Фурадор. Страница 15

Они шли домой пустынными улицами, обходя закрытые черными лентами переулки. Город заметно опустел за последнее время, зачастую единственным аккомпанементом их шагов были скрип покосившихся ставен да завывание ветра в холодных печных трубах. Моросил кажущийся бесконечным осенний дождь, ноги загребали холодную воду грязных луж.

Обряд дался им тяжело. И если Максимилиан еще мог найти в себе силы для продолжения дня, то учитель выглядел старым грифом, тащившим на себе враз отяжелевшие крылья. Он тяжело опирался на трость, кряхтел и вздыхал, если приходилось вынужденно менять маршрут.

А еще Максимилиану казалось, что учителя гложет тот факт, что у его ученика опять ничего не получилось. И от этой мысли юношу одолевал горький стыд, клокочущий в груди и толкающий к горлу слова извинения, слова о признании поражения. Пока что их сдерживал страх, но эта дамба уже почти прорвалась.

– Молодец, что сообразил про ребенка, – скрипучий голос Крюгера был еле слышен. – Не каждый опытный фурадор обратил бы на это внимание.

– А? – Максимилиан не сразу понял, что правильно расслышал ментора.

Он что – хвалит его?

– Говорю, молодец, – чуть громче и ворчливее повторил люминарх. – Не совсем уж пропащий.

И вновь замолчал, что-то бормоча под маской.

Сердце Максимилиана защемило от благодарности учителя, и он решил, что лучше момента не будет.

– Мне кажется, я не смогу пройти Лабиринт, – сказал он и замолчал, пытливо ожидая реакции.

Добавил на всякий случай:

– Я всё делаю правильно, но что-то меня не пускает.

– Что не пускает? – откликнулся Крюгер, не оборачиваясь.

– Я не знаю, – честно признался Максимилиан. – Мне кажется, это как-то связано с той раной, что оставил лопнувший самоцвет. Каждый раз болит именно там, словно кто-то за крючки дергает, выдирает из Долины, как рыбу на поверхность.

– Ерунда, – уверенно буркнул люминарх. – Это никак не связано.

Тут Максимилиану ответить было нечего, вся его теория строилась лишь на одной этой догадке.

– У меня нет других объяснений, господин учитель, – растерянно ответил он. – Всё остальное я делаю правильно.

Крюгер закашлялся, будто рассмеялся. Протянул насмешливо:

– Мда… Всё правильно, кроме завершения обряда.

Это было обидно, ведь Максимилиан сказал, что дело не в знаниях или умениях! Неужели учитель настолько закостенел в собственной непогрешимости, что не хочет видеть очевидного?

Но Крюгер, помолчав и о чем-то поразмыслив, вдруг сказал:

– Вернемся – отведу тебя к Дамасу, пусть еще раз осмотрит. Может, примочки какие пропишет.

Старый фурадор повернул голову к мальчику, глаза тускло блеснули в глубине маски.

– Но если мы никак не исправим эту ситуацию, то я не знаю, что с тобой делать, Рэкис.

Он сказал это спокойно, без угрозы, но у Максимилиана холодок пробежал по спине. Учитель очень редко называл его по имени, и это говорило как об искренности слов, так и об их важности.

Они вышли на перекресток Двух Судей, собираясь свернуть на Колесную, но их внимание привлек шум с соседней улицы. Обычно Крюгеру не было дела до городской суеты, но сейчас он замедлил шаг, потом и вовсе остановился, приглядываясь. Сказал решительно:

– Ну-ка, идём!

Еще издали Максимилиан заметил в толпе знакомые фигуры – статного мужчину в доспехах и с белыми лентами на плечах, а также сопровождающих его девочек в пушистых плащах и масках сов. А также всюду сопровождающих их плечистых мужиков с дубинами и трещотками.

Белый Грокк и сестрицы Дилан со своей свитой!

Самопровозглашенные охотники с тьмой стояли полукругом перед похожим на гнилой зуб дома. С покатой крыши ниспадала бурая бахрома усохшей виноградной лозы, из-под мертвых стеблей еле проглядывал край окна. Над дверной притолокой была прибита резная дощечка, на которой обычно писали имена или девизы хозяев, но сейчас она поросла мхом, и разобрать что-либо не представляло возможности.

Перед Белым Грокком подобострастно склонился мелкий мужичек в старом кафтане и берестяной маске с просверленными для глаз дырами. Он то и дело тыкал в сторону дома, кивая и что-то тараторя. Грокк возвышался над ним, будто укрытая снегами гора; из-под опущенного забрала виднелся широкий подбородок с торчащими седыми волосками. Когда мужичек закончил свой рассказ, пальцы в белых перчатках указали на дом. К двери двинулось двое «охотников» с дубинками.

– Именем Света остановитесь! – каркающий голос Крюгера отразился от стен и заставил всех повернуть к нему головы. – Какая нелегкая принесла вас сюда?

Экзорцист дошагал до затихшей компании, встал между ними и домом.

– Отвечайте, когда я спрашиваю! – прикрикнул люминарх, бесстрашно взирая на вооруженных людей.

Максимилиан, остановившийся за учителем, ощутил себя неуютно. Особенно когда поймал пристальные взгляды сестер Дилан. Было в этих девочках что-то пугающее.

– Свет тебе, люминарх Крюгер, – голос Грокка был густым и напевным, звучал словно из глухой бочки. – Народом и церковью уполномочены мы искоренять зло в землях наших. Неужели тебе это неизвестно?

– Известно, – пренебрежительно ответил фурадор. – Как и твое желание достаточно вольно трактовать фразы из орденской грамоты.

Мужики с колотушками и трещотками недобро забурчали, возмущенно переступая с ноги на ногу. Девочки-совы смотрели прямо и не мигая, словно большие куклы со стеклянными глазами.

– Незачем так говорить, господин люминарх, – тон Грокка оставался благодушным. – Мы также, как и вы, истово служим Свету, и лишь перед ним одним будем держать ответ за дела наши.

– Когда окажетесь перед ним, тогда и будете, – Крюгер не был настроен на дружескую беседу. – А я еще раз спрашиваю – что вы забыли возле этого дома?

Максимилиан силился понять, какую эмоцию скрывает опущенное забрало «главного охотника», ведь он уж точно не привык к подобному обращению. И почему учитель так рьяно нападает на него? Неужели не видит, что этот человек опасен? Он и его фанатичные доброделы с дубинками?

Но, должно быть, Грокк тоже хорошо знал Крюгера, поэтому предпочел ответить, а не пререкаться со сварливым стариком.

– Господин главный экзорцист, должно быть, слышал о новом очаге проказы в районе фонтана Балестра? Нам сообщили, что в этом доме скрывается мужчина, причастный к этой хвори. Несколько лун назад он был замечен в тех местах, лицо его не скрывала маска, глаза полнились чернотой, а с губ срывались богохульства и темные заклинания. Так не должны ли мы, господин люминарх, провести дознание, докопаться до правды? А, докопавшись, покарать изменника рода человеческого?

Максимилиан посмотрел на учителя. В городе в последнее время действительно появилось много тех, чей разум совратили вездесущие твари из Пустошей, либо же тех, кто добровольно вызвался служить Тьме, надеясь на ее милость и защиту. Следуя указаниям новых хозяев, они становились разносчиками болезней, отравителями вод, призывателями порчи и сглаза.

Неужели в доме за их спиной один из таких еретиков? И какое до него дело Крюгеру?

– Твои соглядатаи – слепые тунеядцы, не способные отличить вошь от блохи, – пренебрежительно возвестил фурадор. – Я сам схожу и всё проверю. Будет нужда – обращусь в орден. А ты забирай свою свору и идите куда шли.

«Свора» зарычала, заворчала от такой наглости, застукала дубинками и трещотками. Они сейчас действительно выглядели псами, готовыми броситься и разорвать наглого экзорциста, а заодно и притихшего мальчишку, и лишь гордое молчание лидера, будто крепкие поводки, удерживало их на местах.

– Твои слова обидны и несправедливы, – Грокк был все еще вежлив, но голос уже отдавал сталью. – Скажи, разве церковь избавила луговую общину от ведьмы, что морила детей и калечила скот? Или кто-то из ордена откликнулся на призывы готтенского лесничества, когда еретики поджигали их дома? Или это светочеи и люминархи патрулируют улицы, охраняя покой горожан от темных созданий? Почему же сейчас ты не даешь нам заниматься привычной работой, экзорцист?