Влюбляясь в Бентли (ЛП). Страница 32

Это все шоу для Бентли. Единственное, за что отвечала моя мама, это зажжение свечей, но даже этого она не делала. Моя мать продолжает:

— Если бы я была отцом этого мальчика, я бы настояла на том, чтобы он вынул пирсинг и прикрыл то, что у него на шее.

Я прикусываю губу, чтобы не улыбнуться. Я думала, ей нравятся Бентли. Стерлинг, похоже, избавил ее от увлечения их деньгами. Она бы, наверное, отказалась пропустить его через парадную дверь, если бы знала об остальных его пирсингах и татуировках под длинными рукавами. Я вскидываю бровь, молча размышляя, пока помогаю матери возиться с расстановкой приборов. Интересно, больно ли прокалывать соски? Хорошая ли это боль? Я слышала, что боль при нанесении татуировки может быть очень эротичной, даже вызывать зависимость, жало иглы создает естественный кайф.

Этот парень развращает мои мысли. Он вторгается в мои мысли.

Я думаю, как Стерлинг выглядел всего несколько минут назад, сидя на нашем диване. Он выделяется в своих выцветших джинсах и темно-серой майке с длинным рукавом — идеальное сочетание с глазами. Этот парень сексуален, даже не пытаясь быть сексуальным. Она просто сочится от него, как феромон, привлекая любую возбужденную самку в радиусе пяти миль. Сегодня вечером я, похоже, стала этой девушкой.

— Это ласточка… его татуировка. — Говорю я ей. — Ой! — Пламя спички догорает до кончика моего пальца, и я задуваю то, что от нее осталось, желая, чтобы загорелось мое платье, чтобы у меня был повод сбегать наверх и переодеться. Не поймите меня неправильно. У моей мамы отличный вкус в том, что молодо и модно, нет ничего постыдно отвратительного, особенно когда она заботится о том, чтобы я в итоге нашла себе подходящего мистера, ну, ее мнение о подходящем мистере. Платье красное, короткое, с бретельками-спагетти, облегающий крой гарантированно выставит напоказ все мои достоинства. Это не коктейльное платье, а больше похоже на то, что Кира надела бы на вечеринку в выходные. Моя мама купила украшения и туфли на каблуках.

Каблуки меня убивают, и мой шрам виден, что означает, что я практически голая. Моя мама продолжает:

— Мне все равно, что это за татуировка. Это заставляет его выглядеть так, будто он происходит из белых отбросов, а не из семьи, которая благословила ребят. Я никогда не понимала таких людей, как он. — Я могу в это поверить. — Неблагодарный. Он явно на что-то подсел. Это видно по его глазам. Я не хочу, чтобы ты с ним разговаривала. Улыбайся и будь вежлива, но следи за серебром… Я слышала, что наркоманы закладывают его, чтобы заплатить за свою очередную наркоту.

Она откупоривает новую бутылку вина, давая ему подышать.

— Мама… ты слишком остро реагируешь.

Смирись или уходи. Это так просто. Ладно, возможно, она не слишком остро реагирует, но ей не нужно это знать.

— Просто не разговаривай с ним, Виктория, я серьезно. Одному Богу известно, какие неподобающие вещи лезут в голову этому парню, — предупреждает она.

Я содрогаюсь, думая о том, что приходит в голову Стерлингу, но не по тем же причинам, что и моей матери. Она смотрит на меня, ее обеспокоенные глаза сужаются.

— Знаешь, что? Думаю, тебе стоит подняться наверх и переодеться. Было жутко от того, как он смотрел на тебя раньше. — Теперь я не хочу менять платье.

— Если ты не хотела, чтобы я носила это платье, тогда тебе не следовало его покупать, и он не смотрел на меня. У тебя паранойя.

— Меня больше не устраивает, что ты носишь это платье. Не с ним здесь. — Сложив руки на груди, я окинула ее вызывающим взглядом, бросая вызов, чтобы она заставила меня подняться наверх и переодеться.

— О, хорошо, ты права; возможно, это оскорбит семью Колтона, если ты переоденешься сейчас. Просто держись подальше от его кузена, — приказывает она, окидывая меня взглядом. Ее высокие каблуки щелкают по полированному твердому дереву, переходящему в гостиную.

— Кажется, все готово, — слышу я ее бодрый голос.

Колтон первым входит в столовую, остальные пробираются следом. Он медленно улыбается, направляясь ко мне в спортивной куртке и брюках цвета загара. Мои руки покидают спинку стула, возле которого я стою, и падают по бокам. Его рука скользит вокруг моей талии, притягивая меня к себе. Колтон наклоняет голову, осыпая мою шею влажными небрежными поцелуями. От него пахнет мятой, а его свежевыбритая челюсть гладко скользит по моей коже. Рука на моей спине опускается ниже, обхватывая мою попу, сжимая ее, его эрекция давит мне на низ живота, легко ощутимая через тонкую ткань платья.

— Нельзя дразнить парня, надевая такое платье, и не ожидать, что он захочет залезть под него. Единственная хорошая вещь, которая вышла из всего этого… это то, что твоя мать чувствует себя достаточно плохо, чтобы я позволил тебе переночевать у меня дома. Я устал ждать, Тори. Сегодня вечером… я не собираюсь принимать отказ.

— Вам, голубки, нужно еще несколько минут наедине? Мы могли бы вернуться туда и поприставать к старикам, — усмехается Сойер, показывая большим пальцем через плечо на дверной проем, через который они со Стерлингом только что вышли.

— Черт, сексуальное напряжение здесь просто трещит.

Рука Колтона покидает мою попу, последние слова прошептав возле моего уха, прежде чем он делает шаг назад:

— Мы — пара. Пришло время начать вести себя как пара. Сегодня вечером. — Он отодвигает мой стул и кивает, чтобы я села, злобно ухмыляясь, и мой живот начинает трепетать, но не в хорошем смысле. Ладонь Стерлинга шлепается на угол стола, вызывая у Колтона взгляд «какого черта». Угрюмый кузен Колтона демонстративно осматривает меня с головы до пят, прежде чем отшвырнуть ближайший стул, и его движения сбиваются, когда он падает на него. Он смотрит на меня через стол с тяжелыми веками. По моему позвоночнику ползет холодок. О нет. Он под кайфом. Я имею в виду, серьезно обкурился. Он на самом деле ухмыляется. Ладно, это одурманенная наркотиками ухмылка, но это ухмылка.

— Как насчет того, чтобы передать бутылку вина сюда, — говорит он брату, его пальцы делают жест, чтобы передать ее. Я слышу глубокий голос дяди Бентли:

— Это так приятно… что ты делаешь это для нас, Оливия. В этом не было необходимости. В доме более чем достаточно еды, чтобы прокормить небольшую армию.

Голос моей матери:

— Мы совсем не против. Ваш племянник очень дорог нам. Мне жаль, что мы встретились при таких ужасных обстоятельствах. Если мы с Уильямом можем чем-то помочь… мы будем рады, дорогой. — Голос моего отца раздается прямо за дверью:

— Конечно. — Я испуганно смотрю, как Сойер наливает красное вино в бокал Стерлинга.

— Не думаю, что ему нужно пить что-то еще, не так ли? — Мой тон язвителен.

— Да, возможно, она права, — соглашается Колтон, хмуро глядя на Сойера. — Твой брат выглядит так, будто он уже достаточно выпил. Нам не нужно, чтобы он показывал свою задницу.

Я помню, как мои родители и дядя Бентли углубились в разговор за огнестрельным оружием, когда они вошли в столовую. Они занимают свои места вокруг обеденного стола, сразу же втягивая Сойера в свой разговор. Очевидно, у него есть свое мнение по этому вопросу, и он проводит много времени на стрельбище. Я смутно слышу его желание стать копом, что не только шокирует меня, но и заставляет дядю Бентли неодобрительно покачать головой, что дает мне больше времени, чтобы обезвредить бомбу замедленного действия напротив меня.

— Ни один мой сын не будет работать в правоохранительных органах. Сначала им придется похоронить меня. — Дядя Бентли говорит моим родителям. — Если кто-то из моих мальчиков хочет работать… то у нас есть чем заняться в семейном бизнесе. Честно говоря, я с трудом заставляю своего старшего вставать с постели, так что у Сойера не будет другого выбора, кроме как учиться бизнесу.

— Мой отец не понимает, что я не заинтересован в надзоре за тщеславными анорексичными моделями или его заправочными станциями, — заявляет Сойер.

Эти двое препираются взад и вперед, но я уже не слушаю их. Все мое внимание приковано к Стерлингу. Я тихо предупреждаю его, чтобы он больше не пил вино. Одна его бровь поднимается, и я впервые вижу ямочки. Он тянется за бокалом, ухмылка кривит уголок его рта. Он не сводит с меня глаз, пригубив все, что было в бокале, просто чтобы позлить меня. Он чертовски хочет превратить сегодняшний вечер в катастрофу.