Дом яростных крыльев (ЛП). Страница 60

Тихий стон эхом разносится во мраке, заставив волоски на моей коже встать дыбом. Я останавливаюсь и пытаюсь оценить, откуда он доносится, чтобы пойти в противоположном направлении. Я снова его слышу и разворачиваюсь, сердце колотится у меня в груди. Я начинаю шарить в сумке в поисках маленького ножа, который дала мне Джиана. У него короткое, но острое лезвие. Но я сомневаюсь, что смогу проткнуть им чью бы то ни было плоть. По правде говоря, я планировала нарезать им сыр и пастилу из сухофруктов.

Наконец, мои пальцы касаются деревянной ручки, и я вытаскиваю нож, прорезав дырку в сумке. Отлично. Браво, Фэллон.

В конечном счете, я, вероятно, пырну саму себя. Но я всё равно выставляю нож вперёд и, прищурившись, всматриваюсь в кромешную темноту.

Мне, наверное, следует вести себя тихо, но я бормочу:

— Антони?

Боги, я надеюсь, что это он. Конечно же, я собираюсь отругать его за то, что он пошёл за мной, но я в тайне буду рада, если он проигнорировал моё требование оставить меня одну.

Никто не отвечает.

Моя рука трясется, и нож, выскользнув из влажной ладони, падает на землю. Я приседаю, чтобы поднять его, как вдруг у меня над головой раздается шорох ветвей. Я так резко смотрю наверх, что моя шея хрустит. Мне показалось, что я услышала взмахи крыльев, и я молюсь о том, чтобы это была птица, а не отряд эльфов.

Я пристально всматриваюсь в листву, но она очень густая и не пропускает даже то небольшое количество света, что отбрасывает скрытый за облаками месяц. Жаль, что я не обладаю огненной магией… Да какой угодно магией. Земля достаточно влажная, и если бы я была наделена магией воды, я смогла бы использовать эту сырость и создать пелену густого тумана, чтобы скрыть себя, или размягчить почву, чтобы сбить с ног нападающего.

Справа от меня ломается ветка, и сердце подступает к моему горлу. Я разворачиваюсь, выкидывая руку вперёд. Лезвие разрезает ночь, точно вспышка молнии.

Тихое карканье заставляет меня повернуть голову в обратную сторону.

Глаза золотистого цвета сверкают между запутанных ветвей.

Ворон расправляет крылья, спрыгивает со своего насеста и улетает. Я бросаюсь за ним, мой пульс бешено стучит, а во рту появляется вкус меди. Несмотря на то, что я несколько раз спотыкаюсь, я не только умудряюсь не упасть, но и не отстаю от своего пернатого проводника.

Ворон делает резкий поворот, а я начинаю продираться сквозь кусты, усеянные тысячами шипов. Я чертыхаюсь, точно пьяный матрос, так как они цепляются за рукава и штаны, кусая кожу под ними и распарывая её открытые участки. Я поднимаю руки, чтобы защитить лицо от их натиска.

Влага стекает по моему лбу и щекам. Я даже не утруждаю себя тем, чтобы вытереть её, но вот живая изгородь, наконец, меня отпускает, и я оказываюсь на залитой светом поляне.

Пытаясь выровнять дыхание, я вытираю лицо рукавом рубашки и осматриваю местность. Я замечаю хижину, прислонившуюся к толстому дереву, точно нарост. Её крыша выложена из хвороста и листьев, а стены слеплены из светлой грязи и веток ежевики.

Тихое ржание заставляет меня посмотреть на толстое дерево, и чёрного коня, который, цокая, выходит из его тени. А его поводья держит никто иная, как Бронвен.

Если у меня и были какие-то сомнения насчёт пророчеств и видений, то они вылетают из моей головы.

Я останавливаюсь как вкопанная. Мои лёгкие горят, у меня колет в боку, а пот стекает по вискам и заливает уголки глаз. Я ещё раз тщательно вытираю лицо, намочив свою белую рубашку.

Бронвен кивает на коня.

— Забирайся на Ропота, Фэллон. Нельзя терять ни минуты.

Моего коня зовут Ропот? Отлично.

Когда я подхожу к нему, она говорит:

— Он отвезёт тебя туда, куда нужно.

Он выглядит так, словно собирается отвезти меня прямо в Преисподнюю.

— Я никогда не ездила верхом, — я осторожно протягиваю коню руку.

— Ты быстро научишься.

Конь опускает свой бархатный нос к моей ладони и нюхает. Его нос нежный, а ноздри раздуваются, как у Минимуса в тот день, когда мы с ним познакомились во время моего неожиданного заплыва.

Боги, я надеюсь, что мой змей спрячется где-нибудь, пока меня не будет. Я уже собираюсь попросить Бронвен использовать свои колдовские способности, чтобы защитить его, как вдруг низкий голос шипит:

— Она? Ты что — шутишь?

Я разворачиваюсь и пытаюсь выдавить из своего пульсирующего горла правдоподобное объяснение этой встречи.

Оно почти уже оформилось и готово выскочить наружу, как вдруг Антони добавляет:

— Она люсинка, Бронвен.

ГЛАВА 42

Антони знает Бронвен.

Он знает Бронвен.

Тогда почему она исчезла, когда он подошёл ко мне в мою первую ночь в Раксе?

Её белые глаза блестят, точно змеиные клыки.

— Забирайся, Фэллон. Тебе пора уезжать…

— Как, чёрт побери, она может быть той самой

Антони сердито смотрит, не на неё, а на меня.

Боги, мне не нравится эта версия Антони. Где тот добрый капитан, что гладил моё сердце своими ласками и приятными словами? Существует ли он вообще, или это всего лишь один из его образов, которые он использует, чтобы обманывать людей?

Обманывать меня?

Я расправляю плечи и упираюсь рукой в бедро.

— Почему я не могу быть той самой?

Он запускает руку в свои выгоревшие на солнце волосы, выпустив на свободу пару прядок. В отличие от меня, он, должно быть, не прорывался сквозь тёрку-кустарник, потому что на его коже нет порезов.

— Та жалостливая история о прабабушке и капитане Даргенто, которую ты мне рассказала… В ней было хоть слово правды?

— Сильвиус преследует меня, но я сочинила историю о том, что хочу найти прабабушку.

Я ставлю ногу в стремя и приподнимаюсь в нём, как те рыцари в маминых книгах.

— Мне запретили рассказывать кому бы то ни было о пророчестве. Если бы я знала… Почему вы не сказали мне, что Антони в курсе, — я рисую в воздухе круг, имея в виду ворона, которого, как ни странно, нигде не видать, — всего?

Бронвен передает мне поводья.

— Спасибо, что перевёз Фэллон через канал, Антони. Ты будешь щедро вознаграждён за своё мужество и преданность.

Она проигнорировала мой вопрос, потому что Антони знает не всё?

— Странно, что ты говоришь о преданности, учитывая то, кому предана Фэллон.

Бронвен переводит на него свои жутковатые глаза.

— Что ты пытаешься сказать, Антони?

— Что она, вероятно, не тот человек, кому можно доверить сбор воронов.

Значит, он знает всё…

— Её выбрала судьба. Смирись с этим и делай своё дело.

Тон Бронвен и до этого не был милым, но сейчас он по-настоящему резкий.

— Фэллон влюблена в Данте Регио. Ты всерьёз считаешь, что она…

Голова Антони дёргается назад, и он всматривается в темноту, которая зашевелилась у нас над головами.

Ворон вернулся бог знает откуда.

— Лор, — выдыхает он.

— Значит, не такой уж это и секрет.

Я запускаю пальцы в длинную гриву Ропота и глажу его блестящую эбонитовую шкуру, ожидая приказа Бронвен. Вероятно, она скажет мне следовать за вороном, который, похоже, знает дорогу.

— Как… — Антони сглатывает, — как он освободился?

Он? Ворон — самец, или Антони использовал это местоимение просто так?

— Фэллон его освободила.

Похоже, это всё-таки «он».

Бронвен наклоняет голову, и пристально смотрит в небеса. Может ли она видеть ворона или только чувствует его присутствие?

— С чего вдруг поклоннице Регио соглашаться собрать воронов Лора?

Антони наблюдает за тем, как ворон приземляется на крышу дома, принадлежащего, судя по всему, Бронвен.

— И опять же, как? Обсидиан опасен для…

— Поклоннице?

Я вынимаю пальцы из гривы Ропота и ставлю руки на луку седла. Как может Антони сравнивать меня с каким-то бездумным фанатиком? У меня хватает здравого смысла.

— Мне может быть и нравится Данте, но это не относится к Марко. Именно поэтому, Антони, я и согласилась собрать этих легендарных воронов.