По следам исчезнувших. Дилогия (СИ). Страница 7

— И что? — с придыханием поинтересовался Родион, явно заинтригованный историей.

— Да ничего, — вздохнул Никита. — Полиция решила, что это не имеет отношения к произошедшему, а было сделано для съемок одной из сцен…

— Только не было в сериале подобной сцены, — авторитетно заявил Леонид Сергеевич. — Ни в исходной задумке, ни в исправленной.

— Может, режиссер еще какое-то изменение внес? — предположил Родион. — Уже после того, как все уехали? Не зря же ему что-то не нравилось…

— Так и подумали, — печально подтвердила Мила. — Еще была версия, что кто-то из оставшихся в лагере просто посадил так куклы для прикола.

— Что, безусловно, могло быть, — заметил Стас.

— Так или иначе, а все десять человек нынче считаются пропавшими без вести, — добавил Леонид Сергеевич скорбно. — Поэтому наш фильм и называется «По следам исчезнувших»…

— И это довольно тупо, — бесцеремонно перебила молчавшая до сих пор Элиза. — Не в смысле названия, а в смысле, что они считаются пропавшими. Понятно же, что они все мертвы, иначе где они? Не в лесу же бродят уже целый год!

— Зачем ты так? — тихо укорил ее Леонид Сергеевич в повисшей после этих слов гробовой тишине.

— А что такого? — с вызовом спросила Элиза. — Ну да, муж Марии был в той группе. И что? Думаю, она не хуже меня понимает, что его больше нет. И этот дурацкий статус «пропавшего без вести» ей наверняка только мешает. Разве нет?

Вопрос определенно адресовался ей, поэтому Маша поняла, что больше прятаться от взглядов не получится. Надев на себя самое невозмутимое выражение лица, на какое только была способна, она обернулась и посмотрела на Элизу в упор.

— Пока не доказано обратное, я считаю своего мужа пропавшим без вести. И для вас, Елизавета, я Мария Викторовна. Леонид Сергеевич, давайте уже к делу? Надо наконец обсудить съемочный график на завтра, а потом я сориентирую по некоторым бытовым и организационным моментам.

Глава 3

От ворот «Лесной сказки» Каменев отъезжал в таком раздражении и злости, что почти ничего не видел перед собой. Да и, казалось бы, на что смотреть? Дорога одна, по ней никто не ездит и не ходит, никаких знаков, которым нужно следовать, на ней нет. Хоть с закрытыми глазами езжай! Единственная опасность — врезаться на изгибе в вековую сосну.

В итоге машину, идущую навстречу, он заметил чуть ли не в самый последний момент, когда водитель весьма грубо посигналил ему, призывая прижаться к обочине. Вообще-то, это был еще вопрос, кому и куда следовало прижаться! Та машина так-то тоже могла бы пропустить его. Но нет! Навстречу ему ехал громоздкий шикарный «мерседес», а такие машины никогда и никого не пропускают, поскольку их владельцы свято уверены в собственной исключительности и в том, что это другие должны перед ними расступаться!

Справедливости ради, конечно, стоило признать, что «мерседес» и так ехал, максимально прижавшись к своему правому краю дороги, это Каменев ехал почти по центру, пользуясь отсутствием разметки и других участников движения. Но в тот момент он был слишком раздосадован, чтобы даже просто обратить на это внимание, не то что признать.

Возмущенный сигнал водителя «мерседеса» выдернул его из мрачных мыслей слишком поздно: Каменеву пришлось резко крутануть руль вправо, чтобы уйти от столкновения, в итоге он едва не влетел в одну из тех самых сосен, растущих по краю дороги, но все-таки успел затормозить, громко выругавшись.

«Мерседес» пролетел мимо, даже не сбавив скорость и уж тем более не остановившись, дабы убедиться, что с ним все в порядке. Откуда он вообще взялся? Оставалось только предположить, что это еще одна машина киношников, будь они неладны. Что ж, им же хуже.

Каменев откинулся на спинку водительского кресла, не торопясь продолжить движение. Сердце все еще колотилось в груди, отдаваясь пульсирующей болью в висках. Он попытался расслабить сжатые челюсти и схватил пачку сигарет, чтобы было на что отвлечься. И чем успокоить расшалившиеся нервы.

Впрочем, сам виноват. Знал же, что не стоит ехать, что бессмысленно это. Понял, как только выяснил, что администрированием поездки занимается Мария Лапина. Она еще тогда ему не понравилась — год назад. Каменев всегда терпеть не мог таких баб: деловых, высокомерных, привыкших всеми командовать. У нее муж пропал, повсюду кровища, ясно, что он едва ли вместе с остальными просто пошел в лес и заблудился, а она ходит с каменным лицом, все только звонит кому-то да на звонки отвечает, вопросы какие-то решает. Как только мужики вообще на таких женятся?

Мысли свернули куда-то не туда, и он раздраженно раздавил окурок в пепельнице. Да и ну их всех к черту: и Лапину, и ее группу. Если исчезнут, как и другие, то туда им и дорога, сами напросились. Любители топтаться по чужим могилам и зарабатывать на этом бабло, даже если то были их друзья и близкие. Главное для них — шоу, которое всегда должно продолжаться.

Это же надо додуматься поехать в то же самое место, где уже без вести пропали десять человек, да еще в те же самые дни, когда это произошло! Какие доводы способны остановить подобных людей? Нет, конечно, они наверняка знают не все, и он мог бы их просветить, но это чревато последствиями уже для него…

Как он умудрился вляпаться в эту историю? Каменев мысленно вернулся к событиям годовой давности. Он ведь не должен был тогда поехать в этот чертов лагерь! Не его работа, даже территория не его, он вообще тогда был в отпуске!

А все потому, что в отпуск нужно не уходить, а уезжать. И лучше уезжать подальше, в идеале — куда-нибудь за границу, где твое ментовское удостоверение превращается в бессмысленную картонку. А он не поехал: дорого, глупо, да и не с кем. Решил родителей навестить, помочь им к зиме подготовиться. Да и погода стояла чу́дная для конца октября! Одинаково приятно и шашлыки жарить, и водку пить, и в бане париться. Родители его как раз за год до этого сменили городскую квартиру на дом в деревне, вот он и поехал к ним прямо в субботу утром. А в понедельник днем ему уже позвонили и попросили помочь, потому что, как назло, деревня, где поселились его родители, — ближайший к «Лесной сказке» населенный пункт.

Каменев тогда не смог отказать. Отчасти потому, что не очень-то умел отдыхать. Он сел в машину, указал точку в навигаторе — и уже полчаса спустя был на месте. О чем пожалел минут через пять.

У распахнутых ворот он тогда обнаружил патрульную машину и двух растерянных молоденьких парней. Они топтались на подъездной площадке, бросая на безмолвные домики и замершие на территории лагеря машины напряженные взгляды. Когда Каменев предъявил им удостоверение, они рассказали, как дело было. Мол, пришел вызов по рации: надо проверить заброшенный лагерь, люди там остались работать, а теперь на связь не выходят. Они и поехали. Приехали — а тут ворота закрыты, замок на цепи, машины внутри стоят, а никто не отзывается.

— Так ворота вы сами вскрыли, что ли? — нахмурившись, уточнил тогда Каменев.

Парнишка, говоривший с ним, уныло кивнул.

— Так ведь не отзывался никто! — оправдываясь, словно школьник, проныл он. — А нам велели проверить… Мы и зашли. Думали, может, помощь кому нужна, а там…

Парень как-то странно дернул головой. То ли кивнул на темнеющие между деревьями домики, то ли его просто нервный тик одолел.

Каменев больше ни о чем не стал расспрашивать, пошел сам посмотреть, что «там» такого. И это необычное, жуткое ощущение от осмотра места преступления не забудет уже никогда.

Конечно, он делал это далеко не в первый раз. Он бывал на местах разных убийств: обычных бытовых, чуть менее обычных, совершенных с целью получения наживы, даже на местах бандитских разборок, на которых оставалось сразу несколько трупов. Однажды даже расследовал с группой убийства серийника. Но такой жути Каменев не испытывал ни разу.

Заброшенный лагерь сам по себе производил гнетущее впечатление. Кирпичное здание у входа выглядело веселее других, но даже его время не пощадило. А деревянные домики, рассыпанные по территории дальше, выглядели, на его взгляд, еще более удручающе. Стоящие на территории машины — красивые, новые, даже вполне чистые — резко контрастировали с этим видом, но отчего-то только усиливали тревожное ощущение.