Зайти и выйти. Страница 65

Видеозаписи с неизменной надписью по центру экрана «нижняя подсветка вкл» Юра отправлял супруге, а та ставила их на своём канале, набирая подписчиков и расширяя охват, что отражалось на сборе пожертвований и соответственно, качественном улучшении технического оснащения мобильного отряда.

Однако, «Чемпион» считал, что сбросы – это не самое интересное, и активно работал над подбором наиболее оптимального заряда для FPV-дронов. Учитывая важность этого направления, Трофимов подобрал в свой отряд специалиста по минно-взрывной технике – вместе с которым дела у «авиационной» составляющей отряда пошли в гору. Боря Шустов до мобилизации работал техником по взрывным работам на руднике, и ему не пришлось долго вживаться в новую роль. Варианты взрывных устройств стали множиться с огромной скоростью – и всё это великолепие инженерной мысли легко могло быть доставлено к противнику с помощью FPV‑дрона, буквально вчера считавшегося всего лишь дорогой игрушкой. Глядя на их «изобретения», состоящие из различных вариаций замыкателей, электродетонаторов и взрывчатки, Юра порой задумывался, чем эти двое будут заниматься после войны – и ему становилось не по себе от очевидности простого ответа – если кривая направит их в криминальное русло. Шустов ранее был судим за убийство – вступился за девушку и отсидел шесть лет, а перед мобилизацией работал взрывником на руднике только потому, что к работе под землёй люди особо не стремились, и работодатель закрыл глаза на его судимость. И вот блатные нотки, как заметил Трофимов, со временем начали передаваться безобидному Назарову, который, открыв личный счёт, стал менять своё поведение, в котором появилась смелость и жёсткость.

Впрочем, вопрос применения военных навыков в послевоенной жизни касался не только Назарова и Шустова, но и всех других людей, которые на войне приобретали не только технические навыки в лишении жизни других людей, но и теряли психологические ограничения, в мирное время сдерживающие от преступлений, а на войне растворяющиеся за ненадобностью. Но это всё будет потом, после войны, сейчас же это играло на достижение победы, а следовательно, должно было поощряться и развиваться.

И оно поощрялось и развивалось, даже вопреки мнению и желаниям вышестоящего командования.

***

В двадцать два часа Юра явился на «последнее» совещание перед наступлением, где доложил о готовности своих групп. Михайлов был больше озабочен танкистами и пехотой, и фактического внимания Трофимову не оказал, проигнорировав просьбу командира мобильного отряда указать место в предстоящем бою.

- Не до вас сейчас, - последовал ответ. - Подождите!

Начальник артиллерии сидел на совещании мрачнее тучи – новых снарядов никто ему не дал, и выполнять огневые задачи было нечем. Самым радостным был Миша Хвостов – его танковый батальон, состоящий из четырнадцати танков, был практически готов к выполнению боевых задач – машины были заправлены, экипажи накормлены, снаряды загружены. Батальон также получил мобилизованных бойцов, но садить их в танки пока не представлялось возможным – среди пополнения не было ни одного танкиста, и потому «мобиков» танкового батальона пока решили в бой не вводить.

Михайлов решил действовать двумя колоннами, состоящими из танков и БМП, которые должны были осуществить быстрый манёвр вдоль двух лесополос, сходящихся на юго-восточной окраине Петровки, после чего развернуться в боевой порядок и атаковать село. Четыре танка и шесть БМП оставались в резерве для последующего развития наступления. По шести другим лесополосам пехота должна была двигаться в пешем порядке – практически всю ночь.

- Успех действий будет обеспечен рывком бронегрупп, которые высадят пехоту на окраину Петровки, - полковник Михайлов водил указкой по карте: - Здесь и здесь! С завязкой боя начнут подходить пешие штурмовые группы, которые будут продвигаться по селу каждая в своём секторе. Колонны начинают движение в пять часов, пешие группы начинают выдвигаться в два часа ночи.

В какой-то момент времени Михайлов пересекся взглядом с Трофимовым.

- Майор Трофимов!

- Я, - Юра поднялся.

- Ты выводишь своих снайперов на огневые позиции с таким расчётом, чтобы они до подхода пехоты успели выбить вражеских наблюдателей и дежурные огневые средства… - он провёл указкой по краю села: - Вот на этом рубеже.

- Мои группы выходят в полночь, - ответил Трофимов. – Занимают указанные рубежи и начинают работать. С начальником артиллерии мы отработали взаимодействие по корректировке огня.

- Отлично, - кивнул Михайлов. – Вот можете же, когда захотите. Предложения есть?

Снайперским группам от окраины Горского до окраины Петровки по лесополкам нужно было идти около четырёх километров, а пехоте с мест её сосредоточения – от пяти до семи километров – это могло создать сумятицу в ночной мгле, и поэтому Трофимов сказал:

- Предлагаю на всех маршрутах выдвижения выставить посты обозначения и регулирования. Чтобы в ночное время подразделения не сошли со своих направлений и не заблудились. Ну, и чтобы друг друга не перестреляли.

- В трёх соснах не заблудятся, - возразил Михайлов. – Ничего ставить не будем – напрасная трата времени и сил.

Трофимов представлял, в каком физическом состоянии к рубежу атаки дойдут мобилизованные, обвешанные бронёй, оружием и боеприпасами, при том, что основная их часть была представлена достаточно возрастными людьми, в неге гражданской беспечной жизни позабывшими, что такое физическая подготовка, и усугубившими своё состояние обильно выпитым алкоголем.

Гусев и Васильев в своих батальонах из числа наиболее физически крепких старослужащих создали нештатные штурмовые взводы, предполагая первоначальные задачи батальонов решать этими «кулаками» - пока они не сточатся о вражескую оборону. А потом – будь, что будет.

- У меня вопрос, - со своего места поднялся начальник медицинской службы бригады.

- Слушаю, - Михайлов повернулся к «Доктору».

- Прошу обозначить на карте пункты сбора раненых, откуда мы будем проводить эвакуацию.

- Капитан, - Михайлов протянул медику указку: - Ткни в карту сам, и это будут точки эвакуации.

Данил указал три точки, командир бригады велел всем присутствующим записать их себе и руководствоваться этими данными в ходе боя.

Исходя из имеющегося боезапаса, начальник артиллерии доложил своё видение предстоящего боя, где упор он решил делать на стрельбу дымовыми минами по двум опорникам на краю села для их ослепления в момент начала атаки, с последующим переходом на подавление выявленных целей. Другого варианта действий артиллерист не видел. Михайлов, остывший после прилюдного конфликта с Савельевым несколько часов назад, согласился с этим решением. Другого варианта действий у него тоже не было.

***

Юра осмотрел бойцов, назначенных на выход. С учётом всеобщего бардака он решил обойтись для начала двумя снайперскими группами, остальных же бойцов наметил вводить в бой по мере прояснения обстановки. Одной группой командовал сержант Борзов, другую в бой вёл младший лейтенант Романов. Оба командира групп были вооружены снайперскими винтовками 375 калибра, недавно полученными от спонсоров вместе с приличным количеством патронов. К винтовкам прилагались мощные тепловизионные прицелы, позволяющие уверенно стрелять на двухкилометровое расстояние.

- Давайте, с Богом, - Юра хлопнул Борзова по плечу. – Аккуратнее там. Главное – под своих не попадите.

- Не попадём, - ответил Романов, пожимая командиру руку. – Мы же в лесополке затихаримся, а пехота по опушке пойдёт.

- И помните про мины…

- Да как про них забудешь, командир, - Максим широко улыбнулся. – Тем более, что «Мины ждут своего часа»!

Когда группы растворились в ночи, Юра вернулся в дом, который отряд использовал как временную передовую базу в Горском. В доме с окнами, забитыми фанерой и профильным железом, было холодно. Топить имеющуюся печь было запрещено, а газовые отопители, находящиеся на базе в Антоновке, ещё не привезли.