Хозяйка разорённого поместья Эшворт-холл. Страница 5

Я облегчённо выдохнула и, стараясь не показать, как дрожат колени, повернулась к замершим изваяниями свидетелям всей этой сцены.

– Давайте пойдём спать, ночь на дворе, а утром нас ждёт много важных дел.

Глава 4. Вызов брошен

Я вернулась к себе, устроилась на лежанке, и сама не заметила, как провалилась в сон, в этот раз без всяких жутких видений.

Время замедлило свой бег, телу требовался отдых, чтобы восстановиться.

Петухи кукарекали всё громче, настойчиво пробиваясь в моё сознание через плотную завесу глубокого сна.

Кукареку-у-у!!! – особенно громко и прямо под моим окном.

Я, раздражённо нахмурившись, перевернулась на другой бок и тут…

Баб-бах!

Дверь моей каморки распахнулась с такой силой, что, ударившись о стену, жалобно скрипнула и затряслась. Грохот эхом прокатился по помещению, вышвырнув меня из дрёмы в реальность так же грубо, как накануне из небытия.

Я не успела даже сесть, не успела сфокусировать взгляд. Чья-то тень, огромная и бесформенная в тусклом утреннем свете, нависла надо мной. Сильные, безжалостные руки схватили меня за плечо и лодыжку. Пальцы впились в тело, как клещи, и мир перевернулся. Боль в ушибленных рёбрах взорвалась ослепительной вспышкой, выбив из лёгких весь воздух. Я беззвучно открыла рот, пытаясь закричать или хотя бы вдохнуть, но тщетно.

Меня стащили с убогой лавки с той лёгкостью, будто я вовсе не человек, а набитая соломой кукла. Секундный полёт, и моё тело с глухим стуком упало на холодный пол коридора.

Я лежала на боку, свернувшись в клубок и отчаянно пытаясь отдышаться. Каждый вдох отзывался мучительным спазмом в груди. В глазах плясали тёмные пятна, а в ушах стоял гул. Сознание то уплывало, то возвращалось, цепляясь за острую, отрезвляющую боль.

Прошла, наверное, целая минута, прежде чем я смогла разлепить веки.

Прямо передо мной замерла фигура, чётко очерченная лучами утреннего солнца, пробивавшимися сквозь мутное окно в конце коридора.

Она была высокой, статной, лет сорока пяти, поразительно красивой. Холодной, неприступной красотой хищной птицы. У неё были тонкие, аристократические черты лица, безупречная осанка и презрительно поджатые губы. Тёмные волосы уложены в сложную высокую причёску. Платье из тёмно-зелёного бархата необычайно ей шло, роскошная ткань наряда незнакомки резко контрастировала с обшарпанными стенами. Её руки в тонких перчатках были скрещены на груди, а глаза цвета летнего неба смотрели на меня с ледяным презрением.

Сомнений не было, кто это. Леди Дарена Эшворт. Мачеха Айрис, то есть теперь и моя.

Тут краем глаза я уловила движение. Из моей комнатки шагнула…

Если леди Дарена казалась ястребом, то эта женщина походила на носорога. Она была не просто крупной, она была огромной, почти квадратной, с широченными плечами и руками, толщиной с мои ноги. Простое серое платье сидело на ней так туго, что, казалось, вот-вот и лопнет по швам. Но самым отталкивающим было её лицо: грубое, обветренное, с массивной челюстью и маленькими, глубоко посаженными глазками. Низкий, покатый лоб нависал над ними, придавая ей сходство с пещерным человеком. Именно её безжалостную хватку я только что ощутила на себе. Неужели это мадам Лафорт, правая рука хозяйки? Боже, это не человек, это монстр!

– Рассвело давно, а ты бока отлёживаешь? – голос леди Дарены прозвучал ехидно. – Встань!

Я медленно, с шипением, попыталась приподняться на локте. Голова закружилась, а рёбра лизнуло огнём. Не сдержав стона боли, я снова растянулась на полу.

– Что это ты вчера сделала с моей Гаретой? – продолжала леди. Тут я заметила и саму повариху, шагавшую в нашу сторону и победно скалившуюся. – Решила показать свой характер? Показать, кто в доме хозяйка? Не успела я вернуться, а тут такое! Гарета прибежала ко мне вся в слезах, с обожжённой рукой. Говорит, ты на неё набросилась, как бешеная собака. Мало того что воруешь еду с хозяйского стола, так ещё и на прислугу кидаешься!

Она сделала шаг ко мне, и я невольно вжалась в пол. От неё пахло какими-то дорогими духами. Этой даме с её грязной душой такие тонкие ароматы вовсе не подходили.

– И как ты посмела надеть выходное платье? Этот наряд для приличных людей, а не для оборванки, валяющейся в грязи! – в голос говорившей просочился яд.

Мадам Лафорт открыла безобразно широкий рот и пророкотала:

– Проучить её как следует, миледи? Чтобы знала своё место.

Дарена на мгновение задумалась.

– Позже, Жюли, успеется. Ну, что же ты молчишь, Айрис? Язык проглотила? Или только с кухарками смелая? Расскажи мне, как ты посмела поднять руку на мою служанку и украсть мою еду?

Я, наконец, смогла сесть. А после и встать.

Подняв голову, посмотрела прямо в холодные глаза мачехи. Боль отошла на второй план, уступив место ледяной ярости. Той самой ярости, что когда-то помогала мне решать самые сложные задачи и ставить на место зарвавшихся подрядчиков.

– Во-первых, – мой голос прозвучал хрипло, но на удивление твёрдо, – я не крала. Я взяла то, что моё по праву рождения. Этот дом принадлежит моему отцу, а значит, и мне. Во-вторых, ваша Гарета первая на меня напала. Я лишь защищалась.

На лице леди Дарены отразилось искреннее изумление, быстро сменившееся гневом. Она явно не ожидала такого ответа. Она ожидала слёз, мольбы о прощении, но никак не прямого вызова.

– Да как ты смеешь?! – прошипела она, её щёки покрылись красными пятнами. – Ты, бесприданница, живущая здесь из моей милости!

– Вашей милости? – я оскалилась. – Ваша милость – это помои, которыми вы меня кормите, и эта конура, в которой вы меня поселили? Нет, благодарю. Оставьте такую милость для себя.

Это было слишком. Лицо Дарены исказилось от ярости и… ненависти.

– Жюли! – взвизгнула она. – В конюшню её! И выпороть так, чтобы неделю сидеть не смогла! Пусть эта дрянь узнает, что такое моя милость!

– Только коснись меня, – не знаю, откуда у меня взялись силы, я перевела взгляд на Лафорт, и мой голос зазвенел сталью: – Я немедленно отправлюсь в город, наведаюсь к герцогу и пожалуюсь на ваше самоуправство. Я потомственная аристократка! Я леди Айрис Эшворт! А ты, Лафорт, просто служанка. Будет интересно посмотреть, как герцогские солдаты закуют тебя в кандалы и бросят в темницу!

– Что-о?! – ахнула Дарена, а Жюли растерянно замерла, хлопая короткими редкими ресницами.

– То-о, – передразнила я, не сдержавшись. – Отныне вы все мне не указ. И пока жив мой отец, держитесь от меня подальше. Свидетелей, – я кивнула на Энни, двух пожилых слуг и какого-то бородатого мужика, которого видела впервые; они так же, как Гарета, замерли в отдалении, – хватает. И не дай Всевышний, со мной что-то случится, они донесут, кто именно виновен! – повысила голос я, чтобы услышали все.

Обе нахалки резко обернулись.

Экономка, до этого казавшаяся несокрушимой, вдруг сгорбилась. Её и без того низкий лоб, опустился ещё ниже, а в маленьких глазках мелькнул страх. Она сделала шаг назад, инстинктивно прячась за спину хозяйки. Видно, несмотря на жуткую внешность, всё понять ума ей хватило.

Дарена тоже оглянулась, и замерла изваянием, увидев столпившийся народ. Затем медленно выдохнула, и на её лице появилась приветливая улыбка, обращённая бородачу.

– Кхм-кхм, – подал голос незнакомец. – Утро доброе, миледи. Прошу прощения за беспокойство, я к вам от мистера Дэвлина.

– Доброе, – благосклонно кивнула она ему, мигом преобразившись в радушную хозяйку, – Гарета, проводи…

– Мистер Томас Рурк, – прогудел тот в ответ.

– Мистера Рурка в малую зелёную залу, угости чаем. Прошу, подождите меня там. Тут у меня с дочерью небольшой спор, уж больно она от рук отбилась, воспитываю. Как решу вопрос с Айрис, так сразу спущусь к вам, – хлопнула длинными ресницами мачеха.

– Да, конечно, – кивнул бородач, бросил ещё один оценивающий взгляд на меня, но явно и не подумал вмешаться в семейные дрязги, и последовал за кухаркой.