Ярл (СИ). Страница 27

– Вероятно. – Романов пожал костлявыми плечами и улыбнулся. – Или моей долей все еще распоряжается опекун. Не так уж сложно добиться признания недееспособным старика, который ходит под себя и пускает слюну.

– Вы не выглядите недееспособным, Алекс. Совсем не выглядите.

– Благодаря ей. – Романов кивнул в сторону двери. – Но видел бы ты меня полгода назад.

Катя ловко перехватила поднос с тремя дымящимися чашками одной рукой и прикрыла за собой дверь. Я огляделся по сторонам, вскочил и подтянул к дивану журнальный столик. Не на колени же ставить кофе…

– Инсульт? – предположил я. – У вас были проблемы со здоровьем?

– Нет, никаких проблем со здоровьем у меня как раз не было.

Романов усмехнулся и взял с подноса ближайшую чашку. Медленно, неуклюже – и все же достаточно уверенно. В очередной раз упрямство победило даже то, что день за днем разрушало стареющее тело.

– Но мне их организовали. Инсульт – слишком рискованно, его я вполне мог и не пережить, – продолжил Романов. – Грамотно подобранные седативные препараты действуют не менее эффективно. Один укол способен превратить человека в овощ на целый день. Или больше – в зависимости от дозировки. И от желания… лечащего врача.

– Простите меня, – пробормотала Катя, усаживаясь рядом со мной. – Я же не знала…

– Ты и не могла знать, Катенька. – Романов подул на кофе и осторожно отхлебнул. – Ты делала то, что тебе говорили взрослые. Мне вообще повезло, что ты оказалась настоящим врачом. А не просто отрабатывала деньги, которые тебе платили. Очень неплохие деньги, надо сказать, Антон.

А вот это уже камешек в мой огород. Или просто намек. Похоже, даже весьма приличные суммы – не просто же так Катя ездит на шикарном «мерсе» – не смогли убить в ней упрямство, любопытство и элементарную человеческую порядочность. Она начала задавать вопросы – для начала себе самой. Впрочем, я тоже.

– Кому-то нужно было превратить вас в овощ, Алекс, – сказал я. – И для этого Катя… Катя колола вам седативные. Но кому это выгодно? И почему выбрали ее? Неужели нельзя было подыскать кого-то менее любопытного? Или дело в том, что она – дочка одного из…

– Совета директоров, – закончил Романов. – Некоторые вещи слишком серьезные, чтобы доверять посторонним. Даже за большие деньги. Но, к моему большому счастью, у Катеньки еще сохранилось то, что называется «совесть».

Совесть, ум. И, пожалуй, амбиции. Почти наверняка для дочки крупного воротилы из сферы компьютерного железа уже давно было приготовлено тепленькое местечко в «R-corp» – и все же Катя стала врачом. Немыслимым образом девочка из «золотой молодежи» – вроде той же Вики – не выросла мажоркой. И вместо халявы выбрала больницы, пациентов и безумно долгое обучение, после которого ее ждала неблагодарная и тяжелая работа за копейки. Но даже это оказалось на руку Павлу Викторовичу – а я уже ничуть не сомневался, что возглавлял «Империю зла» именно он. И именно он придумал план: оттереть состарившегося «дядю Сашу» от дел, обколоть до состояния овоща и под шумок отжать корпорацию стоимостью в миллионы, если не миллиарды долларов.

– Сивак – ваш опекун? – догадался я. – Или что-то вроде этого? Он распоряжается вашей долей в корпорации?

– Браво, Антон, ты делаешь успехи. Кажется, Катенька все-таки в тебе ошиблась. – Романов негромко похлопал в ладоши. – Именно так. Разумеется, если доля в корпорации все еще моя. Но сейчас это не имеет особого значения.

Не имеет значение? Немыслимые деньги и примерно такого же уровня власть – действительно, какие мелочи.

– А что тогда имеет значение, Алекс? – поинтересовался я. – И как оно вообще может быть связано со мной?

– Антон, на самом деле я очень плохой бизнесмен. – Романов чуть подался вперед. – Если бы не Сивак и остальные, корпорации попросту бы не существовало. У меня есть одна отвратительная черта, которая всерьез могла бы помешать мне стать богатым человеком.

– Вы не любите деньги? – предположил я.

– Все любят деньги. – Романов снова засмеялся, но тут же закашлялся, едва не разлив кофе. – Даже Катенька, что бы она там ни говорила. И я не исключение, Антон. Просто в этом мире слишком много вещей, которые я люблю куда больше. К примеру, свою работу.

– «Гардарику»? – Я пододвинул Кате крайнюю чашку с кофе и сам взял оставшуюся. – Вы ведь поэтому оставили «R-corp»? Чтобы сделать игру, которой еще не было?

– Чтобы успеть сделать игру. – усмехнулся Романов. – Как ты можешь заметить, я уже не так молод, как вы с Катенькой.

– И вы успели. – Я поставил чашку обратно на журнальный столик. – Но она больше не ваша, так?

– Она никогда не была моей, Антон. – Романов хитро улыбнулся. – Если честно, я вообще уже не уверен, что она может кому-то принадлежать. Ты можешь сказать, чем «Гардарика» отличается от других игр?

Запредельной графикой – если слово графика вообще еще применимо к виртуальной реальности. Физикой, неотличимой от реальной. Гениальным… сценарием? Проработкой игрового мира? Уникальной ролевой системой? Принципиально новым подходом к разработке? Немыслимо продвинутым искусственным интеллектом?

Нет. Это все фигня.

– Это не просто игра, Алекс, – сказал я. – Так? Это целый мир. Вы просто натянули на него интерфейс, как… как…

– Избавь нас от аналогий, – фыркнула Катя.

– Можно сказать и так. – Романов опустил руку на рычажок управления и чуть подвинул кресло вперед. – Это целый мир, смоделированный в виртуальном пространстве. И тебе, наверное, хочется знать, как он устроен?

– Было бы неплохо.

– Многого ты в принципе не поймешь – для этого надо быть программистом. Но кое-что, пожалуй, сможешь объяснить даже мне. – Романов на мгновение задумался. – Ты ведь писатель?

– Что-то вроде того. – Я пожал плечами. – Не самый успешный.

– Это неважно. Слушай внимательно – едва ли я смогу когда-нибудь повторить все, что расскажу сейчас. – Романов опустил костлявые руки на столик. – Идея «Гардарики» пришла мне еще в две тысячи седьмом…

Глава 26

Примерно через пятнадцать минут и без того нагретые до предела мозги окончательно расплавились и, кажется, начали вытекать из ушей. Если Романов не лепил горбатого, откровенно издеваясь над далеким от информационных технологий ламером, ему удалось сделать нечто беспрецедентное.

Нет, даже не так – невозможное. Ведь вместо того, чтобы создавать мир «Гардарики», он с нуля прописывал лишь алгоритмы, по которым этот мир должен был развиваться. С самого первого вздоха новой Вселенной, с искр Муспельхейма, сотворивших из растаявшего льда великана Имира, с рождения первых богов – и далее едва касался, позволяя «Гардарике» самой становиться тем, что я видел. Сотни лет просчитывались за минуты, а тысячи – за часы. В нужное время вносились изменения – крохотные, почти незначительные – и система снова создавала историю мира с новой отправной точки. Целые империи и народы отправлялись в «Корзину» на рабочем столе Романова, боги стирались из бытия – и вновь появлялись, но уже другими. Раз за разом.

– Такого не может быть. – Я обхватил раскалывающуюся голову обеими руками. – Я не программист – но это же чистая логика! Просчитать целый мир, каждого человека, его предков и потомков, каждую веточку… каждый камушек! Я даже представить себе не могу, какая нужна мощность, чтобы обработать столько данных!

– Не такая уж и большая, – усмехнулся Романов. – Ты же писатель Антон. Неужели тебе не приходилось создавать миры?

– Приходилось, – буркнул я. – Хоть и не такие, как ваш, Алекс.

– И чем ты при этом пользовался?

– Вот этим. – Я постучал указательным пальцем себе по лбу. – Но…

– Думаешь, есть какая-то особая разница? – Романов аккуратно пристроил чашку с кофе обратно на поднос. – Поверь мне, Антон, современный процессор немногим хуже твоей, вне всякого сомнения, талантливой головы. А у меня таких процессоров были сотни. Все еще удивляешься? Не веришь?

– Верю. Хотя бы потому, что обманывать меня нет никакого смыла. И потому, что я даже теоретически не могу придумать объяснения лучше, – выдохнул я. – Но в таком случае вы – Бог, Алекс.