотнях метров от меня колонна отъехала в сторону, словно на колесиках, ударилась в другую и отпружинила, лампы замигали с удвоенной скоростью, их треск оглушил подобно жужжанию насекомых в жаркий летний день посреди леса, на полу, где стояла колонна, появился огромный след трехпалой лапы. В десяти метрах от него — второй. Третий. Они приближались.

Я повернулся на зеркало и сильнее вдавил ладонь. Положил вторую руку. Толкнул всем весом. Давай же! Они с большим трудом вошли по локоть, будто я продирался сквозь плотное желе. Я услышал скрип отъезжающих на пути чудовища колонн. Звук усиливался. Учащался.

Повернул лицо боком, ударил головой по зеркалу и увяз наполовину. Ну же! В глазах зарябило, веки закрылись от давления. Не желе, скорее плотная вода. Но чем сильнее погружался, тем более жидкой она становилась. Пролез всем туловищем, и дело пошло быстрее. Люминесцентные лампы замолчали, топот невидимого Скрытого слегка заглох, его взгляд сполз на мои ноги. Я вдавил руки в пол и протащил внутрь всего себя. Когда пролезли мои кроссовки, я ощутил, что половину меня отсекли. Не какую-то часть, как после использования вещей Дениса или разговора с марой. Ровно половину. И вместе с ней пропали все звуки. Распахнул веки и увидел лишь темноту. Я не чувствовал рук, ног, пола, на котором лежал. Вообще ничего. Меня, словно, не существовало.

Я бы рассмеялся, но даже чувства поблекли и смешались в бесцветную кашу. Разве не забавно? Сбежать от верной смерти, чтобы умереть иначе.

С каждой мыслью внутренний голос слабел. Думаю, вскоре пропадет и он. У меня не останется ничего, что делает меня мной. Возможно, имя? Да, имя. До чего неприятная шутка. Ее издевательство окажется последним доказательством «я». Теодор. За всю мою жизнь эта женщина употребила — даже не произнесла — его трижды.

— Челядь, — промурлыкал кто-то мужским голосом, — в моей власти помочь, но услуга не бесплатна.

Он звучал тихо. Не как шепот, а будто находился далеко.

Я…

— Следуй, если согласен на обмен, — перебил неизвестный.

Мое тело онемело и, кажется, вовсе исчезло. Без понятия, как…

— Вслушивайся, старайся разбить мой голос на составляющие.

Я помедлил. Глупо соглашаться на предложение первого встречного, еще и не зная цену. Вдвойне глупо, учитывая мое положение. Будь на месте «спасителя» эта женщина, она не обмолвилась бы о цене, оставила бы за бедолагой долг, накопила бы достаточно кармы и ободрала должника до нитки. Думаю, сравнивать всех мистиков с ней — хорошая идея.

— Будет тебе известно, — продолжил мой «спаситель». — В обмен ты должен нам услугу. Найди партнера, памятную вещь или место. И образуй с ним связь. Иначе мир забудет тебя, а мы будем вынуждены обратиться к драконьему всаднику. А их услуги весьма дорогие.

Звучит… безобидно. Даже напоминает совет. Или хитроумную попытку прикончить меня. Какие есть еще выходы? Решить проблему самостоятельно, без книг этой женщины и без малейшего понимания, где я и как это место работает.

Ладно. Была не была.