Под лавиной чувств. Страница 9

– А мне жарко. Хочется проветрить кабинет. Ты поняла, кто это был?

– Конечно! Сразу же, – Даша пододвигает ко мне второй стул и садится рядом. – Такого мужика не забудешь. Ты бы видела, как вокруг него кружила наша Светланочка Павловна. Эта тигрица чуть на него не запрыгнула. Но мужик – кремень. Сидел с невозмутимым видом. Я сначала подумала, что он меня узнал. Но нет, ложная тревога. Как думаешь, свою зубную фею, может, узнал?

– Нет. Сто процентов. Но пытался приставать. Ты видела, как он за ногу меня схватил?

– Я видела твои горящие глаза, Варенька Борисовна! У вас тут было крайне напряженно, – Даша томно прикусывает нижнюю губу и игриво ведет бровями.

– Не выдумывай. Все, давай собираться. Завожу машину, – тянусь к сумочке за ключами, чтобы включить автоподогрев и замираю: – он же мог ее узнать! Черт, мне что теперь на работу на такси ездить в дни его приема?!

– Да мало ли таких машин в городе, как у тебя?

– Много. Я накручиваю себя, да? Ладно, собираемся и едем. Вызывай такси до моего дома.

По дороге до моего дома подруга устраивает допрос с пристрастием. Про Глеба. Признаюсь, что не видела его с пятницы.

– Он уехал к родителям. После машины дров, что он перерубил, ему точно не до меня. Пусть отдыхает. Он завтра даже в клинику не собирается приходить, с детьми, наверное, будет, – чтобы выкинуть из головы Шишкина, старательно утрамбовываю в мозг мысли о Глебе. – Навещу его завтра после работы. Сделаю сюрприз. Даш, мне нужна твоя леопардовая шуба. Я заявлюсь к нему в нижнем белье и устрою жаркую ночь.

– Еще скажи, что до его квартиры нужно тебя провожать завтра?

– Даш, чтобы я без тебя делала, – громко целую свои пальцы и отправляю их на щеку подруги, озвучивая свой жест. – Когда-нибудь я смогу справиться с этим страхом. Не век же тебя по подъездам таскать.

– А твоего мужика этот страх не смущает? Может, он как-то тебя исцелит?

– К сожалению, Глеб не воспринимает его серьезно. Думает, что у такой смелой девушки, как я, которая на бокс ходит с детства, не может быть страхов, – я в который раз задумываюсь, а не зря ли я трачу с ним свое время. – Знаешь, мне кажется, что я не дотягиваю до его идеала. Он все время упрекает меня, что я живу только для себя. У него жена бывшая и с двумя бизнесами справляется, и детей воспитывает, и дома по три блюда готовит. А я… Как будто избалованная эгоистка. Все время недостаточно хороша…

– Ну и нужен он тебе? Ты всегда будешь плохой, меркантильной, неудобной для того, чей член короче твоего каблука! Ты себя сделала сама! Все, что у тебя есть – твоя заслуга. А он просто женился на дочке владельцев клиники и прибрал ее к своим рукам!

– Даша!

– Что Даша? Ты и сама это знаешь. Просто тебе лень искать нормального мужика. Ты как будто специально нарываешься на всяких козлов. И твой Глеб – их предводитель. Я тебе серьезно говорю, он сто процентов ныряет и к тебе, и к жене. А ты лапшу с ушей все снять не можешь.

– Ладно, хотела же я встретить свой день рождения в лесу, в горах. Вот вселенная и подкинула мне Глеба с его поездкой в Бурятию. Вернусь, и пошлю его к чертям.

Пока стоим на красном свете светофора, мне звонит незнакомый номер. Сразу думаю на медвежатника. Меня снова бросает в жар. Похоже, у моего организма выработался рефлекс на Шишкина. Интересно, у него что-то болит-беспокоит или он хочет продолжить домогательства? Резко отвечаю на вызов, но, оказывается, что это служба доставки цветов, а не мой навязчивый пациент. Испытываю даже какое-то разочарование. Курьер спрашивает мой адрес, диктую и поворачиваюсь к Даше.

– Цветы. Через пять минут курьер уже будет около моего дома. А мы так плохо про Глеба говорили, а он, видишь, старается загладить вину.

– Даже удивительно. Обычно от него ничего не дождешься.

Мы подъезжаем к дому. Паркую машину на своем привычном месте. Звоню курьеру. Даша выходит вместе со мной, параллельно проверяя, через сколько приедет ее такси. Забираю большой букет, упакованный в крафтовую бумагу.

– Тяжелый, – довольно комментирую и тяну Дашу за собой второй рукой. – Идем, напою горячим чаем. Тебе же не терпится заценить цветы! Пушок давно тебя не видел.

Дома все мое приподнятое настроение по поводу романтичного жеста Глеба сменяется совсем другими эмоциями и ощущениями. Сначала я испытываю дикий восторг при виде монобукета из фисташковых диантусов. Как мой мужчина угадал и с моими любимыми цветами, и с их цветом?

Потом шоком, непониманием и мандражем, когда я начинаю читать записку и понимаю, что этот подарок отправил мне не Глеб:

“Пусть эти цветы вас порадуют и будут не только жестом благодарности за ваш подвиг по спасению моей улыбки, но и извинениями за мои непослушные руки. Я и мой спасенный зуб ваши должники. З.Ш.”.

Дарья с удивлением наблюдает за моей реакцией и забирает записку.

– Это Захар? Вот это я понимаю, настоящий мужик, не то что… – прищуривается, пытается сдержаться, но это у нее не получается, – некоторые. Он запал на тебя, Варь. Я как чувствовала, взяла для тебя его номер телефона из карты. Звони ему. Можешь меня не благодарить. А его – обязательно. В ногах валяться не нужно, но сказать, что тебе приятно – нужно.

– Еще чего… – мямлю я, забираю записку, мну и бросаю ее на столик. Всем своим видом показываю, что мне все равно. Но руки и глаза тянутся сделать совсем другое: перечитать его послание много-много раз.

Хочу выпроводить подругу поскорее, чтобы она не заметила мое волнение и странное состояние. Иначе не отстанет и реально заставит ему позвонить. Меня же – всю трясет. Улыбка живет отдельной от меня жизнью, захватив власть надо ртом. Кровь в венах превращается в тягучую горячую субстанцию, поджигая тело изнутри и заполняя его странной, возмутительной энергией предвкушения.

Пока Дарья гладит моего развалившегося на диване кота и хитро поглядывает на меня, я набираю воду в вазу и ставлю в нее букет вместе с упаковкой.

– Так, ну все, моя красавица, карета подана. Я отправила тебе номер красавчика. На всякий случай.

Провожаю ее до двери и с удовольствием остаюсь одна. Потому что в голове слишком много мыслей от всего лишь какого-то букета. Беру записку в руки. Рассматриваю каждое слово, написанное очень коряво. Зачем-то подношу к носу и собираю с клочка бумаги запах, будто это сам медведь свои каракули оставил, а не сотрудница цветочного магазина. Я слышу нотки своих-его любимых духов. Иллюзия. Да это мои пальцы пропитались ими, а следом и записка. Не он же собственноручно после стоматологии заезжал оформлять заказ.

Вместе с запиской сажусь в кресло. Пушок тут как тут. По-хозяйски прыгает ко мне на колени и наглой мордочкой выбивает из моей руки ласку. Никогда не могу ему отказать. Глажу его шерсть и пытаюсь отдать коту захватившее меня смятение.

А если он мне позвонит? Брать трубку? Или напишет? Отвечать на сообщение тогда? Сразу напомнить о субординации. Киваю своим мыслям. Или игнорировать? Быть неприступной, сдержанной, не поощряющей общение за пределами моего кабинета?

Захар еще не позвонил и не написал, а я уже продумываю варианты своих действий. Что со мной происходит?

Я не в первый раз получаю знаки внимания от пациентов. Это приятно. Но смущает меня другое – моя неоднозначная реакция. Я как будто школьница, которой улыбнулся понравившийся мальчик, и она не знает, на какое дерево или забор запрыгнуть козой от эмоций. Даже не смущает, пугает. Потому что от таких, как Захар Шишкин, я с детства привыкла держаться подальше. От него несет грубой силой и опасностью.

Я же всю свою жизнь выбираю безопасных, безобидных. Даша сказала бы – ущербных. И сейчас я ловлю себя на страшном определении, которое бьет под дых без смягчающей удар перчатки.

Слабых.

Я выбираю слабых.

Несмотря на то, что меня воспитал строгий мужчина со стальными яйцами – папа, который живет по принципу “пришел-увидел-победил”, я выбираю полную противоположность. “Попытался, испугался и…съебался”. Например, к родителям на несколько дней после дня рождения жены.