Первый БПЛА Второй Мировой (СИ). Страница 15

Убрав инструменты на свои места, выключил лишнее освещение и заглянул в лабораторию, где убедился, что один из аккумуляторов наполовину заряжен.

Переведя взгляд на розетку, устало хмыкнул.

«Н-да, мне действительно при катастрофе очень повезло. Я не просто сам выжил, но и полезные помещения на объекте не пострадали. В том числе электрощитовая и генераторная. Даже представить себе трудно, как бы было туго без них».

Сейчас электричество поступало от запасной аккумуляторной электростанции — автономного блока. Он был рассчитан на случай аварии: если отключится внешняя сеть, всё освещение, вентиляция и даже часть оборудования могли работать автономно. Станция представляла собой металлический шкаф размером с небольшой сейф, внутри которого располагались блоки литий-ионных батарей промышленного типа. Подключались они к топливному генератору, стоявшему в отдельном отсеке, где в бетон было вмонтировано трёхтонное хранилище бензина. Всё досконально продумано инженерами — безопасно, герметично, с вентиляцией и аварийным клапаном. Мало того, генераторная изначально была не одна, её близнец находился на противоположной стороне станции. И пока, там всё было наглухо завалено землёй, оставшийся генератор нужно будет беречь как зеницу ока.

Коммутация выглядела просто, но надёжно: генератор заряжал батареи, а те в свою очередь питали весь комплекс. При нынешней нагрузке — а сейчас работала только часть освещения и пара приборов — автономной работы хватит на две недели, если не тратить энергию впустую.

Закрыв хозблок, решил что перед сборкой передвижных носилок неплохо бы проведать раненого и сообщить ему, что прибуду завтра утром.

Не дожидаясь, пока батарея полностью зарядится, приготовил беспилотник к пуску, и уже через несколько минут дрон подлетал к заданной точке.

Сразу к лёжке приближаться не стал, зависнув на высоте. Нужно было проверить, безопасна ли местность. Расстояние до места, где находился разведчик было приличное — и Сергей не мог видеть меня. А вот я, напротив, видел его отлично через видеоканал.

Он сидел рядом с елью, раздетый до пояса, и… разминался. Делал круговые движения руками, тянулся, крутил шею и даже приседал.

Не веря своим глазам, я прищурился.

«Это он, что, выздоровел, что ли? — удивился я, чувствуя, как в груди поднимается волна подозрения. — Или, быть может, он вовсе и не был так ранен, как говорил? Неужели притворялся⁈»

Мысль была ошеломляющая — почти шокирующая. Я смотрел, как парень легко поднимает ноги, вращает плечами, словно и не было ранения вовсе.

«Он что, к бою готовится? Но с кем?»

Я облетел вокруг стоянки и никого поблизости не заметил. Ни следов, ни движения.

«С кем он собрался драться?» — всё время крутилось в голове.

В это время Сергей поднял голову и, заметив дрон, тут же стал одеваться — спокойно, без паники, будто просто не хотел показаться раздетым.

Понимая, что скрываться бессмысленно, я подлетел ближе.

— Вернулся? Давно тебя не было, — сказал он, застёгивая ворот гимнастёрки.

— Так я это… заряжался, — ответил я, стараясь говорить ровно. — Я же если помнишь, говорил, что аккумуляторы у аппарата садятся.

— Плохо помню, что было. Меня в жар бросило, а потом сразу вырубило, — сказал он пожав плечами, и посмотрел на прячущееся за облаками Солнце. — Судя по всему, я часов пять проспал?

— Ага… Семь, — сказал я и спросил, стараясь скрыть растерянность: — А сейчас ты… как себя чувствуешь?

— К удивлению, очень хорошо. Помогли мне твои мази.

— Э-э, отлично. Я этому очень рад.

— А уж я-то как рад, — усмехнулся тот, поднял ППШ и добавил: — Ну, так это, куда мне идти-то? В какой стороне ты находишься?

— Э-э, а ты что, сразу ко мне собрался? — опешил я.

— Конечно. А куда ещё? — хмыкнул внезапно выздоровевший разведчик-диверсант. — Хочу своего спасителя вживую увидеть. Или ты против?

— Да нет, просто это… далеко до меня…

— А, — махнул он рукой, — какая разница? Всё равно тут делать нечего. Веди, когда-нибудь дойду.

— Погоди, — остановил я его, пытаясь сообразить как лучше повести дальнейший разговор явно путаясь в нём. — Погоди. Ты не спеши. Ты ж это… ещё слаб. А там болото, причём не одно. Рану замочишь, и вновь воспалится. У тебя ж рана на ноге — обязательно замочишь… Тем более за сегодня до меня дойти точно не получится. Ты ж раненый, а скоро темнеть начнёт. Ночью передвигаться совсем не вариант. Поэтому давай лучше не сегодня… давай-ка лучше завтра утречком пойдём.

— Гм, да чего ждать-то у моря погоды?

— Ну, говорю ж — темно.

— И что, что темно? Тебе ж ночь нипочём! У тебя же прибор, видящий в темноте, есть. Сам говорил, — напомнил Сергей.

— Есть, — признал я, стараясь не выдать раздражения. — Только он энергию жрёт как зверь. Аккумулятор я не успел зарядить — спешил тебя проведать. Так что точно тебе говорю: сегодня не получится. Я ночью всё подзаряжу, а завтра с рассветом двинем. У тебя еда и вода на сегодня есть, так что отдыхай и набирайся сил.

— Гм, — задумчиво произнёс тот, немного помолчал, а потом, пожав плечами, хмыкнул: — Ну хорошо, ладно, завтра так завтра. Тогда я опять спать лягу, а то я действительно себя ещё неважно чувствую.

— Ага… и это правильно, — согласился с ним я.

Пожелал скорейшего выздоровления, напомнил про таблетки и мазь, и сославшись на то, что заряд батарей заканчивается, сделал ложный крюк (пролетев в сторону, противоположную места где я нахожусь), вытирая ладонью выступившую испарину на лбу, направил беспилотник к объекту.

Пускать к себе в дом столь резвого и хитрого осназовца, да ещё и с боевым оружием в руках, мне резко расхотелось.

Когда затащил дрон внутрь и поставил аккумулятор на зарядку, налил себе кофе и, сев за стол, глубоко задумался. А ведь подумать было над чем. Точнее — над кем.

Мускулистая фигура военного профессионала, разминающегося возле ели, до сих пор стояла перед глазами. Каждое движение Сергея — точное, выверенное, полное скрытой силы — напоминало о том, что этот человек создан не просто для войны, а для выживания и уничтожения. И от одной мысли, что именно он может оказаться моим соседом по убежищу, внутри неприятно сжалось.

Испугался ли я в тот момент, когда решил не приглашать Сергея на объект? Пожалуй, что да. Хотя слово «испугался» тут не совсем точное. Я не паниковал — просто рассчитал. Как инженер, как человек, привыкший взвешивать варианты, я трезво оценил все «за», «против» и понял: такое соседство попросту опасно. И опасно оно прежде всего для меня.

И тут нужно сказать, что в этих своих опасениях я ничуть не перебарщивал.

«Ну кто я для этого диверсанта? — думал я, глядя на кружку в руке, — Никто и звать никак. Неизвестно откуда взялся и что собой представляю. Он сейчас на взводе: самолёт подбили, товарищи погибли, сам чудом остался жив, ранен, приказ командования не выполнен, вокруг враги, положение безвыходное. Шансов выжить — почти ноль. А значит, терять ему нечего. Жизнь висит у него буквально на волоске. А вот моя — пока ещё нет. Но очень быстро может повиснуть, если я впущу в свой маленький, относительно безопасный мир незнакомого, хитрого и отчаянного профессионала по ликвидации людей».

А в том, что Сергей именно такой специалист, я не сомневался ни секунды. Других, менее подготовленных, за линию фронта не посылали. Туда направлялись те, кто действовал хладнокровно, точно, по уставу и без сантиментов. И как человек с такими навыками поведёт себя здесь — внутри объекта из будущего — это одному Богу было известно.

Я покачал головой и вновь себе напомнил прописную истину:

«Я для выжившего никто. А значит, миндальничать со мной он точно не будет».

Да, по сути, я спас ему жизнь. Формально — он мне теперь «должен». Но в реальности всё не так просто. В мирной жизни при иных обстоятельствах это был бы повод для благодарности, дружбы, возможно, уважения. Но не здесь, не сейчас.

Когда военный профи окажется внутри объекта, то сразу поймёт, где очутился и что перед ним. Эти стены хранят знания и технологии, о которых в сорок втором году даже мечтать никто не может. Летательные аппараты, компьютеры, материалы, электроника, оружие, способное поражать на дистанциях и с точностью, о которых современный ему военный не имел ни малейшего представления. Всё это для него будет как сокровище из другого мира. И когда он увидит всё это — когда осознает, что попал в нечто вроде пещеры Аладдина с техникой из сказки, — что он сделает? В лучшем случае просто свяжет меня и закроет в одной из комнат, «до разбирательства». А в худшем… в худшем я стану для него помехой. Препятствием, которое нужно устранить, чтобы не мешало распоряжаться новой силой. И тут я не имею в виду, что он захочет всем этим владеть самолично. Нет. Просто он, устранив меня, как и положено советскому военному, захочет всё это передать своему командованию. Как конкретно будет это происходить, в данный момент совершенно не важно, ибо для меня всё уже станет предрешено — в лучшем случае я стану объектом для изучения, а в худшем — меня попросту не будет.