Орда (СИ). Страница 40

Когда стемнело почти, они, пригибаясь и хоронясь за высокими зарослями травы на своём берегу, которые всеядные ордынские лошадки ещё не сжевали, вплотную подошли к берегу. Ещё чуть стемнеет и можно начинать. До табуна лошадей и двадцати саженей нет. Ерунда. Рассчитывали на расстояние в разы больше.

— Смотри, Агафон, и ты Ерёма, вон десяток пастухов али охрана. Сначала по ним стрельните. Я с вами. Остальные бейте по лошадям. Как охрану уберём, переносим огонь на лошадей. Все два десятка стрел нужно… Ну, чего третий раз говорить.

Степняки из охраны табуна задачу спецназовцам решили облегчить, они принесли медный приличных размеров котёл, потом из леса сушняка натащили и разожгли огонь. Двое взяли котёл за ручку и понесли его к реке.

— Огонь, — скомандовал десятник и водоносы тут же плюхнулись в реку со стрелами в груди.

Весь десяток поднялся в полный рост и началось настоящее избиение.

Первыми полегли пастухи или охранники. Потом начали падать лошади, поднялся такой шум, что вскоре прибежали расположившиеся на опушке татары — воины с луками. И Иван решил, что можно потратить на них несколько стрел. Три стрелы и три упавших ордынца, которых было замечательно видно рядом с костром. Их же татары не видели. Смотря через огонь, в темноте, что можно разглядеть?

— Уходим, — выпустив двадцатую стрелу скомандовал десятник. Он краем глаза видел, что диверсанты почти все уже отстрелялись, некоторые даже стали тетиву снимать.

Иван тоже согнул лук, уперев в землю и сбросил петлю тетивы, перевернул, освободил вторую петлю и смотав, сунул в кисет.

— Уходим, — и весь десяток за Пегим растворился в темноте. На этом берегу наступила тишина. А вот на том…

Событие пятьдесят первое

Они (склавины и анты) считают, что один только бог, творец молнии (Перун), является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу, и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью, или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещание, если спасутся, тотчас же принести богу жертву за свою душу

Основная масса возчиков и все артиллеристы и минёры срочно разворачивали поле боя на сто восемьдесят градусов. Руководил обустройством позиций Данька, и Андрей Юрьевич с Мечеславом и десятком бояр решил прогуляться до Фермопил. Это он так обозвал тот участок дороги, где не удалась вторая засада. За двое суток ничего не изменилось. Дружинники князя Переяславского по дороге пройти не могли. Её прилично так перекопали, метра в четыре получилась траншея. Ну и бруствер высотой метра полтора. Ни одна лошадь преодолеть такую преграду не сможет. И что примечательно, по правую руку получалась река, в которую тоже на коне соваться не след. А слева была болотина не болотина, но разлившийся весной ручей, а дальше тоже река и видимо такое происходило каждую весну и деревья попадали. Потом появились бобры и ещё и запруд понаделали. И такой ландшафт на полкилометра. Туда ни то, что на лошади, даже на вездеходе не след дёргаться, и пешему лучше не соваться. Вода холоднючая снеговая и местность открытая. Видно будет путника издали и несколько пущенных стрел его подвиг по преодолению водной преграды прервут со стопроцентной гарантией.

Можно, наверное, всё это с той или другой стороны обойти по большой дуге, но ни татаровья, ни русичи этого пока не делали. Просто стояли все вороги чуть юго-западнее Фермопил.

— Не пытались атаковать? — поинтересовался у Андрея Ворона профессор Виноградов.

— Поганые три раза пытались. Десяток подскачет на конях и стрелы начинает метать. Вон их трупы лежат. Наши лучники и дальше бьют и точнее. С лошади оне может и мастаки бить-то, но стоя всяко сподручнее. Опять же у нас теперича и луки важкие. А у них извелись мастера.

— Извелись… В эту игру вдвоём можно же играть?

— Чегось играть, княже? — Ворон за бороду схватился. А рукавица-то кольчужная. Запутались волосинки промеж колец, — Ай, — это он руку высвободить попробовал.

— Десяток стрельцов покруче, больше не надо… Перебирается этот десяток через бруствер и шагает к переяславцам. Как поймут, что достанут, то пусть и стреляют по лагерю. И бегом назад. А тут за бруствером ещё пару десятков. А можно и такой же десяток вон на излучине ещё поставить. Они преследователям во фланг ударят. И их из леса пусть сотня прикрывает. Ну и одёжку сухую заготовьте, переберутся через речушку и переоденутся.

— Можно спробовать, — закивал Ворон.

— Спробуйте. Потом вечером на Совете доложишь.

Не утерпел сотник Ворон и отправил буквально через десяток минут после отъезда князя и бояр десяток стрельцов, получше выбрав, на эту игру вдвоём. Те с опаской шли по дороге, и когда саженей сто оставалось до лагеря переяславцев, встали в линию, и со всех сил натянув луки, выстрелили в зенит. Стрелы долетели, благо и ветер попутный и лучшие в княжестве стрелки стреляли из лучших луков. Может кого и ранили, но как проверишь? А вот продолжение игры получилось замечательным. Там, в лагере ворогов пару десятков человек повскакивали на коней и размахивая мечами помчались на стрельцов. Те из себя бессмертных изображать не стали и бросились со всех ног наутёк. Метров сто пятьдесят бежать. Не уйти от конного, догонят. Догнали. Вот только, когда вороги уже чего-то радостно вопить начали и для рубки стрельцов мечи занесли, в них полетела сотня стрел, а через несколько секунд ещё сотня. Всё, ни коней, ни всадников в живых нет больше.

Ворон решил проявить хозяйственность, и сотня воев покрепче вышла и, вожжами лошадей опутав, потащила ко рву. А воев мёртвых так по двое волоком дотащили. Тут наскочила вторая волна переяславцев, но потеряв десяток, эти благоразумно убрались в свой лагерь. Опять воев послал Ворон за хабаром. Те уже спокойно вышли и добычу к себе притянули. Тут же лошадей стали разделывать и костры в лесу палить. Свежатинку всем хочется.

Но пытливый ум сотника Ворона на этом успокаиваться и не подумал. Часа через два, пообедав, он вновь отправил тот же десяток стрельцов в игру поиграть.

— Вы же помните до какого места в прошлый раз дошли? Дальше не ходите и тяжелого ничего не одевайте, ваша броня — это стрелы ваших другов.

Стрельцы поскидывали кольчуги и шеломы и пошли налегке. Дошли и открыли огонь с того самого места, там ещё деревце с раздвоенной вершиной приметное у дороги.

В лагере переяславцев опять бросились самые дурни к лошадям, но видно есть нормальные сотники не пустили воев на смерть неминуемую. Отходить из лагеря люди стали в лес поглубже, унося убитых и раненых. А стрельцы бьют и бьют, и всё ближе подходят. Кончилось всё фееричаски, как любит Андрей Юрьевич говорить, когда ему что сильно понравится. На крики переяславцев прискакали ордынцы и сразу погнали коней на стрельцов по дороге. Те, понятно, дёру, а только татары не только догоняют их, но ещё и с коня прямо стреляют, управляя ими при помощи ног. Рано стрелять начали. Стрельцы ещё шибче ногами заработали. Одна стрела всё же чуть не попала, шапку со стрельца сбила. Вот тут-то сотня, что успела в Луку переправиться и открыла по ним с фланга огонь. Раз и нет ордынцев. Следом и коней добили. И опять за трофеями выслал воев Андрей Ворон. В лагере повизжали татаровья, и ничего сделать не смогли сделать, а вышедшие вои вновь утащили к себе поганых. После этого ордынцы выслали сотню с Луки стрельцов выбить. Только получилось далеко не так, как в прошлый раз. Стрельцы готовы были и встретили татар дружным залпам и ещё, и ещё. Потеряв человек тридцать, ордынцы повернули лошадей, но поздно, пока вышли из зоны поражения ещё десяток сбили с коней владимирцы.

Будет что сотнику теперь на совете докладывать, в сумме ордынцев и переяславцев они гораздо за сотню завалили, а сами только шапку потеряли. Стрела её сбила и в речку утащила. Но восполняемая потеря. Ворон пострадавшему стрельцу Илье знатный шелом с переяславца богатого отдал.