Принцесса Восточного Созвездия. Страница 17

Глава 12. Суд

Янн Робер

Честно говоря, не думал, что во Вселенной найдётся хоть один гуманоид, который способен меня раздражать так же сильно, как Эсмеральда, но у Ихмера это получалось делать виртуозно. Я мысленно поразился, как у столь адекватного, уравновешенного (по меркам людей) и имеющего деловую хватку эмира может быть настолько неприятный старший сынок.

В суд нас сопровождала четвёрка Деорсы, и, кажется, даже они вздохнули с облегчением, когда Ихмер приказал ждать у дверей. Но если я думал, что на суде будет передышка, то глубоко ошибался.

– Не понимаю, зачем отец спустил столько денег на это убогое заведение! Решали же проблемы как-то раньше сами, – отпустил он комментарий во время первого дела, которое мы застали.

Двое мужчин обратились в суд. Кузнец подковал купцу клячу, но в неожиданный момент подкова слетела, животное оступилось и сломало ногу. Теперь купец требовал с кузнеца не только стоимость подковы, но и всей лошади, потому что скотину пришлось убить. Судья, или «кверант», как здесь к нему обращались, решил дело в пользу купца. У меня мелькнула мысль, что неподкованные лошади просто так ноги не ломают, но, очевидно, до проведения следствия и тщательной экспертизы на Террасоре пока ещё не додумались. Что ж, всё ещё впереди.

– Ваш отец поступил мудро, что отстроил это здание, – спокойно ответил я. – В конце концов, Аль-Мадинат растёт, население увеличивается, у всех возникают конфликты. Люди должны знать, куда приходить, чтобы их решить.

– Пф-ф-ф, ну допустим, ладно, построить стены и крышу – это хоть и большие, но разовые траты. – Ихмер пригладил только-только начинающую отрастать бороду. По эмоциональному фону чувствовалось, что молодой человек крайне доволен собой. – Но зачем разрешать другим вот так свободно заходить и смотреть на судебный процесс? Это же рассадник инакомыслия! А вдруг кто-то решит воспользоваться системой для собственного обогащения?

– Предполагается, что судьи всегда решают конфликты честно и незаконное обогащение невозможно.

– М-да?

Такая концепция явно была Ихмеру в новинку. Он покрутил её и так, и сяк, и когда я уже подумал «ещё одно дело, и можно будет уйти», старший сынок эмира выдал:

– И всё-таки я не понимаю, почему отец разрешил женщинам заходить в суд. Зачем им это? Я уже молчу о том, что женщинам-секретарям можно было бы и вовсе не платить.

– За вход?

– За работу. – Ихмер поправил претенциозно-малиновый тюрбан на голове и небрежно кивнул на террасорку, которая старательно записывала слова судьи. – Всем известно, что достижение женщины – это заслуга её мужа.

Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы переварить слова собеседника, настолько сильно они шокировали.

– А сейчас, – я кивнул на замотанную по ноздри брюнетку, которая старательно обмакивала перо в чернильницу и записывала слова судьи, – сколько она получает?

– Одну треть от ставки, будь на её месте мужчина, – недовольно ответил собеседник. – Вы представляете?!

Одну треть! Это, выходит, террасорка должна втрое больше вкалывать, чтобы заработать ту же сумму.

– Не представляю… – ошеломлённо пробормотал я.

Наш тихий разговор прервал пожилой судья с глубокими морщинами на лбу и уставшим взглядом. Он поднял жестяной колокольчик и несколько раз позвонил.

– Следующее дело!

Сразу после объявления в зал вошла террасорка. За неполные сутки на этой планете я уже начал привыкать к скромным взглядам в пол, длинным тёмным одеждам и бесшумно-шелестящим движениям женщин, а потому был поражён той, что показалась на людях с высоко поднятой головой. По ментальному фону от неё исходили страх и волнение, но ещё я почувствовал привкус чего-то пряного… чего-то острого. Бета-колебания разумных гуманоидов иногда настолько необычные, что их сложно переложить на конкретную эмоцию, но я готов был поклясться, что женщина чувствовала себя правой в той ситуации, которая с ней случилась.

Почувствовал это и Ихмер, потому что вдруг резко и часто задышал через нос. Он цепко высматривал в террасорке что-то, но что именно, я так и не понял. Женщина в угольно-сером платье села на длинную, выкрашенную свежей краской деревянную скамью напротив судьи. С противоположной стороны зала зашёл тучный бородатый мужчина в пёстрых лимонно-салатовых одеждах и головном уборе, украшенном пером павлина.

Я поймал себя на мысли, что террасорцы напоминают небесных трубадуров – рыбок с планеты Миттария, чьи самцы обладают яркими и длинными плавниками, а также издают мелодию под водой, в то время как самки имеют невзрачный серый окрас и всегда молчаливы. В ментальном фоне от вошедшего пованивало тухлятиной. Он опустился на точно такую же скамью напротив женщины.

– Итак, Инна Фархас обращается в суд с заявлением, что её супруг, уважаемый Бартл Фархас, поднял на неё руку, – зачитал судья строки с листочка, услужливо протянутого секретарём.

По залу прошли осуждающие шепотки, а тот самый Бартл, что удивительно, даже не смутился. Наоборот, гаденько улыбнулся и закинул ногу на ногу. Ихмер показательно фыркнул.

– Вот потому я и говорил, что суд – это пустая трата денег из нашей казны.

Судья вновь позвенел в колокольчик, призывая всех к спокойствию:

– Уважаемая Фархас, вы читали священное писание «Сага Первых Дней»? – обратился пожилой мужчина к террасорке.

Та с готовностью кивнула.

– Разумеется, уважаемый кверант. Я обучена грамоте и знаю заповеди Владыки наизусть.

– Что ж, если вы знаете текст наизусть… – Судья кашлянул. – Прочтите, пожалуйста, главу шестую, параграф третий.

– Жена должна во всем слушаться своего Мужа, ибо он её глава и покровитель. Жена должна быть покорной и смиренной, ибо это лучшая добродетель, не перечить Мужу и не роптать на него, ибо это греховно. Если Жена не будет послушна Мужу и будет роптать на него, то муж имеет право наказать её.

«Что за Средневековье, Фабрис, куда ты меня послал?!»

До этих строк я «Сагу Первых Дней», очевидно, не долистал, или мой мозг вычеркнул эту информацию из памяти как абсолютно ненужную и фанатичную.

– И что же, Инна Фархас, вы считаете, что обратились в правильное место? – чуть строже продолжил судья. – Вы понимаете, что совершили грех, придя сюда?!

– Уважаемый кверант, – голос женщины впервые дрогнул, – но ведь в этой главе есть четвёртый параграф. «Наказание может быть словесным или физическим, но оно не должно быть жестоким. Муж должен наказывать Жену с любовью и милосердием, а не со злобой и ненавистью».

Взгляд судьи помрачнел, он посмотрел на её супруга:

– Санджар Бартл Фархас, что вы скажете в своё оправдание? Вы наказывали свою жену жестоко?

– Нет, уважаемый кверант, – охотно отозвался тучный террасорец. – Я ударил её всего лишь ладонью.

Ладонью?

Всего лишь ладонью?!

Бартл выглядел крупнее жены раза в два, если не в три, и у меня закипела кровь от ярости, когда я представил, сколько силы он физически может вложить в удар. На Цварге женщины – драгоценность нации. Девочек рождается исчезающе мало, и чтобы просто прикоснуться к цваргине, принято спрашивать разрешение. Сделать больно цваргине – немыслимо! Невообразимо!

Здесь же…

Я прикрыл веки, пытаясь взять чувства под контроль.

«Муж должен наказывать Жену с любовью и милосердием».

Какая же всё-таки омерзительная религия…

«Спокойствие, Янн. Фабрис предупреждал, что ты не должен вмешиваться», – напомнил самому себе.

– Уважаемый кверант! Ладонью или нет, но это было жестоко! – Внезапно Инна встала со скамьи, расстегнула несколько верхних пуговиц горловины, перекинула толстую косу вбок и продемонстрировала вначале судье, а потом и нам сломанный хрящ ушной раковины и фиолетовое – почти как кожа цваргов – пятно, которое растекалось по шее, линии челюсти и уходило под почти глухую маску. Увы, для людей этот цвет означает серьёзнейшую гематому.

«Один космос знает, как у неё выглядит остальное тело и лицо, но показать она его не может, так как это будет оскорблением судьи…»