Первый БПЛА Второй Мировой (СИ). Страница 23

— Вот немцы её оприходуют, тогда поймёт, — хохотнул бородач, и его смех подхватили остальные. — А пока давайте выпьем за победу Третьего рейха и за нашу, значит, удачу!

— Ох, хорошо бы вы всех этих проклятых комиссаров поскорей бы уже переловили, да и повесили. Немец всяко лучше власть, чем красные, — сказала сволочь в женском обличии, подняв вместе с полицаями рюмку, чем, собственно, полностью развязала мне руки.

До сего момента у меня в планах было дождаться, пока женщина покинет дом, чтобы полностью исключить лишние жертвы. Но после её слов, после поддержки тоста за «победу рейха» и презрительного упоминания о «красных», я понял, что жалеть её вовсе не стоит.

«Что ж, тётя, ты сделала свой выбор», — пронеслось в голове, и я почувствовал, как внутри закипает холодная решимость.

Пора было действовать и я начал поднимать дрон выше. В это время один из полицай, вероятно, услышав шум винтов, настороженно высунулся в окно и, прищурившись, стал всматриваться в ночную мглу. Ничего не обнаружив на уровне глаз, он поднял голову и уставился прямиком в камеру, после чего воскликнул:

— А это что за диво такое⁈

Его лицо, искажённое удивлением и страхом, я запомнил навсегда, хотя для него эти секунды стали последними в его поганой жизни.

Почему? Да потому что к этому моменту, я уже подлетел к трубе, активировал захват и сбросил смертельный груз в дымоход. Летательный аппарат ещё не успел подняться на безопасное расстояние, когда снизу донёсся оглушительный грохот взрыва.

Дом буквально разорвало на части: стены затрещали, крыша обвалилась, а остатки строения тут же охватило пламя. Взрывная волна подбросила дрон разом метров на пять, и я потратил немало времени и нервов, чтобы выровнять «Семицветик».

'Строго учтём на будущее — три гранаты на таком расстоянии развалят не только цель, но и могут покалечить бесценный беспилотник.

Посмотрел в камеру. Никто из полицаев живым из дома не выбрался. Огонь яростно вцепился в деревянные балки, выбрасывая в небо искры, которые растворялись в вечернем сумраке. Взрыв наделал столько шума, что, казалось, вся деревня должна вот-вот сбежаться на этот грохот. Поэтому времени дальше размышлять не было — нужно было спасать разведчика.

Направил дрон к месту заточения пленника. Через тепловизор я видел его фигуру, всё ещё лежащую в углу. Он был жив, но едва шевелился.

Подлетел ближе, включил динамик и, стараясь говорить негромко, произнёс:

— Сергей! Очнись! Сергей! Можешь идти?

Тот заворочался, медленно повернулся в сторону двери.

— Николай, это ты? — донёсся из динамиков слабый голос измученного пленника.

— Да! А кто ж ещё⁈ — ответил я, чувствуя, как адреналин бьёт по вискам. — Так, как мне тебя освобождать?

— Я… я не знаю. Я связан, — прохрипел он, и в его голосе чувствовалась безнадёжность.

Увеличил изображение: руки и ноги были крепко стянуты грубыми верёвками, узлы выглядели тугими — верёвки не снять без инструмента. Крутанул камерой на 360 градусов, но никого из жителей не увидел.

План спасения начал рушиться.

«Что же делать? Как его развязать? Где все деревенские? Неужели попрятались и никому не интересно, что происходит?»

Вопросы вихрем закружились в голове, пока я пытался найти решение.

'Неужели придётся всё же взрывать? Да ещё и тремя лимонками, которые только что разнесли дом? Нет — это по меньшей мере безрассудно. Да и вообще, даже если мне повезет, и я сумею открыть дверь, то как Сергей освободится, если ему никто не поможет это сделать? Ведь для того чтобы разрезать верёвки, нужен нож. Разумеется, я мог бы доставить его дроном — это не проблема. Но как передать этот нож Сергею, если его руки связаны за спиной? Самостоятельно разрезать путы, находясь в таком положении практически нереально. Нужна помощь со стороны. А в этой части плана произошла осечка. Ни выживших полицаев, ни любопытных местных жителей, которых я смог бы привлечь к освобождению, видно не было.

В голове мелькнула безумная идея: привязать нож к дрону и, управляя им, попытаться разрезать верёвки, двигая БПЛА вперёд и назад. Но я тут же отогнал эту нездоровую мысль, представив, как это будет выглядеть в реальности. Мой дрон — не ювелирный инструмент, а экспериментальная модель, созданная для тестов, а не для филигранной работы. Одно неверное движение — и вместо верёвок я искромсаю Сергею руки. И это ещё если повезёт…

«Тогда что же остаётся? Как освободить пленного?»

Я лихорадочно искал выход, чувствуя, как секунды утекают, словно песок сквозь пальцы.

В этот момент микрофон уловил резкий звук выстрела. Пуля просвистела где-то рядом, и я инстинктивно рванул дрон вверх, одновременно разворачивая камеру. Внизу, в нескольких метрах от сарая, стоял полицай с винтовкой в руках. Его лицо было перекошено от ужаса, глаза округлились, а руки тряслись, пока он пытался прицелиться вновь. Судя по всему, он прибежал на звук взрыва, чтобы помочь своим «коллегам» по фашистскому ремеслу.

Прислужник новой власти смотрел на дрон, как на нечто сверхъестественное и, размахивая руками, кричал:

— Чур меня! Чур!

Тратить на этого дурачка три гранаты было жалко — боеприпасы стоило приберечь. Поэтому я через камеру быстро осмотрел местность. Заметив в огороде валяющийся булыжник размером с кулак, подлетев к нему, аккуратно подхватил камень свободным захватом, поднялся выше и, спикировав, нанёс удар прямо по голове всё ещё пытающемуся взять на мушку беспилотник полицаю. Скорость аппарата была небольшой — я не собирался убивать гада, лишь хотел показать, кто здесь хозяин. Удар получился звонким: предатель отлетел в одну сторону, а его винтовка — в другую. Он рухнул на землю, держась за голову и заскулил от боли.

Я подлетел ближе и завис над ним. Его лицо, бледное и перекошенное, блестело от пота. Хилый дрищ, неопределённого возраста, в замызганной майке и грязноватых штанах не по размеру, он был похож на карикатурного алкоголика из старых фильмов.

Он закрывался руками, будто это могло его спасти, и резво закивал головой, словно соглашаясь с чем-то, чего я ещё даже не озвучил.

— Ты кто⁈ — пропищал хлюпик, дрожа всем телом.

— Я твоя смерть! Покайся, пока не поздно! — произнёс я через динамик, стараясь сделать голос максимально зловещим. — На колени, грешник!

Он тут же рухнул на землю, склонившись так низко, что его лоб почти касался грязи.

— И если ты не сделаешь, как я скажу, ждёт тебя погибель кровавая и ужасная, — продолжал я, усиливая мистическую атмосферу. — Я заберу твою гнилую душонку в Пекло, как уже забрал мерзкие души твоих камрадов! А теперь отвечай мне и не смей врать: будешь подчиняться али нет?

— Д-да! Т-только жизнь оставь, — начал заикаться полицай, едва сдерживая слёзы.

— Там видно будет! Но если не будешь делать, как я скажу, так и знай — не пощажу и отправлю прямиком в Ад — там тебя уже давно дожидаются!

— Я сделаю! Сделаю! Только скажи, что? И не забирай меня в геенну огненную. Не забирай! — юродивый трясся, как в лихорадке. Видимо, находился уже на грани панической атаки.

— Так делай!

— Ч-ч-что?

— Открывай дверь сарая и развязывай командира!

— Комиссара? — переспросил он, и в его голосе мелькнула надежда, что он нашёл контакт со страшной «жужжалкой».

— Он не комиссар, но это не важно! — отрезал я, а потом, решив, что сверхъестественные силы не вступают в полемику с такими, как этот дрищ, рявкнул: — А ну быстро освобождай, иначе издохнешь в адских муках прямо сейчас!

В ту же секунду тот, дрожа и оглядываясь, подбежал к сараю. Не найдя ничего лучше, схватил камень, которым получил по голове, и начал колотить по замку. После нескольких ударов замок поддался, и дверь распахнулась. Полицай влетел внутрь и, путаясь в верёвках, принялся развязывать Сергея. Я следил за ним через камеру, готовый в любой момент сбросить оставшиеся гранаты, если тот вздумает выкинуть что-то неладное.

— Спасибо, — прохрипел Сергей, глядя на дрон, когда верёвки наконец упали на пол.