Академия Сейгард. Огонь и Лед. Страница 5

По миловидному личику его подруги пробежала тень сожаления:

– Иллай…

Псы ретировались под кровать. Дурное предчувствие ледяными иголками пронзило его сердце:

– Говори.

– Опусти меня. Когда закончим здесь.

– Почему?

– Потому что, Иллай, – теплая ладошка толкнула его в грудь, усадив на стул. Сбросив шубку, Амалерия устроилась у него на коленях. – Быть твоей любовницей – не предел моих мечтаний. Я не видела мир. Не бывала на Фьяльке, в Кессарийском Ханстве… В Сильвенаре я тоже впервые. Для меня даже зима, настоящая, такая, как здесь, в новинку. Про эльфийскую Авалькину вообще молчу. Попасть туда я грезила с детства.

Отпустить? Слишком больно.

– Я тебе сам все покажу.

– Когда? В перерывах между ссорами с женой? Разве я не заслуживаю счастья? Не заслуживаю быть любимой? Встретить однажды мужчину, который будет носить меня на руках? Меня одну! Выйти замуж в самом красивом в платье на свете? Родить и воспитать детей?

– Ты любима!

Тоненькие пальчики очертили его брови, откинув со лба непослушную прядь. К наличию волос на голове он никак не мог привыкнуть, ведь последние лет шесть Иллай брился налысо.

– Себе-то не лги. Я зла не держу. С тобой мне было хорошо. Даже на вторых ролях. В тени Даэр’аэ с ее фирменной придурью. Отпустишь? Пожалуйста. Я тебя никогда ни о чем не просила.

– Куда я денусь. Ты слишком долго прикрывала мне тыл, чтобы тебя неволить.

Ах, если бы он только знал, с кем она решит связать свою судьбу… Тотчас бы на рынок побежал за вторым рабским браслетом.

ГЛАВА 3. КОНТРОЛЬ

До последнего Бьянка надеялась, что выходка с браслетом – не всерьез. Иллай, конечно, редко думал о последствиях, но чтобы до такой степени… Кажется, план по спасению их брака благоверный склепал на коленке.

Надеть на законную жену, королеву, дочь, в конце концов, сильнейшего из ныне живущих драконов, рабскую побрякушку! Незамысловатый артефакт, подавляющий волю, которой давно канул бы в Лету, если б не пираты и контрабандисты, приспособившие это крайне сомнительное изобретение для своих нужд. В подобных браслетах перевозили по морю живой товар, дабы отродья мрака не чинили на судне проблем.

– Шерган! – каким чудом ей удалось сохранить крохи самообладания, для нее навсегда останется загадкой. – Сними! Немедленно! А если отец войдет? Ты хоть представляешь, что начнется? Он тебя прямо здесь и прикончит. Боги, ты же погубишь и Асторию! Забыл, что твоя смерть – ее смерть?

Ее бывшая соседка по комнате, а ныне единственная женщина, которую Бьянка искренне считала подругой, серьезно сглупила, когда разделила свою жизнь с этим болваном.

– Асте ничего не угрожает. Я не допущу.

– Посмотрите на него! Не допустит он! Очнись, Иллай! Ты в Сильвенаре. Драконьи земли жестоки! Мой народ не знает жалости и милосердия. Здесь понимают язык силы и никакой другой.

С пухлых губ мужа сорвался приказ:

– Подойди.

Они и без того стояли на расстоянии вздоха, но проклятый ободок у нее на запястье заставил ее буквально прижаться к его крепкой груди:

– Ну, допустим, подошла. Дальше что?

Угораздило ж ее из всех мужчин на свете выйти именно за этого.

– А дальше мы отправляемся в наш новый дом.

Кольцо у него на пальце Бьянка заметила слишком поздно. Портал вспыхнул у Иллая за спиной, и ее дражайшему супругу не составило труда увлечь ее в бездну, но… Лицо отца, вынесшего дверь в покои, она все-таки успела разглядеть.

Приземление вышло жестким. Рухнули они прямиком на грядку, заросшую травой.

– Ты больной, Шерган! Больной на всю голову!

– Сочту за комплимент, – муженек страдальчески выдохнул, потирая ушибленную спину, но на ноги поднялся и галантно предложил ей руку. Была бы она в своей драконьей ипостаси, откусила бы ее с превеликим удовольствием, но каблучки домашних туфель увязли в земле, и гордость Бьянке пришлось засунуть поглубже.

С горем пополам она выбралась на лужайку и лишь там, у крыльца симпатичной деревянной избушки, смогла по достоинству оценить масштабы катастрофы. Нет, к самому дому, на первый взгляд, придраться было сложно, пусть тот и не дотягивал до привычных ее глазу дворцов и поместий. Два этажа, оконца с резными ставнями, уютная веранда. Огородик с теплицей и грядками, не слишком-то ухоженный, но это дело поправимое. Мало кто знал, но ей нравилась атмосфера сельской жизни, да и пачкать лапки она не боялась. Прудик, полузаброшенный сад с плодовыми деревьями. Мило. Тепло как-то, что ли. Но кое-что портило пейзаж…

Ветра нет, воздух спертый. Вместо неба над головой – магический купол, а значит, назначение кольца на пальце у Иллая отгадала она верно. То не симпатичная избушка в деревушке, а обыкновенный артефакт, который казне Эльсинора несомненно влетел в кругленькую сумму.

Изыски Шан’лире, сумевшего с десяток раз избежать ареста тайной полицией Сильвенара, стоили столько, что и в кошмарном сне не приснится. Обыкновенные дома этот ушлый бес, пусть и не лишенный таланта, продавал по цене виллы на побережье самых дорогих курортов континента.

В окне Бьянка заприметила знакомую черную макушку:

– Ты и подружку свою сюда приволок? Издеваешься? Мне на чердаке прикажешь сидеть, пока вы с ней тут развлекаетесь?

Отец и гости остались позади, и вот теперь ругаться с мужем ей никто уже не мешал. На повышенных тонах, разумеется.

– Даэр’аэ, мне кажется, или ты ревнуешь?

– Тебя? К ней? Размечтался.

– Отвечай правду, Бэан’на, – Иллай преградил ей путь. – Что ты чувствуешь, когда представляешь, как я ее целую?

– Я не представляю ничего тако… – буркнула было в ответ, но рабская побрякушка на запястье тут же напомнила о себе.

Браслет не причинял ей боли, но желание рассказать ему все… Это желание было нестерпимым. В красках описать, сколько раз за время их совместной жизни ей хотелось выдрать Амалерии все волосы лишь за то, что девица просто существует.

– Язык прикусила? – муж не сводил с нее заинтересованного взгляда. Никак гадал, хватит ли ей сил противостоять влиянию артефакта.

Только Бьянка решила не бороться с безделушкой. Не в этот раз. Тратить попусту магический резерв – глупо. Хочет правды? Не вопрос. Жалко ей, что ли, честное слово?

– Ты невыносим! Хорошо, сдаюсь! Была бы моя воля, я бы давным-давно вышвырнула ее вон из дворца. Доволен? Чего ты добиваешься, Иллай? Сделаешь меня своей пленницей? Заставишь до скончания веков сидеть в этой «клетке»? Исполнять твои приказы? Я дракон! Из меня не выйдет трепетная лань, как ни старайся. К тому же, не имея возможности летать, мой зверь сойдет с ума, а с ним сойду с ума и я!

Дворика и сада у избушки вряд ли хватит, чтобы размять затекшие лапы и расправить крылья, не говоря о том, чтобы подняться в небо, которого здесь и вовсе-то не было.

– С ума сойдет? За неделю?

– За неделю?

Иллай кивнул, освободив дорогу к дому. При ходьбе его каменный бицепс задевал ее плечо, прикрытое одной лишь тонкой шелковой тканью халата.

– Я видел график заседаний суда. Наше слушание назначено на завтра, но его перенесут из-за неявки сторон. Хотя, кому я рассказываю. Ты и без меня отлично осведомлена. Нарядилась бы, словно сама невинность, утирала бы фальшивые слезы платочком, умоляя разорвать клятву, данную под давлением мужа-тирана, от которого ты чудом ноги унесла… Такой спектакль ты планировала? Или я что-то пропустил?

– Пропустил, – язвительно прошипела Бэан’на, подстрекаемая рабским артефактом. – Забыл про чистую и светлую любовь к Ол’кейне, с которым я намеревалась обручиться как можно скорее. Дабы страшный деспотичный муженек больше никогда не смог мне навредить.

У крыльца он резко развернулся к ней лицом:

– Даэр’аэ, я не тиран и не деспот. Но сдаться без боя… Ты моя жена. Королева. Ты любима народом. Повторное заседание, скорее всего, состоится через неделю. И в суд мы с тобой пойдем. Не передумаешь, продолжишь настаивать на разводе, будь по-твоему. Я приму поражение с достоинством. Захочешь остаться со мной в Эльсиноре, заберешь заявление, и мы вместе принесем уважаемым господам в мантиях наши с тобой глубочайшие извинения за то, что наши склоки вышли за пределы супружеской спальни и стали достоянием общественности.