Измена. Счастье вопреки (СИ). Страница 11

Муж продолжает наносить удары сыну, только словами, что намного больнее, потому что душевная убивает в разы сильнее.

- Еще раз повторяю, это только наши с мамой проблемы, так что рот свой закрыл, поднялся в комнату и не вмешивайся. От меня, от нее самой собрался защищать. Да ты себя защитить не можешь, кого ты собрался защищать? Себя научись защищать для начала.

- Замолчи, лучше замолчи, - голос Макса уже дрожит от злости. Сын сорвется в любой момент, чувствую.

- И не подумаю. Ты, щенок, сопляк, только и умеешь, что на ринге драться, а в жизни ты не боец. Ты ничего из себя не представляешь, ничего не стоишь. Ты никто. Ноль, пока в голове пустота.

- Замолчи, - Макс срывается на откровенный крик, снова замахивается для удара, в которых я совершенно не разбираюсь, но тут уже Витя не теряется.

Второй раз это не прокатывает, и сын проигрывает ему.

Муж отводит корпус назад, кулак сына пролетает мимо, и эту вытянутую вперед руку, Витя успевает перехватить, а дальше попытки вырваться со стороны сына.

Повторюсь, муж выше, шире в плечах, и у него получается скрутить сына и прижать к полу весьма мягко, плавно, технично. Мне больно на это все смотреть.

- Нет, что вы делаете? Прекратите. Ну, хватит вам. Что вы делаете? - подлетаю к мужу, пытаюсь стащить его с сына, но у меня не получается.

Я намного слабее, слабее каждого из них, а они еще на эмоциях, на адреналине. Понимаю, что совершаю глупость, но не могу же я стоять в стороне и смотреть, как они калечат друг друга?

- Уйди, не вмешивайся, Аня. Я сказал уйди отсюда, - рычит в мою сторону, Витя, и сильнее прижимает к полу, пытающегося выбраться сына. - А я тебе говорил, что бокс твой, это все ерунда, и надо было идти на борьбу. Никакой мобильности, никакой адаптации к реальной жизни. И кого ты собрался защищать? Как? Говорю же, себя не можешь защитить.

- Ты все равно меня не переубедишь. Ясно тебе? Это ничего не значит. Это не отменяет твоего предательства и низости твоего поступка. Ну ладно ты себя не уважаешь, плевать, но ты говоришь, что любишь маму и не хочешь терять семью. Но о какой любви речь, если ты не уважаешь ее? Твоя измена, это в первую очередь неуважение к ней, показатель того, насколько ты к ней равнодушен, показатель того, что ты просто заигравшийся мужик с кризисом среднего возраста.

Этого мгновения хватает, чтобы Витя ослабил хватку и потерял бдительность. Макс выворачивается из захвата, переворачивается на спину и хватает мужа за руку. Максиму удается лишить его точки опоры, и это становится решающей точкой.

Понимаю, что нужно что-то делать, нужно как-то это остановить, потому что иначе это все перерастет в обычный мордобой, а я не могу этого допустить. Не могу.

Подлетаю к ним. Падаю на колени, подлетаю к ним, хватаю мужа за плечи, и пытаюсь оттащить от сына.

- Нет, пожалуйста, Вить, хотя бы ты успокойся, остановитесь. Я вас очень прошу, - голос дрожит словно не мой, но они меня не слышат, им все равно.

- Уйди, Аня, уйди, - продолжая локтем придушивать сына, муж корпусом поворачивается ко мне, но не глядя хватает за руки и отталкивает от себя.

У меня вся жизнь перед глазами проносится, потому что силы в ногах нет, а толчок слишком сильный.

Я падаю.

Я падаю очень больно, задевая журнальный стол.

Глава 13

Глава 13

Аня

Время останавливается, мир замирает. Я вижу все, как в замедленной съемке: падение, стол передо мной.

Пытаюсь опереться на него руками, чтобы хоть как-то смягчить падение. Боюсь повредить руки, но уж лучше переломанная рука, хотя для беременной это ничуть не лучше. Но, к счастью, мне удается хоть немного поймать равновесие.

Ну как равновесие, я просто мягко падаю, волнами, и поэтому нет того жесткого удара, который мог бы быть. Не знаю, это чудо меня, словно кто-то за руку дернул в другую сторону, чтобы вернуть меня в исходное положение, только недостаточно сильно.

Полулежа на полу, закрываю глаза, дышу, дышу, что есть силы, пытаюсь выровнять дыхание, успокоить бешено бьющееся сердце, и прислушиваюсь к ощущениям внутри себя. Но, кажется, как будто я умерла, потому что не чувствую ничего, а только слышу биение сердца и чувствую, как все тело окатило волной паники, а следом жара.

Все, на этом все. Но ведь должно же быть что-то еще, должно быть. Беременным нельзя биться животом, нельзя падать, это все может привести к печальным последствиям, а я упала. Как бы то ни было, но я упала.

- Твою ж, Аня! Аня, ты как? Прости, я не хотел, не хотел. Что с тобой, что болит, где ударилась? - Витя хватает меня за плечи со спины.

Его голос такой беспокоящийся, в котором страх и злость на самого себя, возвращает меня к реальному миру, я начинаю слышать звуки, чувствую руки, ноги. Я понимаю, что пострадала, но, кажется, все обошлось.

Живот потягивает на не так сильно. Не знаю, критично это или нет, но мне страшно. Мне очень страшно. Сейчас понимаю, что надо сказать о беременности.

Понимаю, что нужно срочно ехать в больницу, но я аккуратно сажусь, поворачиваюсь к мужу и сыну, смотрю на их обеспокоенные лица и понимаю, что нужно просто их успокоить и уехать из дома одной, просто взять самой вызвать такси и уехать.

- Убери от нее руки. Как ты мог ее вообще толкнуть? Из ума выжил? - Макс буквально орет на отца, не кричит, а именно орет, у меня даже уши закладывает от этой громкости.

Понимаю, что сын испугался, переживает, и вроде бы осадить его надо, остудить этот пыл, но на самом деле не хочу и мне очень приятно то, что он защищает.

- Тебе мало было? Преподать еще один урок? Ну так подожди, сделаем это в спортзале. Зря я тебе ринг здесь, что ли организовывал? - Витя не остается в долгу, быстро отвечает ему, а я поражаюсь тому, насколько они все-таки еще не отошли от своей драки.

Они вроде встрепенулись, вроде бы смогла на себя внимание перевести, но недостаточно сильно. В них кипит адреналин, азарт и жажда расправы. Это пугает, очень сильно пугает.

Получается, даже если я сейчас их отвлеку, стоит выйти за порог, и они здесь поубивают друг друга, а с другой стороны, что я могу против них? Вот что?

Смотрю и не понимаю, вернее, понимаю, но лишь то, что я бессильна. Надо, наверное, оставить их в покое, пусть по передерутся, пусть разобьют друг другу носы, наставят синяков, пускай ходят потом с фонарями и освещают улицы. Лучше просто потом обработать им раны, чем еще раз рисковать.

- Давай, хоть сейчас. Я готов, - ну вот, Макс принимает его вызов, и они уже готовы забыть обо мне.

- Можешь идти, я подойду, - через плечо бросает в сторону сына муж, и потом снова смотрит на меня. - Ань, ты мне не ответила, что болит, чем ударилась, - обращаясь ко мне, тон мужа резко меняется, становится более мягким, ласковым, а еще в нем слышно вину.

- Я цела, со мной все в порядке. А вы ужасны, - отвечаю не только ему, но и сыну. - Вы устроили здесь какую-то мелодраму. Мы словно в каком-то дешевом сериале или бульварном романе. Петушитесь тут друг перед другом, что-то кому-то доказываете.

Бросаю в сердцах, не могу больше сдерживаться.

- Макс, я понимаю, у тебя возраст такой, ты очень горячий, но я прошу тебя, ты ведь умный парень. Понимаешь, что это все неправильно? - сын фыркает, встает на ноги и скрещивает руки на груди, показывая недовольство.

Думает, что я передумаю, но нет, я не передумаю. Они мне надоели, правда, ведут себя как два петуха на боях.

- А ты, Вить? С кем ты собрался драться, с подростком? Да у него силы меньше, элементарно возраст не тот. Ты продолжаешь до сих пор тренироваться, и он тренируется. Вы не в равных условиях. Хочешь урок ему преподать, показать, какой ты крутой, что твоя борьба круче, чем его бокс?

Это вечная проблема у них. Сын хотел одно, отец другое, и сейчас Витя решил ему лишний раз об этом напомнить.

- Я не понимаю, чего вы оба хотите добиться? - перевожу взгляд с одного на другого, и теперь уже дуются оба.